Опричнина
Шрифт:
Еще одну причину бегства Курбского выдвигал сам Грозный. Позднее (в 1581 г.) он прямо писал, что Курбский «хотел видети» на русском престоле князя Владимира, так как за ним была двоюродная сестра Курбского [520] .
Пламенный поборник всех начинаний Избранной рады, личный друг семьи Адашевых [521] , Курбский уже давно ждал трагической развязки его конфликта с Иваном IV. В своих посланиях старцу Псково-Печерского монастыря Вассиану Муромцеву, написанных, как показали последние исследования И.Е. Андреева, до бегства князя Андрея за рубеж [522] , он дал очень резкую критику нового поворота политики Ивана Грозного. Мрачный тон этих произведений во многом объясняется тревогами Курбского за свое будущее, «понеже паки напасти и беды от Вавилона (читай: от Ивана IV — А.З.) на нас кипети многи начинают» [523] . Курбский бичует не только своих старинных врагов из осифлянской среды, но и весь политический строй современной ему Руси. Он писал «о нерадении же державы и кривине суда и о несытьстве граблении чюжих имений». Где тот святитель, восклицает он, который «возпрети царю или властелем о законопреступных… где лики пророк, обличающих неправедных царей?» [524] . Церковники собирают себе «великие богатства» и мучат «убогих братей» голодом и холодом. «Воинский чин» не имеет ни коней, ни оружия, ни даже пропитания. «Торговые люди» и земледельцы «безмерными данми продаваеми и от немилостивых приставов влачими и без милосердия мучими». Поэтому некоторые из них бегут из своего отечества, а другие продают своих детей в вечное рабство [525] . Не видя выхода из создавшегося положения, Курбский призывает державного властителя к смирению, правому суду и милосердию [526] .
520
Флоря Б.Н. Новое о Грозном и Курбском // ИСССР. 1974. № 3. С. 144.
521
Еще
522
Andreyev N. Kurbsky's Letters to Vassian Muromtseff//SEER. 1955. V. 33, N 81. P. 414–436. По мнению Р.Г. Скрынникова, второе послание Муромцеву написано между февралем-апрелем 1564 г. (ТОДРЛ. Т. XVIII. С. 106), а третье — уже после побега Курбского из России, в мае — июне того же года.
523
РИБ. Т. XXXI. Стб. 381.
524
РИБ. Т. XXXI. Стб. 395–396.
525
Это отнюдь еще не означает, что «ко времени составления второго послания Вассиану Курбский уже готовился бежать в Литву» (Скрынников Р.Г. Начало. С. 210).
526
РИБ. Т. XXXI. Стб. 395, 398.
В послании Курбского Вассиану Муромцеву слышатся отзвуки публицистических споров середины XVI в. — горестные нотки Ермолая Еразма и Максима Грека (учителя князя Андрея) по поводу тяжелого положения «ратаев», негодование Пересветова приниженностью положения воинников и вообще напряженное раздумье передовых мыслителей тех времен, когда Избранная рада еще только приступала к своим преобразованиям.
Покинув пределы Московского государства, князь Андрей в городе Вольмаре пишет свою эпистолию царю Ивану, в которой, излагая «многие горести сердца», пытается оправдать свой побег в Литву. Курбский жалуется на гонения, которые он претерпел еще на Руси, и на то, что теперь он, «всего лишен бых, и от земли божии туне отогнан бых, аки тобою понужден» [527] .
527
РИБ. Т. XXXI. Стб. 1–3 [ПИГАК. С. 9–11. Ср. С. 7–9].
Курбский был виднейшим «бегуном», но не единственным.
