Опоздавшая

Голдсмит Оливия

— О чем ты говоришь?

— Ты знал о Марианах?

— Нет. Я до сих пор не понимаю, о чем ты говоришь. Звонил Билл. Была допущена большая ошибка. Ты сильно ошибаешься. Это бизнес, Карен, а не идиотская благотворительность. Билл хочет поговорить с тобой.

— Забудь о Билле. Ответь лучше на вопрос о кровавых деньгах. Ты знаешь о рабстве и чудовищной эксплуатации рабочих на Марианах? Ты знаешь, что Арнольд был прав?

— Если бы я знал, то не допустил бы твоей поездки туда.

Карен задумалась. Тут он не лгал. Он не позволил бы ей узнать правду, знай он ее сам. Но разве это не еще хуже? Она внимательно посмотрела на человека, за которым так долго была замужем.

— И последний вопрос: почему с Лизой?

Он пожал плечами.

— Потому

что она была рядом.

— Что? Как Эверест. Ты что, сэр Эдмунд Хиллари [14] ?

— Карен, я очень сожалею. Прости меня. Так уж получилось. Я был не прав. Действительно не прав. Что ты от меня хочешь?

14

Известный альпинист.

Карен молчала. Она задумалась.

— Хочу, чтобы ты ушел. Оставь меня в покое.

— Куда мне идти?

— Мне все равно. Катись к черту.

Он помолчал.

— Можно я позвоню тебе?

— Нет.

Джефри направился к двери.

— Я действительно очень сожалею о случившемся, прости.

И он ушел.

32

ОТРЕЗВЛЕНИЕ

Карен сидела в своем офисе за собственным столом. Сейчас ей важно было почувствовать, что у нее есть свое место и вещи, принадлежавшие только ей. За много лет работы она приобрела только одно это место. Она не могла вернуться домой, пока Джефри не освободит помещение. Она не могла также выйти из офиса: нужно было пройти вниз через мастерскую. Стоит ей только высунуть нос за дверь, как придется рассказывать, что контракт с Norm Со ликвидирован. Жанет уже перестала передавать ей телефонограммы, только Билл продолжал названивать и оставлять сообщения по телефону. Только он, Джефри и Дефина знали, что сделка накрылась. Она представляла себе реакцию Мерседес, когда та узнает правду. И не только Мерседес наложит в штаны. Роберта-юриста хватит удар. Жанет не сможет внести деньги за выкуп дома. Арнольду и Белл ничего не достанется. Только Бог знает, как на это отреагирует миссис Круз и другие служащие. Им будет трудно справиться с разочарованием.

Ха! Она почти рассмеялась. Трудно справиться с разочарованием. В этом есть глубокий философский смысл, говорила она себе, стараясь справиться с собственным разочарованием. Карен не могла разобраться в своих чувствах: была ли она опечалена, озлоблена или и то, и другое вместе. Когда она думала о Джефри, она готова была убить его. Но неожиданно глаза ее наполнились слезами, и она почувствовала огромную жалость к самой себе. Мысль о Лизе доводила ее до безумия. Трудно представить, что, ее мать, было у нее в голове. Если ей так не хотелось спасть с Леонардом, то она могла выбрать любого из более чем трех миллионов мужиков в Лонг-Айленде, а не бросаться на мужа своей сестры.

Когда Карен размышляла об этом, она подумала, что Дефина, как всегда, права. Они не просто развлекались на ложе в мансарде. Даже считая, что она ничего не знает об их связи, и не планируя, что она когда-нибудь об этом узнает, они все равно вовлекли ее в свои игры. Они не только трахались друг с другом, они трахали ее.

Она не была уверена, что Джефри не любит ее, но то, что он зол на нее, она знала наверняка. Возможно, он чувствовал, что его недооценивают. Ему годами приходилось иметь дело с бизнесом и прочим финансовым дерьмом, и она в это время приобретала известность. В последнее время ему доставалось все больше дерьма, а ей все больше славы. Если же это было не так, если она просто ему надоела, если он перестал находить ее привлекательной и чувствовал, что их брак подходит к концу, то почему он не сказал ей об этом прямо и не ушел по-человечески? Почему не нашел себе другую, незнакомую ей женщину?

