Опора трона
Шрифт:
А на деле? От поступавших докладов впору орать в полный голос. С урожаем во многих местах беда — увлеклись мужички грабиловкой. А где войска прошли, там и вовсе по сусекам скрести нечего. Одна надежда на Левобережную Малороссию с Прибалтикой. С податями опять же все плохо. Многих чиновников-камериров в губерниях повесили одними из первых, а прочие попрятались. А они, между прочем, наблюдали за всеми сборами, за продовольствованием войск, за государственными имуществами и отдачей на откуп казенных статей, за хозяйством общественных учреждений. Как налоги-то собирать? Из чего бюджет формировать, если денежная река превратилась в ручеек? На
— Государь, к тебе один старичок-генерал на прием просится, — Почиталин заглянул в кабинет. — Насчет гербов дворянских. Еще про какой-то гербовник для военной коллегии сказала, я толком не понял.
— Что?! — взревел я. — Не до геральдики мне. Две войны и третья на носу. И бардак в стране…
— Старинушка больно непростой. Князь Щербатов. Из Рюриковичей!
У меня брови взлетели от удивления.
— А ну проси!
В кабинет зашел седой как лунь и высохший дед с неопрятной бороденкой. За ним топал Коробицын, зажав под мышкой большой картонный планшет. Эта ноша помешала ему среагировать, когда старичок бросился целовать мне руку.
— Благодарю, всенежнейше благодарю тебя, Государь, что бороды разрешил. Мне-то с моими морщинами бриться в тягость, — приговаривал он, постоянно кланяясь.
Экий старорежимный дед в заштопанном генеральском мундире с потускневшими пуговицами. Бороду нормальную отпустит, будет на уютного Санта-Клауса похож. Я невольно тронул рукой свою. Отросла уже знатно — не лопата, как у купцов-старообрядцев, но и не жидкий клок, вроде мушкетерского. На уровне ключиц подравнивал, слегка закругляя, и усам воли не давал. Вышло нечто вроде а-ля Александр III. Художник с Монетного двора сделал эскиз моего героического профиля с бородой, и начался чекан нового золотого рубля с моим ликом, чем-то напоминавший римских патрициев.
— С чем пожаловал, уважаемый? Как тебя звать-величать?
— Щербатов. Юрий Андреевич. С рабским поклоном принес труд всей своей жизни. Я понимаю, что дворянству, государь, положил ты конец. Счастливым себя почитал бы, сохранив в памяти поколений то, что от благородного сословия осталось. Фамильные и родовые гербы. Михайло, вон, племянник, историю Отечества пишет. Сиим знанием обладая, составил эскизы знамен для новых полков по заказу военной коллегии. Все в той папке, что твой молодец держит. Вдруг пригодится?
— Что ж он сам не пришел?
— Гордый. За дворянство горою стоит. А как начнут выбирать депутатов в Земское собрание, первым побежит. Дворяне-то тоже избираться будут.
— А ты, значит, не гордый? — усмехнулся я.
В стариковских выцветший глазах сверкнула искорка. Он как-то подобрался, распрямился.
— Можно подумать, у Мишки Романова были какие особые права на престол, так все одно ему служили, — лукаво усмехнулся князь. — Я тебе так скажу, государь, токмо ты не обижайся. Что гербы, увлечение мое, что самодержец — все есмь символы, на коих стояла и стоять будет русская земля. Без символов нельзя. Герб государства, знамя, скипетр и держава, престол и шапка Мономахова, мечи государственные, короны сибирские, астраханские и прочие… Из грубого невежества выросши, закон Христианский принявши, основали предки государство Российское. Ему и след службу несть, и символы евоные свято чтить и хранить.
—
Щербатов задумался, пожевал губами.
— Старый я уже, но коль призовешь, могу и послужить. В меру сил своих. Награды не попрошу. Мне и не надо ничего. Кашкой жидкой питаюсь, слуг не держу. Были двое дворовых, да и тем волную давно дал. Живут при мне, ухаживают за стариком.
После этих слов я заинтересовался папкой. Попросил Коробицына открыть. Полистал эскизы знамен. Не впечатлился. Странные какие-то знамена вышли у племянника князя. Больше на городские гербы похожи. Вот три грозди винограда — Изюмский полк. Вот семь башен — Семипалатинский, три сумки — Сумской. Были и вовсе мудреные.
— Не нравится, — честно признался князю. — Нет тут воинского духа. Разве что рука в доспехах и с саблей. Но почему это символ для Славянского полка?
— Можно подумать, твой серп и молот армии подходит, — сварливо подколол меня дед.
Спорить и что-то объяснять не стал. Завел разговор о другом.
— Есть у меня один урок для вас, геральдистов…
Я рассказал Щербатову, как храбро и отчаянно бился батальон премьер-майора Синичкина в полуокружении, как мертвые хранили живых от пуль, как мало осталось выживших, а из офицеров и вовсе один. И во что превратилось их знамя.
Дед загорелся. Подумал немного, попросил лист бумаги. И нарисовал необычный крест, будто вписанный в круг.
— Называется сей крест лапчатым. Такой был у тамплиеров. Красный. Служил символом готовности кровь проливать.
— Стоит ли нам, православным, орденские символы себе брать? От католиков.
— У тебя, государь, на столе георгиевские кресты лежат для награды, — указал князь на солдатские Егории из темной бронзы, которые по моему заказу изготовили на Монетном дворе. — Тож орденские знаки, как и многие другие.
Я посчитал, что белые эмалевые кресты, носимые на боку — это не самый лучший вид награды. И солдатам не подходят. А орден нужен, и нечего огород городить — традиции, даже еще не родившиеся, следует чтить. Тут дедок прав. Но тамплиеры, Орден…
— Возьмете старое знамя и из него соорудите крест, как я нарисовал, да на белое полотнище. Красное на белом. Мужество, отвага, благородство.
Идея была неплохой, но требовала развития. Мы зацепились языками, итогом проговорили без малого час. Начали со знамени, перешли к орденам, заспорили об Орденах с их капитулами и командорами (1). Мне такая структура не нравилась категорически. От нее веяло средневековьем и крестовыми походами. Но единая организация для героев нужна, свой дом им тоже нужен, где можно и переночевать, если случилась командировка, и дни свои ветерану или инвалиду дожить, и именины с боевыми товарищами отметить. Дворцов в окрестностях Питера полно, выбирай не хочу. Хоть «мой» бывший Петерштадт в Ораниенбауме или Меншиковский дворец.
Щербатов так проникся, что аж прослезился.
— Странный ты, Петр Федорович. Балов не даешь, фейерверки не жжешь, о людях печешься. Может, и правду люди говорят, называя тебя царем истинным?
— Юрий Андреевич, а не хочешь ли ты возглавить будущую ассамблею героев — так ее назовем? Выберешь себе здание, людишек. Нужно ведь и списки вести, и в газеты сообщения давать. Да много что нужно. Возьмешься?
Щербатов замер. Смешно шмыгая носом, совсем не по-аристократически размазывая сопли тыльной стороной ладони, мелко затряс головой. А потом… бросился мне в ноги!