Разбросанные по различным источникам отрывочные сведения не позволяют полностью воссоздать картину побегов за рубеж в связи с репрессиями Ивана IV. Видных деятелей среди беглецов было немного. Еще до октября 1563 г. бежали Владимир Семенович Заболоцкий [528] и, очевидно, тогда же его дальний родич Иван Иванович Ярый [529] . Первый был дворовым сыном боярским по Переяславлю. По этому же городу при дворе Ивана IV служил брат Ивана Ивановича Андрей. Владимир Заболоцкий принадлежал к московской знати. Его прадед Григорий Васильевич был дворецким и боярином уже в первой половине 60-х годов XV в. Двое сыновей Григория, Петр и Константин, дослужились только до чина окольничих (первый в 1495 г., второй — в 1503 — 1512 гг.). Отец Владимира Семен Константинович уже к 1550 г. сделался окольничим, а в последние годы жизни даже боярином (1552–1557 гг.). Возможно, в ходе событий 1553 г. он поддерживал Владимира Андреевича. Во всяком случае его племянник Данила Владимирович и двое детей его двоюродного брата Семена Петровича служили старицкому князю [530] . К тому же Заболоцкие были свойственниками Адашевых. Сестра Петра и Гаврилы Заболоцких была женой казненного в 1563 г. Федора Сатина [531] . Не исключена возможность, что побег Владимира Семеновича Заболоцкого и Ивана Ивановича Ярого и вызывался их опасной близостью к старицкому дому и кругу Алексея Адашева. В связи с их побегом, вероятно, находится казнь троих Заболоцких [532] .
528
Жизнь князя Андрея Михайловича Курбского… Т. И. С. 243 и след.: Сб. РИО. Т. 71. С. 806–807; Лурье Я.С. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А.М. Курбским в 1569 г. (По материалам Венского архива) // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 456; ПИГ. С. 16 [ПИГАК. С. 16, 17]; ПИГ. С. 212, 218; ОЦААПП. С. 41 [ГАР С. 90]; АЗР Т. III. № 48. С. 150–153.
529
Родословная книга… Ч. 2. С. 45.
530
Родословная книга… Ч. 2. С. 51, 52.
531
Архив АН СССР. Собр. Веселовского. Троицкая вкладная книга. Л. 122. (Далее — Троицкая вкладная книга).
532
РИБ. Т. XXXI. Стб. 303; Веселовский С.Б. Синодик… С. 383–384.
Во время осады Полоцка бежал в Литву Б.Н. Хлызнев-Колычев [533] . Бежали в это же примерно время сподвижники Курбского Тимофей Тимка, Иванов сын Тетерин [534] и Марк Сарыхозин с братом Анисимом [535] . Тимоха Тетерин был можайским дворовым сыном боярским, не раз служил головою в полках, но после 1559 г. его насильно постригли в Сийский монастырь, что и было причиной его бегства. Марк Сарыхозин, новгородский тысячник [536] , очевидно происходивший из семьи помещиков Деревской пятины, был учеником заподозренного в «еретичестве» старца Артемия, также волею судеб заброшенного в Литву. Побег Тетерина и Сарыхозина повлек за собой уничтожение их родичей «всеродне» [537] .
533
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 350.
534
ОЦААПП. С. 43 [ГАР. С. 95]. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. X. СПб., 1871. С. 226; ПИГ. С. 10 [ПИГАК. С. 17, 212, 536–537]; АЗР. Т. III. № 48. Об участии Тетерина в Ливонской войне еще в конце 1559 г. см.: ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 298–299, 322. Бежал он, очевидно, после 1562 г. (Скрынников Р.Г. Начало. С. 215).
535
ПИГ. С. 415–420,536; Штаден. С. 94. Марк Сарыхозин бежал еще до ноября 1565 г. (Сб. РИО. Т. 71. С. 322, 468, 778). За рубежом оказалось несколько Сарыхозиных (АЗР. Т. III. № 48).
536
Т. е. принадлежавшей к «избранной тысяче» — ограниченному кругу дворян, которых по проекту 1550 г. предполагалось наделить поместьями под Москвой.
537
Веселовский С.Б. Синодик… С. 442; РИБ. Т. XXXI. СПб. 307, 415–420,489,549,561; Штаден. С. 39.
