Операция 'Минотавр'
Шрифт:
Каплинджер указал рукой на стулья и сам опустился в громадное кресло с потрескавшейся кожаной обивкой.
Он с любопытством посматривал на гостей. Бабун, избегая его взгляда, обозревал книги и расставленные среди них безделушки. Рядом со стулом, где сидел Бабун, находилась трубка на подставке. Она была сделана из кочерыжки кукурузного початка и во многих местах обгорела.
– Я не был уверен, но предполагал, что это можете быть вы, капитан, сказал Каплинджер.
– Я не узнал ваш голос по телефону.
Джейк Графтон потер подбородок и скрестил ноги.
–
Так почему?
Джейк краем глаза наблюдал за Бабуном. Тот слегка повел головой.
Джейк обернулся к Каплинджеру:
– Господин министр, мы в затруднении. Мы знаем, что вы "Минотавр", и имеем некоторое представление, возможно, ошибочное, о событиях последних месяцев.
Четыре или пять человек погибли насильственной смертью. Жена мистера Таркингтона, Рита Моравиа - она пилот-испытатель, - чуть не погибла потому, что различные правоохранительные органы не смогли должным образом провести следствие и арестовать виновных на основании информации, которой давно располагали. Короче говоря, мы явились спросить, готовы ли вы обсудить с нами эти вопросы, прежде чем мы обратимся в ФБР и в прессу. Будем мы это обсуждать?
– А вы собираетесь сообщить информацию прессе?
– Смотря как повернется дело.
– Вы заметили, что о ФБР я не спрашиваю. Это меня не волнует... Ну, ладно!
Каплинджер хлопнул себя по коленям и поднялся. Бабун напрягся.
– Успокойся, сынок. Я употребляю на завтрак лейтенантов только в министерстве. Пойдемте сварим кофе, -Он направился в кухню.
Он налил воды в кофеварку. Поставил на газовую плиту и поднес спичку.
Поместил наверх бумажный фильтр и засыпал три чайные ложечки кофе.
– Вы имеете право получить объяснение. Не юридическое право, а моральное.
Я искренне сочувствую вашей жене, лейтенант. И сожалею о Луисе Камачо. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы действовать преждевременно. Он пожал плечами.
– Жизнь - сложная штука.
Каплинджер придвинул вертящийся стульчик к плите и сел на него.
– Три года назад, нет, уже четыре, один полковник КГБ перебежал в Соединенные Штаты. В газетах об этом не сообщалось, поэтому его фамилию я не назову. Он считал, что набит важной информацией, за которую мы отвалим ему тонну долларов и обеспечим роскошную жизнь на Западе. Деньги и документы он получил. Но информация его мало чего стоила. Однако он сказал кое-что, чему сам не придавал значения, но нам это показалось очень интересным.
Каплинджер проверил, не закипела ли вода в кофеварке.
– Года за три до своего бегства он заглянул в "Аквариум" - штаб-квартиру ГРУ, советской военной разведки. Что он там делал, неважно. Но ему пришлось зайти к генералу, который не ожидал посетителей. На столе у генерала лежал листок бумаги, на котором были написаны четыре имени. Полковник сумел прочесть эти имена до того, как генерал прикрыл бумажку подвернувшейся папкой.
На
– Под гипнозом перебежчик смог вспомнить три имени из четырех. Одно из них нам было известно - В. Я. Цыбов.
Кофеварка засвистела. Протягивая к ней руку, Каплинджер сказал:
– Владимир Яковлевич Цыбов - это настоящее имя Луиса Камачо.
Он залил в воронку кипящую воду и наблюдал, как снизу вытекает черная жидкость.
– Луис Камачо был советский крот, глубоко законспирированный нелегальный агент, засланный сюда в двадцатилетнем возрасте. Он был полурусский-полуармянин, со смуглой кожей и выдающимися скулами, и прекрасно сходил за американца мексиканского происхождения. Правда, по-испански он говорил едва-едва, но какая разница. Согласно легенде, его предки жили здесь с тех пор, как Техас стал штатом. Цыбов, он же Камачо, учился в Техасском университете и закончил его с отличием. Днем он работал, а вечерами изучал право. Он поступил в ФБР. Просто смешно, - Каплинджер покачал головой, - как смуглый испано-американец попал в ФБР в гуверовские времена, когда туда брали только чистейших белых. Но Гуверу тогда не нравилось, что сельскохозяйственные рабочие-чиканос в Калифорнии организуют профсоюзы, и ему нужны были агента среди них.
Вот таким образом приняли Луиса Камачо. Каплинджер рассмеялся:
– Гувер, у которого антикоммунизм носил параноидальный характер, взял в ФБР советского шпиона! Конечно, они пытались проверить прошлое Камачо, его данные тщательно анализировались в Вашингтоне. Но агенты ФБР - все белью англосаксонские протестанты, расово чистые, в темных костюмах и с короткой стрижкой - не могли найти общего языка с чиканос в Далласе и Сан-Антонио.
Поэтому они, чтобы не признаваться в неудаче перед Стариком, писали в рапортах, что все в порядке. Так появился новый сотрудник ФБР. Как вам сделать кофе?
Ройс Каплинджер достал молоко из холодильника и добавил в кофе Бабуну. С чашками они перешли обратно в кабинет.
– На чем я остановился?
– Камачо был глубоко законспирированным агентом.
– Ну да. Будучи способным и компетентным, он рос по службе, насколько позволяла расовая политика внутри ФБР, то есть не очень высоко. Но, как ни странно, Луис Камачо полюбил Америку. Но это уже другая история.
– Каплинджер отставил чашку.
– Да нет, наверное, надо об этом сказать. Луис был очень необычный человек. Луис...
– В списке были еще три имени, - раздраженно перебил его Бабун. Всем своим видом он выказывал неприязнь к Каплинджеру.
– Ах, да, - Каплинджер задумчиво взглянул на лейтенанта.
– Еще три имени: два из них перебежчик вспомнил, одно не смог. Все дело в том, что мы не знали, кто эти трое. Цыбов стал Камачо, и Советы считали, что он их человек и они задействуют его, когда потребуется. Они не знали, что Камачо еще десять лет назад сам, добровольно, рассказал о себе властям.
Каплинджер переводил взгляд с одного собеседника на другого.