Операции английского флота в мировую войну

Корбетт Джулиан Стаффорд

Гамильтон, находившийся в это время на транспорте Arcadian [126] , счел момент подходящим для перехода в контратаку. Несмотря на крайнее утомление, войска по всему фронту бросились вперед, и противник стал отступать. К рассвету вся местность была полна отступающими турками. Когда рассвело, корабли присоединились к стрельбе полевой артиллерии, и наши части быстро подвигались вперед, пока не попали под сильный огонь пулеметов, искусно скрытых в складках местности. Дальнейшее продвижение остановилось; наступательный порыв измученных войск выдохся, и не оставалось ничего другого, как отступить на свои старые позиции.

126

30 апреля Гамильтон с Queen Elizabeth перешел на транспорт Arcadian, куда перебрался и весь его штаб.

Поле сражения было устлано трупами турок; кроме того турки потеряли несколько сот человек пленными; но и мы пострадали не мало. Результат же боя свелся к тому, что союзные войска снова стояли на прежнем месте, на полпути между берегом и Ачи-Баба.

Ободренный успехами обороны, Зоденштерн повторил атаку в ночь на 2 мая. На этот раз

главный удар обрушился на французов, но французы успешно отбили турок и нанесли им тяжелые потери. Повторная атака на следующую ночь закончилась также неудачно, и генерал Зандерс запретил дальнейшие наступательные операции, приказав сосредоточить войска для обороны позиции Крития — Ачи-Баба.

Эта тактика противника не замедлила обнаружиться, но, несмотря на ограниченность боевых запасов и испытанные трудности, Гамильтон считал, что оставить дело в таком положении нельзя. Противник рыл окопы, устраивал проволочные заграждения, и не могло быть сомнений, что если ждать, пока прибудут подкрепления, то турки за это время успеют создать неприступную позицию между нашим фронтом и Ачи-Баба. Факт переброски турецких войск, с азиатского берега после оставления французами Кум-Кале также не вызывал сомнений. Кроме того, поступали тревожные донесения разведки о переброске войск из Адрианополя в район Константинополя, на демонстрацию же русских войск у Босфора надежды не было.

28 апреля адмиралтейство получило сообщение из Петрограда, что Кавказский армейский корпус, о котором нам раньше сообщалось, как уже о посаженном в Севастополе на транспорты, был высажен на берег [127] . При этом указывалось на возможность, в случае надобности, в десятичасовой срок произвести обратную посадку. Однако, в то же время, мы предупреждались, что немцы готовят новый серьезный натиск в Галиции, почему рассчитывать на Кавказский корпус не приходится. Помочь мог только Черноморский флот, и де-Робек немедленно телеграфировал Эбергарду просьбу оказать наивозможно сильное давление у Босфора, чтобы приостановить поток подкреплений, идущих в Галлиполи.

127

С началом морской операции у Дарданелл адмиралтейство обратилось к русскому командованию с просьбой оказать возможное содействие со стороны Черного моря с целью оттянуть на себя силы турок. 19 февраля 1915 г. Ставка дала адм. Эбергарду соответствующие директивы (см. примечание № 82), где Черноморскому флоту предписывалось произвести ряд демонстраций у проливов и одновременно вести подготовку транспортных средств на случай, если результаты операции у Дарданелл позволят развить успех «до занятия Босфора совместно с Черноморским флотом и флотом союзников».

В соответствии с этим в Одессе, где была сосредоточена вся транспортная флотилия Черного моря, делались демонстративные приготовления к десантной операции, с той же демонстративной целью были выделены войска, производились пробные посадки и т. п. действия, стремившиеся ввести разведку неприятеля в заблуждение. Однако, серьезных шагов для совместных действий не предпринималось, тем более что операция на Босфор требовала на первое время не менее двух корпусов, выделить которые с фронта Ставка не имела возможности. Поэтому указание Корбетта на целый армейский корпус, сосредоточенный в Севастополе (?), неверно, так как демонстративные и пробные посадки делались в Одессе без какого бы то ни было намерения осуществлять операцию на Босфор. Впрочем, в случае решительного успеха союзников, не исключалась возможность срочной посылки десанта к Константинополю для участия в финальном акте империалистического дележа Турции.

Когда перед началом операции прорыва в Дарданеллы Черчилль обратился в Ставку (5 марта 1915 г.) с просьбой начать одновременно «систематическую бомбардировку» внешних фортов Босфора, эта просьба понималась как содействие лишь средствами флота, которому надлежало «с дальнего расстояния» обстреливать укрепления проливов с тем, чтобы создалось впечатление подготовки к десантной операции.

