Операция «Валгалла»
Шрифт:
— Моей честью, Вилли. Он потребовал с меня слово чести. Тебе приходилось слышать о таком среди нас? Я испытываю сомнения в самом существовании такого понятия в течение последних двадцати лет и больше.
Гоффер ждал в столовой и когда Риттер сел, наклонился к нему, едва сдерживая нетерпение.
— Так о чем он говорил?
— Я не вполне уверен, — начал Риттер. — Понимаешь, есть то, что он говорил, и то, что не договаривал. Так что слушай и суди сам…
Он наклонился вперед, сложив
Шесть
Снегопад так и не прекращался. Когда Шенк, постучав, вошел в кабинет Гессера в замке Арлберг, полковник стоял у окна, глядя на долину. Он повернулся и пошел к своему столу.
— Итак, ситуация все та же?
— Боюсь, что так, герр оберст. Нам по-прежнему не удается связаться с Берлином.
— А радио?
— Стерн объехал все деревни в округе и без толку. Несомненно, радиоприемников не может не быть, и в них используются нужные лампы, но, как известно герру оберсту, в этих местах владение приемником объявлено незаконным еще год назад. Индивидуумы, виновные в нарушении закона, вряд ли признают этот факт на данном этапе.
— Трудно их винить, учитывая обстоятельства. — Гессер сел. — Настало время принимать решение.
— Да, герр оберст, пора.
Гессер посидел несколько мгновений, похлопывая себя по пустому рукаву.
— Как я уже говорил вчера, в этом деле я не хочу приказывать. Я бы нарушил свои служебные обязанности, не указав, что это может оказаться чрезвычайно опасным. В этой области линия фронта очень подвижна, любая вражеская часть может быть настроенной сначала стрелять, а уже потом задавать вопросы. Вы это понимаете?
— Абсолютно.
— И все-таки готовы рискнуть?
— Герр оберст, по армейским меркам я старик, — сказал Шенк. — Возможно, даже слишком стар для таких игр. Последний раз я участвовал в боях на Западном фронте в 1918 году, но совершенно ясно, сэр, что вы пойти не можете, и совершенно неприемлемо посылать с такой миссией одного из нижних чинов. Поскольку я единственный офицер, кроме вас, по-видимому, выбора у нас нет.
— Кого вы предполагаете взять с собой?
— Шмидта, я думаю. Он одного со мной возраста, но прекрасно водит машину. Мы возьмем одну из гарнизонных машин.
— Хорошо, — одобрил Гессер. — Действительно, как вы сказали, выбора у нас нет. Приведите генерала Каннинга и полковника Бирра, я сообщу им о своем решении.
— Они на прогулке сейчас, герр оберст. — Шенк направился к двери, и Гессер его окликнул:
— Шенк?
— Слушаю, герр оберст.
— Я вам очень признателен. Вы смелый человек.
— Нет, герр оберст, совсем нет. Я очень напуганный человек. — Он улыбнулся. — Но у меня есть жена и две дочери, я жду, не дождусь увидеть их снова. То, что я сейчас делаю, я делаю ради них. Это лучшее, что мы можем сделать для всех нас. Поверьте мне.
— Да, наверно вы правы.
Шенк вышел и скоро вернулся с
— Так вы приняли решение?
Гессер кивнул.
— Оберлейтенант Шенк отправится отсюда… — Он посмотрел на часы. — Ровно в полдень. Он возьмет гарнизонную машину и только водителя, чтобы попробовать найти части союзников где-то на пути в Инсбрук. Вы согласны, Шенк?
— Как скажете, герр оберст.
— Слава Богу, вы решились, — обрадовался Каннинг. — Можем мы пойти сказать остальным?
— Не вижу причин для отказа. — Каннинг и Бирр повернулись, чтобы выйти. Гессер поднялся из-за стола. — Еще одно, пока вы не ушли.
— Что такое? — Каннинг нетерпеливо оглянулся.
— В этом предприятии оберлейтенант Шенк и капрал Шмидт подвергают свою жизнь значительному риску. Надеюсь, вы это цените.
Каннинг нахмурился, Бирр первым протянул руку Шенку.
— Разумеется, и я вас благодарю от всех нас.
— Сделаю все, что смогу, герр оберст, — на губах Шенка промелькнула улыбка, — чтобы остаться в живых ради спасения всех нас.
Поль Гайллар и Клер сидели у окна в обеденном зале, когда вошли Каннинг и Бирр. Мадам Шевалье, как и ежедневно, практиковалась в игре на фортепьяно. Она сразу прекратила играть.
Гайллар встал.
— Что происходит?
— Мы идем, — сказал Каннинг. — Во всяком случае, Шенк идет. Отправляется в полдень. — Он встал перед камином, сложив за спиной руки. — Вы сознаете, друзья, что немного везения, и он вернется всего через несколько часов? Что сегодня вечером мы, возможно, будем свободны?
Бирр закурил сигарету.
— С другой стороны, если он нарвется на каких-нибудь любителей стрелять без разбора, он может быть мертв к тому времени. Ты об этом не подумал?
— Чушь, — отрезал Каннинг. — Шенк провел четыре года на Западном фронте во время Первой мировой войны. Был трижды ранен. Он птица слишком опытная, чтобы сейчас погибнуть.
— А если это случится, Гамильтон? — Клер подошла к камину и села. — Что нам тогда делать?
— Тогда нам придется действовать самим. — Каннинг подошел к двери и открыл ее, потом обернулся. — Я знаю одно. Если кто-нибудь, СС или кто бы то ни было, попытается забрать меня отсюда, им придется очень постараться, чтобы им это удалось.
Он вышел, закрыв за собой дверь.
Когда Раттенгубер вошел в офис Бормана, рейхсляйтер что-то писал за столом.
— Одну минуту, Вилли. Я не сделал записи в дневнике прошлой ночью, потому что много часов провел с фюрером. — Спустя некоторое время он положил ручку и закрыл дневник. — Итак, Вилли, что происходит? Каково моральное состояние?
Раттенгубер посмотрел озадаченно.
— Моральное состояние, рейхсляйтер?
— Да ладно тебе. На этой стадии игры уже нет нужды говорить обиняками.