Опороченная
Шрифт:
— А что, это замечательная идея. — Джианна коварно улыбается. — А то я могу преждевременно ослепнуть, если буду продолжать видеть, — она машет рукой передо мной, отворачиваясь в сторону, поскольку изо всех сил старается избежать моего взгляда, — этот ужас. — Она притворно вздрагивает.
Я поджимаю губы, пытаясь сдержать гнев.
Я никогда не был склонен к тщеславию, но шрам на моем лице появился достаточно недавно, и он до сих пор заставляет меня чувствовать себя некомфортно, от того, как люди смотрят на меня. Добавьте к этому тот факт, что даже я
Тем не менее, я не собираюсь показывать ей, что все ее злобные комментарии меня задевают.
Ворча, я достаю сумку и вынимаю свой обед.
В тоже время она лает какие-то приказы водителю, прося его отвезти ее на уроки верховой езды.
Улыбка тянется к моим губам, когда я медленно открываю пакет, позволяя запаху распространиться по салону. Нос Джианны сморщивается, и на ее прекрасном лице появляется небольшая гримаса.
Словно в тумане, она смотрит по сторонам, пока ее взгляд не останавливается на пакете у меня на коленях. Ее глаза расширяются.
— Выбрось это, — шипит она.
— Сейчас, — я подношу часы ближе к лицу, — двенадцать. Мне положен обеденный перерыв, знаешь ли, — пожимаю я плечами, открывая контейнер с едой.
Восторг наполняет меня, когда я вижу, как за секунду меняется ее выражение лица. Даже я с трудом сохраняю невозмутимое лицо, когда запах доносится до моего носа.
За те несколько дней, что я следил за маленькой избалованной мисс, я заметил одну вещь: у нее проблемы с едой, особенно с едой с сильным запахом. Она редко ест на людях, ковыряясь в еде и находя отговорки, чтобы не есть.
Это, непременно, натолкнуло меня на мысль, и, видя ее реакцию сейчас, я понял, что попал в точку. И поскольку я такой же мелочный, как и она, я выбрал самую вонючую рыбу в мире — шведский сорт, который было нелегко достать.
Ну, расплата — сука.
— Останови машину! — кричит она водителю, прижимая руку ко рту, так как выглядит очень болезненой.
— Он тебя больше не слышит, мисс Гуэрра, — широко улыбаюсь я, указывая на перегородку. Я специально отключил микрофон и поставил перегородку, чтобы водитель не мог ничего делать, кроме как везти нас к месту назначения. А поскольку конная ферма находится за городом, поездка будет долгой.
— Ты… — прохрипела она, едва отняв руку ото рта, чтобы выкрикнуть какое-нибудь ругательство в мой адрес.
— Вы, должно быть, тоже проголодались. Вы едва притронулись к своему обеду. Почему бы вам не попробовать немного? — Я протягиваю ей контейнер, не в силах сдержать ухмылку, когда она вскакивает со своего места и отстраняет как можно дальше, чтобы избежать контакта с вонючей рыбой.
— Ты труп, — Джианна смотрит на меня с вызовом. — Мой отец не простит этого оскорбления!
— Какое? Предложение перекусить? — фыркнул я. — Удачи в объяснении этого ему, — ухмыляюсь я.
— Ты… — она запнулась, и я подумал, не кончились ли у нее оскорбления.
Но эта мысль быстро забывается, когда она роется в сумке в поисках
Прежде чем я осознаю, что она собирается сделать, она прыгает на меня, брызгая чем-то мне в лицо. Я с трудом удерживаю воняющую рыбу в одной руке, пытаясь оттащить ее от себя другой.
Но ее, кажется, не так-то легко оттащить, она цепляется за меня вопреки всему, машет конечностями, и выпускает ногти, чтобы поцарапать меня.
Это какофония звуков, когда она пытается нанести мне удар, брызнуть мне в глаза, и дотянутся до рыбы.
Она такая крошечная, но, похоже, не понимает, что все ее усилия напрасны. Не тогда, когда я держу ее одной рукой. И пока она продолжает брызгать в меня тем, что, как я могу предположить, является каким-то перцовым спреем, а мои ноздри уже чувствуют некоторое жжение, я понимаю, что есть только один способ положить этому конец.
В один момент она кричит на меня, а в другой — молчит, ее глаза расширяются, рыбный соус покрывает ее волосы, когда я выливаю содержимое контейнера ей на голову.
Она моргает. И еще раз моргает.
Одной трясущейся рукой она тянется к волосам, чтобы вытащить кусочек рыбы. Из ее рта не вылетает ни звука, пока она в ужасе смотрит на него.
— Ты, — шепчет она, все еще не двигаясь.
Она поднимает на меня глаза, эти большие, великолепные глаза, которые так и просятся, чтобы их нарисовали известные художники и выставили на всеобщее обозрение. На секунду я забываю о ее отвратительном поведении и ее прогнившей личности, а вид влаги, скопившейся в уголках ее глаз, заставляет меня почувствовать себя немного виноватым.
Совсем немного. Она все еще сука.
Без всякого предупреждения ее рот открывается, и она начинает блевать мне на колени, ее скудный обед проливается на мой костюм.
— Черт! — ругаюсь я громко, качая головой и поднимая руку, чтобы помассировать виски.
И этой одной секунды моего отвлечения достаточно, чтобы блюющая девушка могла завершить свою атаку, поднимая руку и распыляя это ядовитое вещество мне в глаза.
Дважды Черт…
Сказать, что наши взаимодействия усугубились со временем, было бы преуменьшением. Всего за одну неделю мы перешли от оскорблений к физическому нападению, причем чаще всего это ее легкое маленькое тело прыгает на меня, намереваясь выцарапать мне глаза.
То, что я воздержался от того, чтобы перегнуть ее через свои колени…
— Тебе нужно переодеться, — говорит она мне, спускаясь в одном из своих роскошных платьев. На сегодняшний бал она надела позолоченную маску на все лицо, которая делает ее загадочной и на тысячу процентов более трахабельной. Если бы только маска могла скрыть ее личность…