Возможно, вместе с Тетериным бежал кто-то из Кашкаровых, служивших при дворе в середине XVI в. по Кашину и Торжку [538] . В описи Царского архива хранится «дело Ондрея Кашкарова да Тимохина человека Тетерина Поздячка, что они Тимохиным побегом промышляли» [539] . К окружению Курбского принадлежал князь Михаил Ноготков-Оболенский [540] . Вероятно, он бежал в 1564 г. или в начале опричнины, после казни его отца A.B. Ноготкова [541] . Еще до февраля 1564 г. в Литве оказались Семен Огилин (Огалин) и Семен Нащокин [542] . Первый происходил из ярославских дворовых детей боярских, а второй, вероятнее всего, из новгородцев Нащокиных-Мотякиных [543] . Осенью 1564 г. бежал «к литовским людям» новоторжец дворовый сын боярской Осьмой Михайлов сын Непейцын [544] . В Литву бежал и князь Иван Борисович Оболенский-Тюфякин [545] , вероятно, в 1564 г. или в начале опричнины после казни его отца. По родословцам, туда также отъехали князь Федор Иванович Буйносов-Хохолков (из ростовских княжат) и Василий Андреевич Шамахея-Шестунов (из ярославских князей [546] . В связи с казнями Квашниных (Невежиных и Разладиных) бежал в Литву Золотой (Севастьян) Григорьев сын Квашнин [547] . В страхе перед репрессиями служилые дети боярские бежали даже в Крым [548] .
538
Курбский рассказывает о казни Тетериных после убийства Кашка-ровых (РИБ. Т. XXXI. Стб. 304; Сб. РИО. Т. 71. С. 807). Они были казнены, вероятно, в 1566 г. (Веселовский С. Б. Синодик… С. 121, 453–455). Дмитрий Кашкаров с 1564 г. находился в польском плену.
539
ОЦААПП. С. 43 [ГАР С. 94–95].
540
Сб. РИО. Т. 71. С. 807. Михаил Андреевич Ноготков (Ногтев) в 50-х годах был дворовым сыном боярским. В мае 1568 г. он получил жалованную грамоту Сигизмунда II (АЗР. Т. III. № 87. С. 216. Ср.: Сб. РИО. Т. 71. С. 307).
541
Скрынников Р.Г. Начало. С. 272.
542
Жизнь князя Андрея Михайловича Курбского…Т. II. С. 269–270.
543
В середине XVI в. было четверо Семенов Нащокиных, служивших при дворе по Белоозеру, Вязьме и Новгороду (двое). В синодиках упомянуты шесть Мотякиных-Нащокиных, которые казнены скорее всего в связи с побегом Семена Нащокина, а не в новгородский погром, как полагает С.Б. Веселовский (Веселовский С.Б. Синодик… С. 314–315). Казнены были также двое Огалиных (Там же. С. 318).
544
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 390. В родословных книгах говорится, что «побежал в Литву» князь Иван Дмитриевич Губка Шуйский (Родословная книга…Ч. 1. С. 70).
545
Родословная
546
Родословная книга… Ч. 1. С. 119. По синодику казнены Федор Иванович и Григорий (его брат) Хохолковы (Веселовский С.Б. Синодик… С. 433–436).
547
В.А. Квашнин в 1589 г. писал: «Видя…государскую на нас опалу, в тежь поры пропал в Литве Золотой Григорьев сын Квашнин…» (Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI в. Опыт исторического исследования. СПб., 1888. Приложение. С. 16: Веселовский С.Б. Синодик… С. 121, 394–396).
548
См. главу X.
До 1571 г. оказались за рубежом дворовый сын боярский по Ржеве и Старице Хотен Андреев сын Валуев и Ефим Варгасович Бутурлин, участник собора 1566 г. [549] В начале 1565 г. границу пересек князь Ю.И. Горенский [550] . К сентябрю 1567 г. присягнул на верность Сигизмунду II изменник Никита Лихачев (из каширских детей боярских) [551] . В Швецию попали целый ряд новгородских детей боярских, главным образом, очевидно, после похода царя Ивана IV 1570 г. Здесь находились какой-то Василий «с братьею» и Петр Разладины [552] , Леонтий Нащокин (возможно, из детей боярских Вотской пятины), князь Афанасий Васильевич Шемякин, Неждан Красулин, Никон Ушаков, Федор и Иван Вороновы (очевидно, из обонежских детей боярских) и др. [553] Куда-то «в Немцы» бежал дворовый сын боярский по Дмитрову Ратай Русинов сын Окинфов [554] . «В Свейскую землю» бежал И.Т. Борисов [555] . Основной причиной всех этих побегов были, как мы видим, предопричные и опричные репрессии.
