Оппозиция
Шрифт:
Данил неуверенно пошёл к прудам.
– Не бойся, - крикнул ему Дима.
– Я не боюсь.
Но он боялся.
Данил медленно шёл вдоль прудов.
Он встал в конце бульвара - и просто стоял. Держал в руках листовки, ещё не решаясь начать их раздавать.
Даниле казалось, что все вокруг смотрят только на него. Но люди бежали мимо. Где-то маячили полицейские. Но они тоже не обращали на Данилу никакого внимания.
Данил сел на бордюр. Было холодно, но он сидел.
Достал
Заметила, что он не пришёл.
"Что делаешь? У нас скука. Химичка не уймётся. Достала уже. Спишь?"
"Ага. Лежу".
Он раньше не врал Оле. Маме - да. А Оле - нет.
Но сейчас Оля далеко.
"Спи. Я зайду после школы"
"А чего вчера не вышла?"
"Мама позвонила. Надо было к ней"
Значит, они ещё вместе. Данил улыбнулся. Всё вокруг стало казаться немного другим.
Было так странно, что он здесь. Всё казалось неестественным. Как будто это не он, а кто-то другой. Что он здесь делает? Зачем?
Ещё раз посмотрел на листовку. Потом на свою футболку. Встал. И насколько мог, вытянул руки с листовками в разные стороны.
Люди иногда оборачивались на Данилу. Что-то говорили друг другу, но шли дальше.
Данил боялся сделать шаг и превратить свой одиночный пикет в шествие. Он продолжал стоять на одном месте с раскинутыми руками. Он тут же замёрз без движения. Но от страха не чувствовал ничего, кроме желания поскорее уйти. Он сейчас ощущал себя революционером, про которых им рассказывали на истории. И одновременно государственным преступником.
– Реклама?
– какой-то пацан, не многим старше Данилы, подошёл к нему вплотную.
Данил вздрогнул. Дима чётко сказал - не говорить и не стоять по двое. А может этот пацан - провокатор? И как только Данил сдвинется с места и откроет рот - этот тип тут же позовёт полицию.
Данил сделал полшага назад и протянул ему листовку. Парень взял её и просмотрел.
– А, я думал реклама.
И ушёл. Одна листовка была роздана. Осталось около ста - пятьдесят в одной руке и пятьдесят в другой.
Руки от напряжения быстро устали. Данил решил менять их. Опустил одну.
Людей стало прибавляться - Москва спешила по делам. И листовки стали расходиться. По домам, офисам, школам.
Кто-то фотографировал Данилу на телефон.
"Всё, я попал", - подумал он.
Но было почему-то уже всё равно. Он стал ощущать себя частью чего-то большого и важного.
Через два часа зубы стучали от холода, а руки онемели. Осталось листовок двадцать. Данил убрал их в карман джинсов и пошёл к памятнику.
Дима уже был там.
– Ну как?
– Замёрз ужасно. Вот осталось.
– Он протянул Диме листовки.
– Оставь пока себе.
– А ты?
– Я даже раньше. Но я у метро стоял. Один
Данил деревянными пальцами стащил футболку и надел куртку.
– А что это за памятник?
– спросил он, заикаясь от холода.
Дима посмотрел на памятник, около которого они переодевались.
– Да поэт какой-то. То ли киргиз, то ли казах.
Данил посмотрел на этого поэта. Прочитал на памятнике:
Абай Кунанбаев
Казахский поэт и мыслитель.
Поэт сидел на высоком камне. Глаза его были закрыты. Одну руку положил на книгу, другая просто опущена вниз. Сидел, словно задумавшись о чём-то, не обращая ни на кого внимания.
– Пойдём в Макдак. Есть охота, - сказал Дима.
. . .
В Макдональдсе немного согрелись. Взяли бургеры, колу, картошку - привычный набор. Нашли пустой столик. Сели у окна.
Данил смотрел на людей. Ничего и никто не изменился. И они сами - сидели в Макдаке и ели, как будто не стояли только что на одиночном пикете.
– В это воскресенье будет митинг.
– Сказал Дима.
– На Октябрьской. Пойдёшь?
Данил задумался. И всё смотрел в окно на людей. Какой-то оборванный грязный мужик стрелял у прохожих денег. Он был ещё нестарый, не инвалид. Но протягивал руку и грубым пьяным голосом кричал:
– Я есть хочу! Не надо денег, дайте поесть!
Сквозь открытую дверь его было хорошо слышно даже здесь.
– Тебе не хочется большего?
– вдруг спросил Данил.
– Большего? Чего?
Данил наклонился к Диме, чтобы никто не услышал и прошептал. Он не хотел шептать, он хотел сказать открыто и громко. Но получилось только прошептать:
– Ты был на Болотной?
Дима замер и напрягся.
– А что?
– Ничего, - Данил покраснел. Неужели Дима может подумать, что он... Данил не мог подобрать слова. Сдаст его.
Дима опять задумался. Он сегодня не был таким спокойным и весёлым. Казалось, он решает какую-то задачу и не может решить. Он пристально смотрел на Данилу.
– Не был, - наконец, сказал он.
Он всё ещё смотрел на Данилу, точно проверяя - можно ли ему верить. И видимо, решил, что можно, потому что сказал:
– Но мои друзья были. И чуть было не сели. С отцом ездили их из ментовки забирать.
– А отец тоже с тобой?
– Пока работал - нет. Некогда было. А сейчас...
– А что сейчас?
Дима отвернулся. Наверное, не хотелось говорить. Но сказал.
– Он год уже дома.
– Пьёт?
– почему-то спросил Данил.
– Нет. Заболел. Травма была на работе. Какой-то козёл котёл не закрыл.