Опережая бурю
Шрифт:
При всей реальности происходящего, Карл понимал, что попал в мир наведенной галлюцинации. Усач ловко управлял его разумом, создав внутри его головы обособленный мир, в котором и запер сознание барона.
Идеальная темница для мага. Только из любой темницы должен быть выход. Его не может не быть. Карл медленно обошел комнату, прощупывая каждый сантиметр стен. Ни сучка, ни задоринки, не к чему прицепиться. Все мягкие панели идеально подобраны друг к другу, ни щели, ни просвета. Та же ситуация с полом и потолком. Найти изъян в заклинании не получалось. Значит, так темницу разрушить невозможно. Надо попробовать обходной
Карл атаковал стену заклинаньем «Снежный Таран». Невидимая воздушная масса ударила в стену, но безрезультатно. Новое заклинанье «Ледяной бур». И снова неудача. Ледяное бешенное вращающееся сверло при соприкосновении с полом рассыпалось брызгами. Он попытался воздействовать на клетку антивидением, специальными чарами, разрушающими любое наведенное волшебство, но безрезультатно.
Снова и снова Карл пытался разрушить темницу. Перепробовал массу заклинаний и вместе и порознь, но иллюзия, созданная усачом, оказалась на редкость прочной. Мозгоправы всегда были в большой цене.
Неужели это все. Он навечно заперт внутри себя. Картина вырисовывалась устрашающая. Карл увидел себя со стороны. Молодой мужчина неподвижно сидит за столиком с остекленевшим взглядом и отсутствующим выражением лица. Официант приносит ему заказ, расставляет тарелки на столе, но клиент никак не реагирует. Он пытается заговорить с клиентом и тут ноль эмоций. Такое ощущение, что за столиком сидит кукла, потерявшая контроль кукловода. Растение, а не человек.
Картинка, которую представил себе Карл, оказалась очень яркой и живой. Он попытался уцепиться за неё, не потерять эту реалистичность. И вскоре у него получилось. Он оказался за одним столиком с самим собой. Ушла в небытие комната для душевнобольных с мягкими плитами стен. Осталось только последнее усилие. Он попытался воссоединиться с телом. Несколько безуспешных попыток. И наконец все же получилось.
Первый вдох. Второй вдох. И он ожил.
И в то же мгновение вагон изрядно тряхнуло. Со столиков попадала посуда. Раздался звон бьющихся тарелок и бокалов. На полу образовалась винная лужа, и резко запахло перебродившим виноградом. Официант, обслуживавший соседний столик, нелепо взмахнул руками, словно пытался удержаться за воздух, и, перелетев через столик, упал под ноги полной даме в пышном дорогом платье.
Карл тоже не удержался на месте. Пребольно стукнулся грудной клеткой об столик, столкнул тарелку с омлетом на брюки проклятого усача и завалился на пол.
Тут же попробовал подняться, но новый толчок вернул его в исходное положение.
Вагон заполнился истеричными женскими воплями и ворчанием мужчин. Отчего-то в критической ситуации женщины всегда начинают вопить, впадая в панику, а мужчины ворчат и долбятся в глухую стену в поисках выхода.
Глава 3. Червоточина
Пожилого усатого мага нигде не было. Карл поднялся с пола. Пробиться по коридору через тамбур в свой вагон невозможно. Возле дверей настоящая давка, столпотворение. Дамы и джентльмены, забыв о хороших манерах и воспитании (какие уж тут манеры, когда жизнь на волоске качается), пихали и толкали друг друга, не скупясь на тычки и подзатыльники. Каждый норовил первым протиснуться в дверной проем, чтобы успеть добежать до своего купе.
Раз через двери не выйти, придется, как нормальному
Теперь он увидел, что остановило поезд. И увиденное ужаснуло его. С таким явлением Карлу сталкиваться еще не приходилось.
Паровоз и первые два вагона от удара сплющило в гармошку и снесло с рельсов в сторону. На пути поезда оказалась необъяснимая природная аномалия, вихреобразная черная воронка с вкраплениями серого и красного цвета. Словно все, что находилось в этом месте: песок, щебень насыпи, деревья, шпалы, воздух – неведомая сила взмешала жерновами, и получившуюся массу закрутило вихрем.
Воронка перегородила дорогу, нацелившись на поезд. Но почему-то не приняла новую жертву, наоборот оттолкнула ее от себя. Воронка вращалась с чудовищной скоростью, взбивая клубы фиолетового дыма, выбрасываемого в разные стороны точно протуберанцы. Изредка по краям воронки пробегали трещины электрических разрядов.
Карл поднялся на ноги, отряхнул грязь с брюк и камзола.
Дальше продолжать путешествие по железной дороге не представлялось возможным. Надо найти Миконю и всю честную компанию, да решить, как дальше путь держать.
Карл вычислил свой вагон и двинулся было к нему, когда воронка запела.
От неожиданности Карл пригнулся. Она издавала низкий хрипящий звук с металлическим скрежетом, будто две гигантские беззубые шестеренки терлись друг о друга.
Надо бежать к вагону, искать друзей, но он ничего не мог с собой поделать. Воронка влекла его к себе. На ватных ногах Карл пошел вперед.
Воронка напоминала червоточину в ткани пространства.
Карл подошёл уже очень близко, когда она затряслась и выплюнула один за другим три белых кокона. Они плюхнулись в сырую траву неподалеку от барона и задрожали. Коконы были размером с взрослого сенбернара и являлись сосудом неведомой жизни, которая очень хотела выбраться наружу.
Разродившаяся червоточина не предвещала ничего хорошего для пассажиров потерпевшего крушение поезда.
Карл отошел на шаг, другой. Очень осторожно он отступал в сторону поезда, боясь потревожить обитателей кокона. Очень осторожно коснулся ментальным усиком ближайший кокон и тут же дернулся назад. Ощущения не из приятных, словно руками в выгребную яму забрался. Внутри копошились тысячи маленьких черных существ. Кто они, что они, Карл разобраться не смог.
Раздался треск. Коконы раскололись, словно перезрелые дыни. Изнутри потекла розовая слизь, и наружу хлынула черная живая масса. Каждая вылупившаяся субстанция состояла из отдельных особей, объединенных в колонию.
Карл перекрестился и потянул шпагу из ножен.
Что за чертовщина здесь творится? Откуда взялась эта червоточина? Что это за коконы? И что надо этим тварям?
Ничего доброго от них ждать нельзя, это и релеванту понятно. Крылатые люди релеванты проживали в секретных резервациях, и об их птичьем уме ходили легенды в народе. Только все это было великим преувеличением.