Операция "Ананас"
Шрифт:
В глазах потемнело… Значит, был кто-то ещё… Проморгал, блин… Неподалёку раздался оглушительный женский крик…
23. Шеф, всё пропало
Было больно. Очень больно, охрененно. Но становиться гостем на интеллигентной грузинской вечеринке я не планировал. Поэтому рухнул вниз, на асфальт, рядышком со стонущим и пытающимся очухаться Ревазом. И тут же, выполнив замысловатую фигуру, практически из арсенала брейк-данса, пнул по колену чувака, находящегося ко мне ближе других.
Затем сразу
Откуда появился чувак сзади, я не понял. Наверное, был где-то рядом, а может, за рулём сидел, сейчас это было совершенно неважно.
Девичий крик прекратился, но мат-перемат со стороны нападавших лился, как из прорванной плотины. Реваз пришёл в себя и шарил по асфальту, пытаясь дотянуться до ножа. Я, как заправский уличный танцор, поднялся из позиции лёжа, имитируя выстреливающую пружину. А заодно врубил локтем по голове Ревазу, отправляя его в новый нокдаун.
Чуть замешкался, ища равновесие, и, едва успев уклониться, получил кулаком вскользь по груди, но, поймав вектор, мгновенно перегруппировался, перебросил центр тяжести и рубанув со всей дури, свернул второй за сегодняшний вечер нос.
— Рыжий? — удивлённо воскликнул я.
Чувак был действительно рыжим. Я шагнул в сторону, уклоняясь от летящего кулака, захватил руку и провёл шикарный болевой, наверное, лучший в моей жизни. И тут же мне прилетело по затылку. Я отлетел к машине, сильно ударившись грудью. Картинка замигала, и по телу пробежал разряд. В глазах, как водится, замельтешили искорки.
Ладно, хер с вами, твари. Из искры возгорится пламя! Этот девиз никто не отменял, насколько мне известно. Я оттолкнулся от машины и пусть по-колхозному, как умею, но замастырил что-то типа охрененной вертушки. Сшиб башку на бок одному из баранов и впечатал кулак в челюсть другому.
Боли уже не было — только ярость, гнев и желание растерзать ублюдков. Но, как бы отчаянно я ни бился, они начали меня теснить и сжимать в кольцо. Один правда лежал на асфальте, у другого, похоже, была сломана нога, а вот двое других ещё держались.
Не жалея костяшек, я вырубил того, кто был посерёдке, и в тот же миг двое других бросились на меня.
— Ладно, твари, — прохрипел я. — Дёшево не сдамся…
И в тот же миг всё прекратилось. Знал бы, давно уже это заклинание произнёс… Мои враги отлетели от меня и начали вдруг корчиться в страшных муках.
— Наши… — прошептал я.
Это были парни Кофмана. Здоровые быки в количистве трёх человек. Им досталось два с половиной изрядно измотанных противника, и они молниеносно пресекли и подавили сопротивление, а заодно и жестоко покарали. Уже через пол минуты в пыли на асфальте извивались поруганные и жестоко наказанные злодеи, похожие сейчас на отвратительных, перемазанных чёрно-красной слизью червей.
Идиллию разрушил
— Быстр-быстро, уходим! — скомандовал один из Кофмановских здоровяков. — Элла, бегом-бегом-бегом!
— Там подружки ещё, их тоже взять, — кивнул я и подвигал челюсть вправо-влево.
Мы влетели в рафик, и он сорвался с места, не дожидаясь даже, когда будут закрыты двери.
— Ну, вы даёте, молодёжь, — покачал головой старшина охраны и хмыкнул.
Да уж зрелище было то ещё. Девки зарёванные, с размазанными лицами, потёкшей тушью, клоунскими губами и я, весь в пыли, в пиджаке с надорванным рукавом и карманом, с намятой рожей и распухшими кулаками. Кулаки, кстати, болели…
— Нормально погуляли, — подмигнул я, и молодчики заржали.
— Чё там случилось-то у вас? — спросил старший.
— Да, ничего такого, что бы ещё не случалось в этом мире, — пожал я плечами. — Силы переоценили.
— Но ты-то, походу, и сам бы справился. Ты один их так отрихтовал?
Я хмыкнул.
— Ну, ты Электроник, ёлки-палки, — с уважением выдал он вердикт.
Когда подъехали к дому Кофманов, Элла стала настаивать, чтобы все поднялись к ним домой.
— Да! Обязательно! Иначе отец меня своими руками задушит.
— Я тебя породил, я тебя и убью, — ухмыльнулся водила.
— Это кроме шуток! — настаивала наследница и подружки сдались.
— Идите-идите, — кивнул я. — Хоть в порядок себя приведёте, а то в таком виде домой точно нельзя.
— Ты тоже, — кивнул мне бригадир. — Яков Михайлович сказал, чтоб ты зашёл.
— Не, передай, я не в форме сегодня. Сможете меня подкинуть?
— Подкинем, без проблем. Но сначала с шефом переговори. Просил человек.
Мне, конечно, сейчас все эти разговоры вообще не улыбались, но что было делать? Просил же человек.
Тёща, довольно быстро из разряда будущих перешедшая в разряд бывших, едва чувств не лишилась, увидев нашу гоп-компанию.
— Саша… — прошептала она, — что случилось?..
— Мы ре-ти-пи-ти-пе-ти-ровали, — усмехнулся я.
Картинка была покруче немой сцены из Николай Васильича — три ощипанные курицы, склонившие головы и не смеющие поднять взгляды, и я гусар, практически поручик Ржевский, только что вернувшийся с передовой. Был бы ус, закрутил бы.
— Куда врюхались? — грозно вращая глазами, спросил Кофман.
Нежные барышни, совсем недавно чувствовавшие себя княжнами и повелителями мужских сердец, не сговариваясь завыли и бросились на грудь ошеломлённой мамa.
Не желая присутствовать при акте покаяния, я кивнул и проследовал в ванную комнату. Да, вид у меня был не ахти. Бабушка могла всполошиться. Впрочем, после того, как я умылся, привёл в порядок волосы, как мог почистил френч, стал выглядеть поприличнее. Рожа, конечно, была как после посещения косметолога — красная и опухшая, но фингалов не было. Только на подбородке небольшая ссадина.