Операция «Эльба», или Почему не сработала ядерная кнопка

Лозанский Эдвард

Михаил хмыкнул и развернул свой стул, чтобы рассмотреть документ. Вместе с другими физиками и инженерами из их лаборатории он и Григорий пытались решить проблему лазерного термояда, т. е. использование лазерного излучения для получения практически неограниченного источника энергии, используя в качестве горючего изотопы водорода дейтерий (D) и тритий (T), которые с помощью существующих технологий можно извлечь из обычной воды. Термоядерный синтез является источником солнечной энергии и для взрыва водородной бомбы, но для его использования в мирных целях этот процесс должен стать не взрывным, а контролируемым.

К

сожалению, несмотря на огромные усилия ученых всего мира, пока это осуществить не удалось, однако после того, как отец американской водородной бомбы Эдвард Теллер предложил использовать лазеры для «зажигания» термоядерной реакции, оптимизм ученых резко возрос.

Главным препятствием теперь было отсутствие достаточно мощных лазеров для инициирования термоядерной реакции, но у Михаила возникла идея как решить эту проблему и создать подходящие условия для начала реакции, используя существующими лазеры. Проверкой этой идеи и занималась его лаборатория. Главное в ней заключалось в том, что гранулы со смесью дейтерия и трития (ДТ) сжимались не напрямую лазерными лучами, а посредством поджигания и последующего излучения раскаленного металлического порошка в котором размещались эти гранулы.

Термоядерный лазерный синтез обещал огромные возможности создания энергии в мирных целях – передать энергию звезд в руки человека. Но в разгар холодной войны целью многих в СССР и США было то, о чём Михаил думал только когда ночью не мог уснуть, лёжа в постели и слушая храп жены. Кроме войны, другой цели не было. Это было оружие, чистое, простое и при том мощное – таким оружием можно уничтожить город за 15 секунд. Он предпочитал не думать о последствиях своей работы. Легче просто двигаться вперёд с сознанием того, что он работает во благо общества, да и всего человечества, пусть и сомнительного блага в моральном отношении. Кроме того, такая работа требовала от него максимальной отдачи, он шёл к цели, достичь которой не удавалось пока никому – разве это не лучший способ прожить жизнь? Разумеется, это интереснее, чем день напролёт слушать советскую пропаганду в компании с бутылкой пива.

…Михаил подтолкнул лист бумаги поближе к Григорию.

– Вот тут. Выводы здесь не указаны, это из-за изменений, которые мы внесли по совокупным данным.

– Те, что Леонид предложил?

– Нет, те, что предложил Леонид, не внесли из-за нехватки материалов.

– Так что же тогда с выводами?

– Они будут на следующей неделе. Светланина группа просила ещё время на анализ.

– А, да. – Григорий наморщил лоб и стал дальше просматривать отчёт. Затем его палец уткнулся в колонку наверху шестой страницы. – Мне нужно, чтобы ты мне это объяснил.

Михаил знал, что до этого дойдёт. Как обычно, Григорий не ладил со сложными расчётами – он брал своей энергией и хозяйственной хваткой, но точность в математике его слабое место – и Михаил терпеливо старался объяснять начальнику результаты испытаний доступным языком.

И, как всегда, где-то на задворках сознания, а нередко и прямым текстом Михаил вспоминал, что до того, как они поженились, Рада чуть не вышла за Григория. Про себя Михаил признавал, что Григорий и Рада больше бы подошли друг другу. Она всегда

ценила целеустремлённость Григория, его хозяйскую жилку, равно как и (его) беззаветную преданность… партии…

Михаил закончил, Григория, похоже, его объяснения удовлетворили.

Он закрыл документы и отпил кофе.

– Как Рада, как мальчик? – спросил, будто читая чужие мысли.

– С нею как всегда – не сахар. С мальчиком попроще.

– Ха! Ну, это не сюрприз, тут всё было ясно, разве нет? Ты знал, на что шёл, с самого начала, и всё равно пёр, как танк.

– Справедливо. – Михаилу всегда было неловко при разговорах о личной жизни. Он вернулся мыслями к бумагам, разложенным на столе, и постучал пальцем по другому отчёту, который он ещё не смотрел. – Тебе бы и сюда взглянуть, потому что здесь много несоответствий, которые мы…

Григорий не слушал.

– Терпеть не могу тех, кто клянётся избранникам в вечной любви, а потом принимается их переделывать на свой лад.

– Нет им оправданья, – согласился Михаил, но подумал, что же вызвало интерес начальника к его личной жизни? Он работал с Григорием не первый год и знал об их отношениях с Радой в прошлом.

– Она пытается тебя переделать, Миша?

Михаил откинулся на спинку стула и глотнул кофе, они с Григорием посмотрели друг другу в глаза. Он знал, к чему идёт разговор, ещё знал, что пытаться обойти эту тему бесполезно. Григорий оседлал любимого конька.

– Каждый день, – ответил он.

– Переделать тебя? Нет! Тебя ни в жизнь не переделать! Ты очень умный, Мишка, ты учёный, но мир принадлежит тем, кто мыслит нестандартно. Гении думают, а ими вертят те, кто соображает – простые люди, но с головой на плечах!

«Приехали», – подумал Михаил.

– Я бы мог тебе помочь, ты знаешь.

– Да уж знаю.

Григорий натянуто улыбнулся.

– Давай я перефразирую. Тебе бы я помочь не смог. Не тебе лично, но, возможно, такому, как ты, который… хотя нет, не такому, как ты.

У Михаила заболело в затылке. Повертел головой, чтобы ослабить напряжение, накопившееся в шее.

– Послушай, не вини Раду, – напирал Григорий, сверля его взглядом так, будто проверял на прочность. – Женщины – существа практичные! Им иначе нельзя, я так думаю. Они должны себе найти кого-то, кто будет обеспечивать их и их детей. Поэтому часто бегут от мечтателей и гениев, которые, как они правильно чуют, заведут их в нищету и полный хаос.

– У тебя ещё остались вопросы по отчёту? – спросил Михаил. Нравоучений ему хватало и дома, а тут ещё выслушивать этого (осла) зануду.

– Нет, – извиняясь, улыбнулся Григорий. Зубы у него образцовые. – Я тебя смущаю. И нестандартное мышление тебя смущает. Это ведь как с партией и как с нашей великой страной. Я же знаю, что тебе здесь не в радость. Знаю, что ты грезишь о дальних странах. Тех, где меньше справедливости. Тех, где капитализм.

– Я люблю эту страну, Григорий.

– Возможно. Но ты любишь её, как женщина любит мужчину, клянётся в любви и мечтает переделать. А?

Михаил удивился, как это Григорий высказал такой развёрнутый аргумент, а ещё больше его удивило, как творчески тот подошёл к любимой теме. Как правило, Григорий предпочитал рубить с плеча.