Таким образом, видно, что союзники не слишком настаивали на десантной операции русских на Босфор, предпочитая получить содействие Черноморского флота в виде бомбардировок босфорских укреплений и демонстративных действий у берегов, с главной целью связать адрианопольские и константинопольские корпуса. Ряд бомбардировок Босфора в этом отношении достиг своей цели, так как германо-турецкое командование не рискнуло оголить прибосфорский район от войск, что подчеркивает и Корбетт.

Корбетт неоднократно высказывает мысли о важности для хода всей войны скорейшего «выбытия» Турции из войны, создания полной изоляции центральных держав и установления обеспеченной связи между Россией и союзниками через проливы для использования выгодных возможностей действий по внешним операционным направлениям. Эти мысли, на наш взгляд, относятся скорее к области позднейших выводов автора, чем к реальным стремлениям союзников того времени. По крайней мере каких-либо реальных планов или практических шагов ни у союзников, ни у русского командования в этом направлении предпринято не было. Очевидная боязнь, что разрешение подобным образом «восточного вопроса» приведет царскую Россию не только к утверждению на берегах Босфора, но и к выходу в Средиземное море — приводила к отказу от мысли разрешить подобным образом борьбу. Англия не могла не понимать, что хотя такое решение обещает большие возможности для союзной стратегии, но слишком опасно для будущего, почему тогдашние руководители английской политики и стратегии предпочитали держать под спудом столь опасные методы достижения «общего» успеха. — Ред.

Командующий Черноморским флотом, бомбардировавший одновременно с нашей высадкой Босфор, в ответ на просьбу де-Робека снова появился у пролива. 2 мая русская эскадра, в числе 17 вымпелов, в течение двух часов обстреляла выходные форты, а на следующий день обстреляла правый фланг укреплений Чаталджи и с ним форты. 4 мая были произведены демонстративное траление и разведка в бухте Инада, весьма удобном месте для высадки, расположенном вблизи турецкой границы [128] . 5 мая предполагалось повторить бомбардировку Босфора, но погода прекратила дальнейшие операции. Сделать больше русские были не в состоянии, и мы не могли рассчитывать, чтобы подобные операции повлияли на положение в Дарданеллах. Современная военная наука учит, что демонстрация одним только флотом не может создать нужной угрозы, взять же необходимые для этого сухопутные силы было неоткуда. Стремительное австро-германское наступление началось, и намеченный Кавказский корпус был брошен в Галицию. Тем не менее демонстрация Черноморского флота, как это бывало и раньше, не осталась без последствий и заставила турок в течение двух месяцев держать на Босфоре три дивизии и оставить на местах всю тяжелую артиллерию, которую до этого

предполагалось перевести на Галлипольский полуостров.

128

Первая бомбардировка Босфора Черноморским флотом была произведена 28 марта. Бомбардировка 2―3 мая являлась третьей по счету. В первый день линкоры Три святителя и Пантелеймон произвели обстрел внешних фортов Босфора, на следующий день линкоры Три святителя и Ростислав обстреляли район Кара-Бурну и Чаталджи. Операция выполнялась под прикрытием остального флота в составе 3 линкоров, 3 крейсеров, 9 миноносцев, 1 гидрокрейсера и 4 заградителей, исполнявших обязанности тральщиков. Обстрел Инады 4 мая был произведен л. к. Ростислав и кр. Память Меркурия. — Ред.

Наши попытки прервать турецкие сообщения пока что не сулили успешных результатов. Господство эскадры над Булаирским перешейком мешало туркам пользоваться дорогами этого района. Морские же пути в Мраморном море все еще оставались открытыми, несмотря на всю энергию и отвагу командиров подлодок. На лодки возлагались большие надежды, но увы, они встретили слишком большие трудности.

