Операция «Валгалла»
Шрифт:
Гоффер побежал вперед открывать дверь. Риттер провел ее по лестнице наверх, в бар. Майер разжигал огонь в камине. Когда он увидел Клер, его лицо выразило удивление.
— Мадам де Бевилль, как вы себя чувствуете?
Клер била дрожь, которую ей не удавалось сдержать. Риттер спросил:
— Где герр Штрассер?
— В моем офисе, штурмбаннфюрер.
— Я отведу ее туда. Приведите доктора Гайллара. Думаю, ей нужен врач. Пойди с ним, Эрик.
Они оба вышли. Клер тяжело навалилась на Риттера, и он ее крепко
— Глотните, хотя бы немного, вы почувствуете себя лучше. Обещаю.
Она тихо застонала, но выпила, и у нее перехватило дыхание, ее пальцы с силой сжали плечо Риттера, а взгляд устремился мимо.
Штрассер сказал:
— Что случилось? Где произошел сбой?
Риттер обернулся, чтобы его видеть.
— Ей плохо, как вы можете видеть.
— Это не по вашему департаменту, так что не вмешивайтесь, — сказал холодно Штрассер.
Риттер подумал, потом сделал несколько шагов в сторону. Штрассер спросил:
— Вас разоблачили?
— Да.
— Тогда, как вы оказались здесь?
— Генерал Каннинг выкинул меня оттуда.
Штрассер стоял прямо напротив нее, сложив за спиной руки, слегка хмурясь.
— Именно такой глупости от него и можно было ждать.
— Что теперь будет?
— С вами? Мне совершенно безразлично, мадам.
Он повернулся, чтобы уйти, но Клер схватила его за рукав, снова дрожа и со слезами на глазах.
— Пожалуйста, герр Борман, Этьен, мой муж, вы обещали.
— Штрассер, — поправил он. — Моя фамилия Штрассер, мадам. И я ничего не обещал относительно вашего мужа. Я говорил, что сделаю, что смогу.
— Но полковник Раттенгубер…
— Он мертв, — сказал Штрассер. — Я не могу отвечать за пустые обещания умершего человека.
На ее лице появилось выражение ужаса и недоверия.
— Но я делала все, что мне велели. Предала друзей, свою родину. Вы понимаете?
Из двери Гайллар сказал:
— Ради Бога, Клер, что вы такое говорите?
Она повернулась к нему резко.
— О, да. Это правда. Я была марионеткой, они дергали за веревочки. Познакомься с моим хозяином, Поль. Рейхсляйтер Мартин Борман.
— Мне порядком надоела эта чушь, — сказал Штрассер.
— Знаешь, Поль, почему я это делала? Сказать? Очень просто. Этьен не был убит при побеге из штаба СД в Париже, как мы думали. Он жив. Он заключенный в концентрационном лагере «Маутхаузен».
На лице Гайллара отразилась боль, переполнявшая его жалость. Он взял ее руки в свои.
— Я знаю, Клер, что Этьен не был убит при побеге с авеню Фош. Знаю это давным-давно. Я знаю, что его поместили в «Маутхаузен».
— Знаешь? Я не понимаю?
— «Маутхаузен» — это лагерь уничтожения. В него только входят и никогда не выходят. Этьен умер там, в карьере, вместе
— Как они умерли?
Гайллар колебался.
— Пожалуйста, Поль, я должна знать.
— Ладно. В одном месте в карьере была лестница в 127 ступеней. Этьен и остальные должны были по ней подниматься с тяжелыми камнями. Весом по семьдесят, восемьдесят и даже по сто фунтов. Если они падали, их били, пока они не вставали снова. К вечеру первого дня половина из них умирали. Остальные умирали на следующее утро.
Каннинг и Джастин Бирр рассматривали план замка, разложенный на крышке рояля. Сидя напротив них, Клодин Шевалье что-то тихо наигрывала. Открылась дверь, и вошли Гессер и Говард, немец стряхивал снег с мехового воротника своей шинели. Каннинг сказал оживленно:
— Я собрал вас вместе для последнего совещания относительно плана наших действий в случае решительного нападения.
— Вы думаете, это еще возможно, сэр? — удивился Гессер.
— У меня нет причин в этом сомневаться. Совершенно определенно одно: если это произойдет, то очень скоро. Не позднее рассвета, потому что у этого Штрассера или Бормана, да кем бы он ни был, времени-то совсем не остается. Здесь может пройти колонна Союзников. Как бы то ни было, — он придвинул к ним план, — предположим, они атакуют и опустят мост. Как долго вы сможете их удерживать перед воротами, Говард?
— Недолго, генерал. У нас только винтовки, «Шмайсеры» и гранаты. Пулемет всего один. У них еще осталось два бронетранспортера с тяжелыми пулеметами на борту, и численность бойцов тоже гораздо больше.
— Ладно, они преодолели ворота, и вы отошли назад. Как там «Большая Берта», Макс?
— Она установлена в тридцати ярдах от устья тоннеля и забита металлическим ломом, но не могу гарантировать, что она не взорвется, похоронив того, кто поднесет к ней фитиль.
— Это моя забота, — сказал ему Каннинг. — Когда я это сказал, я именно это и имел в виду. Если это сработает, мы уничтожим первый бронетранспортер, который появится из тоннеля, и, возможно, всех, кто в нем. Это несколько сравняет наши шансы.
— Что дальше? — резко спросил Говард.
— Мы отойдем в северную башню, запрем дверь и будем удерживать их снаружи, насколько хватит сил.
Бирр сказал спокойным голосом:
— Неприятно упоминать об этом, Гамильтон, но эта дверь не представит собой особого препятствия, если ее забросают гранатами.
— Тогда мы отойдем на лестницу, — сказал Каннинг. — Будем отбиваться от них на каждом этаже, или у кого-то есть лучшее предложение? — Ему ответом было общее молчание. — Итак, джентльмены, приступим. Я присоединюсь к вам на стене через пять минут.