Оплачено сполна
Шрифт:
Из-под длинной ноги выскочил непонятно откуда взявшийся камешек, злорадно хрустнул, и удивленные вздохи вырвали молодого Альбуса Дабмлдора из задумчивости. Он заозирался, как вытащенная на свет сова, впечатление усиливали очки, которые Гарри сразу не заметил. Лохмы отодвинулись, демонстрируя узкое длинное лицо с совершенно не преподавательским потерянным выражением.
– Профессор Дамблдор, - первым нарушил неловкое молчание Том; уже более статный, подросший… Пятый или шестой курс. Осознание своей привлекательности и силы уже сквозило в каждом его жесте, впечатление портило
Гарри невольно залюбовался ею - статная, по-блэковски гордая, с синими пронзительными глазами, она казалась смутно знакомой, смутно родной. В ее черных растрепанных волосах, приглядевшись, Поттер заметил диадему Рэйвенкло. Вряд ли она знала, что это за диадема, иначе бы, вероятно, не приняла подарок или постаралась спрятать от учителя… Нет, она не могла знать, Том вряд ли ей рассказал.
Дамблдор тоже не знал - видимо, тогда еще не догадался, даже предположить не мог. Узнав Тома, он подобрался и изменился в мгновение ока; вероятно, здесь он еще не победил Гриндевальда - кстати, кем он был для Дамблдора?
– но уже повоевал, видимо, был в отпуске. Сутулая спина распрямилась, и рост стал ощутимым фактором, как и небольшая бородка, как очки и статус преподавателя, солдата - все заиграло, и Том невольно отступил и зло прищурился. Ему уже тогда не нравилось, что кто-то так открыто демонстрирует свое превосходство над ним.
– Том, - кивнул тот, и это было еще одним жестом, вызвавшим неприятие.
– Извините, что потревожил, не имел такого намерения. Пожалуй, пойду.
Он поспешил пересечь опушку уже совершенно другим шагом - прямым, чеканным. Гарри еще успел увидеть ненавидящий взгляд Риддла.
Почему эти воспоминания? В конце концов, хоркрукс уже уничтожен, а Дореа Блэк, вероятнее всего, умерла и ничего не расскажет.
Воспоминания серебристым потоком свернулись в клубок и развернулись уже совершенно другой картиной.
Это был кабинет Дамблдора таким, каким его знал Гарри - жилищем восточного мага. Значит, уже директор. Дамблдор, в чьих забранных в хвост волосах и длинной бороде виднелись пряди седины, хмуро и несколько даже удивленно смотрел на гостя, и Гарри тоже перевел на него взгляд.
Это был массивный мужчина с серьезными серыми глазами и светлыми волосами, зачесанными назад. В его простых чертах выделялись массивный квадратный подбородок и идеально прямой нос. Во всем его облике присутствовал образцовый порядок, четкость и нечто властное.
– Правильно ли я тебя понимаю, Чарлус?
– медленно и тяжело начал директор.
– Вчера ночью она появилась у тебя на пороге?
Мужчина, названный Чарлусом, кивнул и бесстрастно ответил:
– В три пятнадцать эльфы впустили ее и разбудили меня.
– Почему она не вернулась к семье?
Чарлус отвел глаза и некоторое время молчал. Это почему-то обеспокоило Дамблдора и он поднялся с кресла, уперев руки в столешницу.
– Почему, Чарлус?
– Хуже, - глухо пророкотал глубокий голос гостя.
– Он сделал ей ребенка, а сам уехал, не оставив никаких данных, куда и зачем.
Дамблдор сел и пожевал губами, сложив руки домиком.
– Он знает, что Дореа беременна?
– Она сказала, что сама узнала неделю назад. Ей… было страшно. Она многое поняла, - Чарлус снова отвернулся; тема почему-то была болезненной для него.
Может, Дореа - его сестра? Гарри, кажется, видел его редкое имя на древе Блэков. Нет, он слышал его от Сириуса, имя выжгли. Или как-то по-другому?
– Поэтому вернулась именно к тебе, - тихо закончил за него Дамблдор и откинулся в кресле; кажется, информация имела значение.
– Что ты намерен делать, друг мой?
– То, что всегда хотел, - ровно отозвался Чарлус.
– Жениться на ней, избавить ее от влияния рода Блэков и ввести в дом Поттеров.
Гарри пошатнулся; ему показалось, он ослышался. Но перед ним действительно стоял…
– Одобряю твое решение, Чарлус, - кивнул, как равному, Дамблдор.
– Сила твоего характера и твоей любви сможет подавить в ребенке наследственность Тома. При условии, что ты действительно полюбишь его, - голубой взгляд остро полоснул по Чарлусу.
Тот встретил его смело и спокойно.
– Для меня это ее ребенок.
– Она знает о твоем решении?
– Да. Она согласилась сразу. У нас всегда были теплые отношения.
– И ты верил, что когда-нибудь так и будет, - снова закончил за него директор.
– Что ж, вера иногда творит чудеса, а любовь совершает невозможное.
На этом кабинет исчез, свернувшись в дымку бесплотных воспоминаний. Гарри старательно пытался вспомнить древо Блэков, чтобы понять, кем ему приходится Чарлус Поттер. Сириус ведь что-то такое упоминал…
Он не успел. Ответ развернулся перед ним.
Очаровательная лопоухая эльфиня в голубой чистой наволочке была обладательницей этих воспоминаний, именно из-за ее спины Гарри снова увидел Дореа Блэк, изменившуюся лишь чуть-чуть, материнство пошло ей на пользу, смягчив скулы и засветив в синих блэковских глазах нежность. Кто она ему?
– Подогретое молоко, хозяйка, - подала эльфиня бутылочку.
Дореа дала молоко младенцу, ласково заглядывая ему в глаза.
– Мой малыш, - погладила она его.
– Слава Мерлину, что ты похож на меня… Он дал тебе только свои темные глазки. Забудь, малыш; у тебя есть настоящий папа, который любит и никогда не бросит. Какое красивое он тебе дал имя, правда? Джеймс Чарлус Поттер. Ты будешь лучшим, папа тебя всему научит…
Эльфиня тряхнула ушами, подав платок, и исчезла.
Гарри оказался в кабинете Дамблдора; он судорожно схватился за обод Думосбора, дыша сквозь зубы и не отваживаясь взглянуть на директора.