Операция «Шасть!»
Шрифт:
«И разверзлись хляби небесные…» – отчего-то подумалось Охренееву.
Менее эрудированный сержант не своим голосом просипел:
– Ползи, улитка, ползи по склону Фудзи…
Из оцепенения постовых вывел телефонный звонок. Лейтенант вернулся в помещение, боязливо поднял трубку и услышал гнусавый басок полковника Пишкина:
– Алло, епрст, Охренеев, это ты?
– Так точно, товарищ полковник.
– Как там у вас делишки?
– Непонятно, товарищ полковник. Скопление какое-то. Люди, машины…
– Короче, Охренеев, епрст, ты, эт самое, не бзди!
– А как насчет вознаграждения? – осторожно поинтересовался постовой. – За сверхурочную службу?
– Что? Сверхурочные?! Ну ты, лейтенант, эт самое, совсем Охренеев! Не знаешь, что ли, как это делается? Оплата за сверхурочные дело рук самих сверхурочников, епрст!
Голос Пишкина отдалился и стал подобострастным – с кем-то он там у себя переговаривался, влиятельным и вышестоящим. Затем вновь посуровел, вернулся в трубку, а из нее в охренеевское ухо:
– Короче, лейтенант. Ваша главная задача – охранять пост. Чтобы, значит, народишко не лазил почем зря. И не использовал, как говорится, государственное помещение не по назначению. Продержитесь до прибытия подкрепления, ребятушки. Надо продержаться, епрст!.. И еще чисто личная просьба.
– Слушаю внимательно! – гаркнул Охренеев, хорошо знающий, что личные просьбы начальства – самые главные.
– Ну у тебя и глотка, епрст, – довольно пробурчал Пишкин. – Так вот, к началу мероприятия должна подскочить кофейная «окушка», номер такой-то. Ты, эт самое, если она будет с сопровождением, аккуратненько лишние машинки отцепи, как говорится. Ну понимаешь, епрст, о чем я?
– Так точно. «Оку» пропустить, хвосты обрубить.
– Ну праально. Руби хвосты по самый копчик, хе-хе. Короче, давай, Охренеев, категоричнее там, без соплей. Сделаешь как надо, будешь старлеем. Сержанта твоего тоже повысим. Выполнять, такую мать!
Вырванные из лап морока постовые с облегчением переглянулись. До десяти ноль-ноль оставалось без малого четыре часа. Можно было работать – и зарабатывать. Нерегламентированная парковка, непройденный техосмотр, отсутствие путевок и сертификатов, похмельные глазенки водителей – эти и многие другие сокровища только и ждали, чтобы их добыли решительные люди.
Старатели вооружились полосатыми инструментами и двинулись разрабатывать богатейшие залежи.
Только-только торговая братия освободила подъездные пути, а через сонное Картафаново уже заструился ручеек двуногих жаворонков. Всех тех, кого шило внутреннего распорядка непременно колет спозаранку, заставляя активно метаться по жилым площадям. До выхода из дома они имеют обыкновение несколько раз опорожнить сливной бачок и с фырканьем да уханьем принять душ. Они хлопают дверцей холодильника с такой силой, что у соседей (на два этажа выше по диагонали) штукатурка смачными пластами шлепается на супружеское ложе. Часть людей-жаворонков под легкую музыку самозабвенно проходит курс утренней гимнастики.
Ну струится ручеек, состоящий из отдельных капелек со своими горестями-радостями, и пусть себе струится. Горести, конечно, у каждого свои, зато радость – на всех одна. Называется картафановским общенациональным праздником, Днем Поголовного Гуляния.
Кофейная «Ока» лениво плелась по запруженному тракту, изредка взрыкивая на особо мельтешащие объекты.
– Парни, или я чего-то не догоняю, или сиятельные господа решили по случаю «стрелки» на месяц раньше отметить День города? – Попов с недоумением перевел взгляд на сотоварищей.
Илья как ни в чем не бывало благодушно позевывал. Никита, сделав лицо огнеупорным кирпичом, доложил:
– Осмелюсь предположить, что имеет место грандиозная провокация с целью выставить нас ястребами Октагона, растлителями инопланетной жизни на Земле и маркшейдерами нетрудовых отложений!
– Иди проспись, военный! – Алексей отмахнулся от резвящегося Добрынина и высунулся в окно. – Дяденьки! – обратился он к шагающим с полной выкладкой представителям мини-рыночных отношений. – Почему не даем зарасти народной тропе? Большая броуновская революция под лозунгом «Движение – в жизнь»?
Оба представителя обернулись, на поверку оказавшись очень даже ничего себе тетеньками. Разглядеть это сразу Алексею помешали костюмы: удобные, но не слишком изящные комбинезоны в стиле «милитари». Одна из дамочек, чернявая, крутобедрая, грациозно помахивая объемистыми баулами, подплыла ближе к машине:
– Ах, принц, что ж теперь, если нет на нас хрустальных туфелек, так мы уже и не Золушки?
Губы ее подрагивали от якобы сдерживаемых рыданий, но глаза смеялись. Дивные, нужно отметить, очи. Карие, влажно блестящие, и ресницы – во!
– Или у вас только дяденьки на уме? – добавила чернявая жалостливо.
Бичуемый взглядом, полным неутоленной женской печали, Алексей покраснел, заерзал и пробормотал изменившимся голосом:
– Боже сохрани! Дяденьки – это не по нашей части. По нашей исключительно тетеньки, сестренки да барышни.
– И персеанские рептилоидихи! – скрипуче донеслось из салона.
Попов обернулся и погрозил кому-то кулаком. Потом снова взглянул на чернявенькую:
– А вообще, я того… Как бы не могу оторвать глаз от тебя. Реально.
– Молодой человек, что вы себе позволяете!
Чернявенькая вновь эротично взмахнула баулами. Баулы с грозным гудением вспороли воздух в непосредственной близости от Алексея. Тот едва успел укрыть голову в салоне.
– Да вы, оказывается, утренний маньяк! Ну поглянулась я вам, зачем же сразу глаз отрывать? На что он вам? Небось в какую-нибудь маньячную коллекцию? Пришпандорить его хотите среди откушенных органов и резервуаров с молоком любимых женщин?!
Подошедшая ближе товарка хмуро ее одернула: