Опороченная
Шрифт:
Он прикоснулся ко мне.
Он, блядь, прикоснулся ко мне.
Я словно в трансе, мои неморгающие глаза сфокусированы на маленьком пятнышке на стене, дыхание не контролируется, поскольку я продолжаю воспроизводить события этого вечера.
Он, блядь, прикоснулся ко мне.
Есть причина, по которой я избегаю общения с людьми, как чумы. Есть причина, по которой я не могу находиться в людных местах. И есть причина, по которой я не могу
— Мне нужно успокоиться, — бормочу себе, обхватывая себя руками, словно щитом, пытаясь отделиться от событий сегодняшнего вечера.
Но видя, что мои попытки тщетны, что мой разум по-прежнему затуманен, напряжение в висках пульсирует и ком стоит в горле, я небрежно хватаюсь за сумку, высыпаю содержимое на пол и подбираю маленький пакетик с таблетками.
На шатких ногах подхожу к раковине, чтобы запить таблетку водой.
Затем просто жду, пока она подействует.
Опираясь на раковину, смотрю в зеркало на свое залитое слезами лицо и размазанную красную помаду, и мне снова вспоминается та ночь.
Только тогда все было еще хуже. Намного хуже.
Глава 3
Басс
Брызнув на лицо водой, делаю глубокий вдох и открываю глаза, чтобы увидеть в зеркале свои разрушенные черты. Уже не в первый раз мне хочется отвернуться, притвориться, что последних пяти лет не было. Что я не изменился.
Но я не могу. Не тогда, когда доказательства прямо передо мной.
Я все еще помню ночь, когда проснулся от того, что в моей камере были незнакомые люди, а громоздкие мужчины, удерживали меня на койке, пока кто-то орудовал ножом перед моим лицом. Думаю, мне повезло, что он только «приукрасил» меня, а не отнял глаз или два. Я должен быть благодарен за то, что все еще вижу, и, что сбежал из этого Ада. За то, что выжил.
Скользя взглядом по грубому шраму, который начинается от линии роста волос и идет по диагонали вниз до подбородка, я вижу только изменения — как внешние, так и внутренние. Последнее беспокоит меня больше всего, потому что внутри меня есть жестокость, которая хочет вырваться наружу. Потребность крушить все вокруг в безумном шоу разрушения. Потому что правда в том, что я больше не знаю, как быть нормальным.
Я не знаю, как вести себя с другими людьми, и не знаю, как остановить себя от того, чтобы видеть в каждом потенциальную угрозу.
Даже сейчас, неделю спустя, я все еще не могу по-настоящему заснуть: один глаз всегда открыт, чтобы убедиться, что никто не собирается нападать.
Я готовлюсь к опасности, как зверь в клетке, которого внезапно выпустили на свободу. Приманка дикой природы кажется коварной, поскольку в моем сознании живут только воспоминания о неволе.
И люди заметили. Все заметили.
Я отдал дань уважения своему брату в его доме, и даже он, прикованный к постели и едва владеющий всеми своими способностями, мог видеть, что я уже не тот.
Но в то время как большинство, похоже,
Он сын своего отца.
Он знает, что под поверхностью что-то кипит. Что-то злобное и смертоносное, что он хочет использовать, чтобы уничтожить Гуэрра.
А мне так хочется драки, что я ему позволю.
В конце концов, моя жизнь началась и закончится в Фамильи. Я так долго был ее кулаком и щитом, что не знаю, как быть чем-то иным, кроме как орудием наказания. Тем более теперь, когда все мое существование в течение последних пяти лет вращалось вокруг использования моих кулаков.
Вернувшись на кухню, я занялся приготовлением еды. Помещение небольшое, и я выбрал эту квартиру именно из-за ее компактности.
После того как я вышел из тюрьмы, я не мог спать на прежнем месте. Слишком много открытого пространства приводило к паранойе, и я никогда не мог устроиться достаточно удобно, чтобы отдохнуть. Найдя небольшую квартиру-студию, где все было в одной комнате, я сразу же переехал.
В том, что у меня нет свободы передвижения, есть своя степень привычности, даже когда я знаю, что теперь я свободен.
Мое внимание привлекает жужжащий звук. Оставит посуду на столе, я медленно отхожу от кухни, следуя за посторонним звуком. У меня закладывает уши, и хотя какая-то часть меня думает, что это моя больная паранойя, я не собираюсь рисковать.
Встав на пальцы ног, я незаметно двигаюсь к источнику звука, мои мышцы напряжены, а кулаки сжаты и готовы к действиям. И в этот момент мне хочется, чтобы кто-нибудь попытался ворваться. Просто чтобы у меня был повод выплеснуть эту жестокость из себя.
Как и ожидалось, дверь сотрясается несколько секунд, прежде чем ручка медленно поворачивается.
Я прижимаюсь к стене, ожидая, пока тот, кто находится по ту сторону, войдет. Мне достаточно увидеть очертания силуэта, и я начинаю действовать.
Вытянув руку в сторону, я наношу удар по его шее, попадая в адамово яблоко и заставляя его со стоном упасть на пол.
Адреналин бурлит в моих венах, я готов расправиться с этим ублюдком, и к черту последствия. В этот момент я вижу только свои кулаки измазанные кровью, костяшки пальцев, и ломающиеся кости.
Но намек на светлые волосы выводит меня из состояния ярости, мои брови сходятся вместе, когда я понимаю, кто мой незваный гость.
— Дарио, — бормочу я себе под нос, разочарование поселилось глубоко в моем нутре.
Черт, сегодня я никого не убью.
Все это время я вел себя хорошо. Я говорил себе, что пока я никого не убиваю и не нападаю без причины, я в порядке. Но это не значит, что я не жду момента, когда кто-то нападет на меня. Это повод, который мне нужен, чтобы дать себе волю. Чтобы, наконец, почувствовать что-то знакомое, наблюдая, как жизнь покидает тело.