Французские лодки не обладали достаточным районом плавания, чтобы войти в Мраморное море. Подлодка Bernouilli, подхваченная течением, была снесена обратно в пролив, Joule наскочила на мину и погибла со всей командой. Это произошло 1 мая, но стало известно двумя днями позже; тогда же поступили сведения, что австралийская лодка AE-2 уничтожена турецким миноносцем и команда ее взята в плен. 30 мая у одного из островов Мраморного моря она была обнаружена миноносцем Султан-Хиссар; произошел бой, продолжавшийся два часа, после которого лодка утонула, а люди были спасены противником. Таким образом, оставалась лишь одна E-14. Командиру ее кап. — лейт. Бойлю вначале очень повезло. На рассвете 27 апреля он прошел под минными заграждениями и всплыл в районе Чанака. Попав сразу под сильный обстрел фортов, он благополучно избежал попаданий и, заметив несколько дозорных судов, среди которых находилась канонерка, решил ее атаковать. Столб воды, поднявшийся на поверхности, говорил о том, что торпеда попала, но ждать, чтобы более точно судить о результатах, было нельзя. В этот момент лодка, подвергалась совершенно необычайному способу нападения. С подошедшей шлюпки люди хватались за перископ, и Бойль быстро погрузился. Удачно справившись с сильным течением у м. Нагара, E-14 продолжала крейсерство у восточной стороны входа в пролив, но подверглась преследованию и обстрелу миноносцев и была вынуждена большую часть времени оставаться под водой, всплывая только для зарядки аккумуляторов. Один из ее перископов был снесен огнем преследовавших дозорных судов. Днем 29 апреля с востока показались три миноносца, конвоировавшие два транспорта. Поверхность воды была, как зеркало, и миноносцы не могли не видеть перископа, но Бойль все-таки пошел в атаку. Выпустив торпеду, лодка сразу погрузилась, не зная результатов, но ощутив взрыв. Через полчаса она поднялась и увидела, что с миноносцами оставался один транспорт, другой же, закрытый облаками желтого дыма, шел прямо к берегу у Сари-Киоя.

1 мая E-14 удалось потопить еще одну небольшую канонерку, и на этом ее успехи закончились. Несколькими часами позже она атаковала третью канонерку, но неудачно. Торпеда не попала, но канонерка пыталась таранить лодку, но последняя благополучно увернулась от удара и выпустила вторую торпеду, но снова неудачно.

Появление подводных лодок несколько затруднило турецкие сообщения в Мраморном море, но прервать их окончательно не могло. В проливе же подвоз подкреплений продолжался совершенно беспрепятственно, что было особенно нежелательным ввиду необходимости не допустить усиления неприятеля перед нашей решительной атакой.

Каждый день промедления давал противнику время усилить оборонительные сооружения позиции Ачи-Баба, и главнокомандующий считал что, невзирая на все утомление войск, их все же придется вновь бросить в дело.

После беспрерывных тяжелых боев днем и ночью в течение целой недели нельзя было ожидать, чтобы войска могли достигнуть успехов без поддержки, но такая поддержка явилась.

Около Габа-Тепе, на рассвете 2 мая, миноносцы Colne и Usk с небольшим десантом новозеландцев произвели набег на бухту Сувла и, захватив турок врасплох, уничтожили наблюдательный пост у м. Нибрунези, взяв в плен почти всю команду поста. Вечером, под прикрытием сильного огня с кораблей, была произведена атака турецких окопов, и хотя результаты атаки не вполне соответствовали ожиданиям, все же положение на участке австралийцев упрочилось. Главнокомандующий считал положение настолько благоприятным, что находил возможным без особого риска использовать преимущества, которые давало ему море, и оказать помощь южным участкам. Бердвуду было приказано дать две бригады с тем, чтобы под покровом ночи незаметно подвести их на миноносцах и тральщиках к участку «W» и высадить там перед началом наступления.

Первоначально операция была назначена в ночь на 4 мая, но затем была отложена, так как требовалось предварительно перевести 5 батарей полевой артиллерии. Кроме того, в ночь на 4 мая адм. Тэрсби решил уничтожить второй наблюдательный пост у Габа-Тепе. Ему было дано 100 человек пехоты, посланных на миноносцах Colne, Usk, Chelmer и Ribble с паровыми катерами с Triumph и Dartmouth и под прикрытием крейсеров Bacchante и Dartmouth. В темноте десант на буксире катеров пошел к северной оконечности мыса, и с первыми лучами рассвета шлюпки под веслами направились к берегу. Однако, на этот раз нападение врасплох не удалось. С берега немедленно открыли сильнейший обстрел, и десант едва успел укрыться за высоким берегом. Оказалось, что вся местность кругом так прочно занята и надежно покрыта проволочными заграждениями, что слабым силам десанта не приходилось и думать о какой-либо борьбе. В 6 ч. 30 м. под прикрытием огня с миноносцев шлюпки вернулись, понеся ничтожные потери.

Перевозка двух бригад новозеландцев к мысу Хеллес была назначена в ночь на 5 мая. Распоряжением де-Робека миноносцы и траулеры должны были прибыть днем для того, чтобы успеть ознакомиться с точным планом операции и получить последние приказания; однако погода с утра испортилась, и после полудня ветер достиг такой силы и развел такую волну, что они не смогли войти до наступления темноты. Затруднение обошли, выслав командиров миноносцев и траулеров вперед на крейсере Amethyst, и адмирал имел возможность лично дать им нужные инструкции.