549
Сб. РИО. Т. 71. С. 807. В синодиках записано восемь «убиенных» Бутурлиных (Веселовский С.Б. Синодик… С. 363–365). Курбский хорошо осведомлен о репрессиях, которым подвергли родичей «бегунов» в Литву. В своей «Истории» он говорит подряд о казнях Заболоцких, Бутурлиных, Сабуровых (Захарий Сабуров попал в плен в Литву в 1564 г.), Кашкаровых и Тетериных (РИБ. Т. XXXI. Стб. 303–304). Эти сведения, конечно, получены князем непосредственно от других «бегунов» [В плен попал не Захарий Сабуров, а Захарий Очин Плещеев. Прим. ред.].
550
Родословная книга…Ч. 1. С. 221. В Литву бежал и двоюродный брат отца Ю.И. Горенского Иван Борисович Оболенский (Там же).
551
AS. Т. VII. N CLXX.
552
Василий Васильевич Разладин был тысячником Деревской пятины; жену Василия Разладина летом 1572 г. постригли в монахини (НЛ. С. 115). Василий Владимиров, сын Разладина, с братьями Пятым и Федором были в 1571 г. помещиками Шелонской пятины (Андрияшев А.М. Материалы по исторической географии Новгородской земли // ЧОИДР. 1914. Кн. III. С. 128). О казни какого-то Василия Разладина сообщает Курбский (РИБ. Т. XXXI. СПб. 301–302).
553
Подробнее см.: Арсеньев С.В. Русские дворянские роды в Швеции // ЛИРО. Вып. 2. М., 1906. С. 6; Niekerken W., Epstein F., Kirchner W. Eine unbekannte Version der Beschreibung Nordrusslads durch Heinrich von Staden //JGO. 1960. Jg. 8, Hf. 2. S. 133.
554
ОЦААПП. C. 34 [ГАР. C. 75]. Окинфова мы встречаем в Дворовой тетради еще без каких-либо помет о его побеге. Судя по глухой записи в «Описи Царского архива XVI века…», туда же бежали серпуховской сын боярский Русин Шишкин и кто-то из новгородцев Качаловых (там же).
555
ОЦААПП. С. 44 [ГАР. С. 98].
Побег Курбского за рубеж заставил Ивана Грозного поспешить с проведением задуманных реформ. Сразу же после получения известия о бегстве князя Андрея (7 мая) царь выехал в сопровождении князя Владимира Андреевича Старицкого в Переславль-Залесский на освящение каменной церкви Никитского монастыря, затем направился в Троице-Сергиев монастырь, Можайск и Можайский уезд («в новых селех»), а оттуда в волость Олешню (принадлежавшую Владимиру Старицкому) и в дворцовые села (был «во всех дворцовых селех»). Затем он побывал в Верее и Вышгороде. Поездка в Можайск, возможно, вызывалась слухами о приближении к русским границам польско-литовских войск во главе с самим Сигизмундом-Августом [556] . Вся эта поездка продолжалась два месяца: в Москву царь возвратился лишь 8 июля [557] . В Можайске с Грозным находился будущий опричный боярин А.Д. Басманов. В скором времени Можайск, Вязьма, Вышгород и Олешня (не говоря уже об Александровой слободе) войдут в состав опричных земель. Верею царь отдаст в обмен Владимиру Старицкому.
556
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 383. Тихомиров М.Н. Новый материал об Иване Грозном // ТОДРЛ. 1958. Т. XIV. С. 251.14 мая Грозный присутствовал на освящении церкви в Никитском Переславском монастыре, оттуда поехал в Переславль-Залесский (Тихомиров М. Н. Новый материал… С. 252).
557
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 384.19 мая Иван IV подписывал грамоты «на стану в селе в Слошине (Исторические акты Ярославского Спасского монастыря. Т. 1. № XXX. С. 39). 26 июня он был в селе Родилово, на следующий день — на стану на реке Рокитне, 30 июня — в Можайске, оттуда через Верею и Вышгород приехал в Москву (ЦГАДА. Крымские дела. Кн. II. Л. 7 об., II, 31,35,35 об.).