Карен повернулась на стуле и стала смотреть в окно, на Седьмую авеню — район одежды. Час пик подходил к концу, но улица кишела людьми с сумками-каталками. Грузовики блокировали улицы,

спешащий народ натыкался на них и прорывался через все препятствия. Сколько энергии, сколько сил, сколько миллионов долларов тратилось людьми ради одежды, только для того, чтобы не выглядеть похожими друг на друга. Она долго смотрела на толпу внизу. Были ли среди них такие же несчастные, как она? Но ей еще предстоит столкнуться с большими разочарованиями и неурядицами. Если Джефри все-таки любит ее, то он сейчас должен быть в такой яростной злобе, что только ее быстрые действия, пока его злоба не прошла, смогли бы разрешить их проблемы. Если же он не любит ее, если он равнодушен к ней, то он просто поступает подло, низко и коварно. Какой из этих вариантов верен? Какой из них хуже?

Дело в том, что после ночных и утренних размышлений Карен пришла к выводу, что Джефри не мог любить Лизу. Она пришла к такому выводу не из-за эгоизма, а из-за того, что знала Джефри долгие годы, и хотя женщины могут не знать точно вкусы мужей в выборе любовниц, но Карен была уверена, что Лиза — женщина явно не его типа.

«Значит, он поступил так, потому что он любит меня, но зол. Но если наоборот, — он совсем не любит меня и давно разлюбил, то почему же он не ушел?» На это был только один ответ, и этот ответ был как удар ниже пояса — деньги. Он оставался с ней из-за денег. Для Карен это было хуже всего другого — это был позор. Она была ограблена, лишена всего: женской привлекательности, обаяния, ума и таланта. Она превращалась в нечто намного худшее, чем брошенная и обманутая женщина — она была дойной коровой.

У Карен вырвался стон. Она стала раскачиваться на стуле, прикрыв рот рукой и стараясь не стонать. Сколько талантливых женщин пострадали от мужиков, оказались обобранными мужьями? Коко обобрал ее любовник, Коллет — ее собственный муж. Ни одна женщина, добившаяся успеха, не застрахована от этого. Может быть, она тоже стала чем-то вроде платежного чека Джефри? Она примеряла эту мысль как уродливый наряд, как человек, пробующий языком больной зуб. Она так любила Джефри. Любила его тело. Ей было так хорошо с ним. Сколько же он зарабатывал за каждое такое траханье без любви? Правда, говорила себе Карен с горечью, за последние шесть месяцев таких встреч было немного. Было несколько раз в Нью-Йорке, была попытка в Вестпорте, ну и конечно, был Париж. При этом воспоминании Карен покраснела. Может быть, мысль о Лизе возбуждала Джефри? Но почему-то Карен так не думала, хотя эта мысль приводила ее в ужас. И если ей становилось плохо от предательства мужа, то что же можно сказать о предательстве сестры?

Карен всегда старалась увидеть хорошие намерения в любом поступке сестры. Хотя Лиза была ленива, распущенна, неверна собственному мужу, забросила дочерей, Карен старалась либо не замечать этого, либо придумать оправдание: Лиза легкомысленна, она не наша себя, у нее комплекс неполноценности. Но Дефина, как всегда, оказалась права: Карен была Королевой Отрицания. Она не желала видеть недостатки сестры, особенно ее зависть и ревность.

«Почему я ничего не понимала, почему я была так слепа?» — спрашивала себя Карен. Она должна теперь в этом разобраться, потому что за это она наказана. Ее жизнь рассыпалась в прах, и нужно понять, почему это произошло. Почему она была настолько слепа, что не замечала предательства под самым носом? Карен поняла, что если теперь в этом не разобраться, то она никогда не сможет больше доверять собственным суждениям.

Послышался тихий стук в дверь. Это была Жанет, которая пренебрегла приказом Карен не входить к ней в офис. Жанет просунула голову в комнату. Лицо ее было страшно бледным.

— Ваша сестра здесь. Ей нужно вас увидеть.

— Пошли ее далеко-далеко, — сказала Карен.

— Вы должны выгнать ее. Нас от нее тошнит.

Карен вздрогнула. С чего это их затошнило? Неужто ее горе так подействовало на Жанет и других сотрудников? Они же ничего не знают. А может быть, знают? О Боже, она об этом не подумала. Лицо Карен пылало от унижения. И все же она не хотела видеть Лизу ни сейчас, ни когда-либо в будущем.