В июле 1564 г. по распоряжению Ивана IV началось новое большое наступление на Великое княжество Литовское, которое должно было быть ответом на поражение под Улой и на побеги изменников в Литву. Почти одновременно с этим царь 5 июля (еще во время своей поездки по дворцовым селам) написал пространный ответ на «эпистолию» князя Курбского. Этот важный публицистический памятник 60-х годов XVI в. представляет собой своего рода манифест перед введением опричнины. Грозный не просто оправдывается, отвергая обвинения, выдвинутые Курбским, а сам переходит в наступление, обличая изменников. Неограниченность самодержавной воли монарха, санкционированная теократическим характером его власти, — вот лейтмотив всех рассуждений царя. Особое раздражение Ивана Грозного вызывают все покушения на суверенитет царской власти. «Доброхоты» Курбского во главе с Сильвестром и Адашевым оттого так ненавистны Ивану IV, что они «хотеша воцарити, еже от нас растояшеся в колене, князя Владимера» [558] , а самого царя отстранить от управления страной. Ивана Грозного возмущает, что Курбский и его сотоварищи стремились «на градех и властех совладети» [559] . Еще бы! Ведь и родичи князя Андрея «многи пагубы и смерти» умышляли на деда и отца Ивана IV [560] , да и сам Курбский изменил царю, захотев сделаться «ярославским владыкою» [561] . Чувство меры все-таки не позволило Грозному обвинить князя Андрея в стремлении самому воцариться на Руси, однако и то, в чем царь упрекал Курбского, недалеко ушло от такого обвинения.
558
ПИГ. С. 40 [ПИГАК. С. 32].
559
ПИГ. С. 27 [ПИГАК. С. 24].
560
ПИГ. С. 29 [ПИГАК. С. 25].
561
ПИГ. С. 10 [ПИГАК. С. 13]. Это обвинение проскальзывает и в посольских делах, где говорится, что Курбский «с своими советники хотел на Ярославле государити» и умышлять над царем и Анастасией всякое «лихое дело» (Сб. РИО. Т. 71. С. 467, 468).
Все помнит царь Иван: и бегство в Литву Семена Вельского, и выступление Андрея Старицкого, поддержанного новгородцами и родичами Курбского, и хозяйничанье княжат Шуйских и деда князя Андрея Михаила Тучкова. Разгоряченное воображение Грозного склонно вообще считать изменниками всех бояр, правивших страной в годы Избранной рады [562] . Четко сформулированный тезис царя: «Жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же» [563] — сделался уже вскоре программой опричнины. Этим апофеозом безграничного самовластия утверждалась необходимость полного подчинения божественной воле монарха всех подданных как бессловесных «холопей». Будущее покажет, какими средствами мыслил царь Иван утвердить самодержавие в своей стране. Но уже то, что Иван IV забывал завет Ивана Пересветова — «воинниками царь силен и славен», являлось тревожным предзнаменованием.
562
ПИГ. С. 35, 37 [ПИГАК. С. 29–31].
563
ПИГ С. 30. Ср. С. 31 [ПИГАК. С. 26]. В посольских речах 1567 г. говорилось, что царь «лихих казнит, а добрых жалует великим своим жалованием» (Сб. РИО. Т. 71. С. 466).
Задуманное наступление на Литву летом 1564 г. окончилось неудачей: походы Ю.И. Токмакова из Невеля и Озерища и В.А. Бутурлина из Смоленска к Мстиславлю носили характер пробы сил (основные русские войска не были еще двинуты против Литвы) и никаких существенных результатов не дали [564] . В Ливонии литовский гетман Александр Полубенский, выйдя из Владимирца (Вольмара), воевал в июне «юрьевские волости». В следующем месяце М.Я. Морозов в ответ на это воевал «немецкие пригороды». Набег литовских отрядов на псковские волости был с успехом отбит местными силами [565] . Война с Литвой приняла затяжной характер. Ввиду этого русское правительство осенью 1564 г. пошло на заключение семилетнего перемирия со Швецией ценой временного признания шведского владычества над Таллином, Пярну и некоторыми другими городами на севере Ливонии [566] .
564
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 385.
565
ПЛ. Вып. II. С. 245–246.
566
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 385; Форстен Г.В. Балтийский вопрос…Т. I. C. 479; Королюк В.Д. Ливонская война. С. 62. Сохранилось интересное известие, что в 1564 г. (после бегства Курбского) рижский совет (рат) хотел выяснить через И. Таубе вопрос об условиях перехода Риги под власть Ивана IV (Новицкий Г.А. Новые известия из истории дипломатической борьбы во время Ливонской войны // Вестн. Моск. ун-та. Серия IV, История. № 3. 1963. С. 37–38).