Опричнина
Шрифт:
Осенью 1564 г. литовские войска и их крымские союзники начали контрнаступление. Под Черниговом появился литовский гетман Павел Сапега, под Полоцком — Николай Радзивилл с Андреем Курбским. На литовском театре военных действий обстановка сложилась для русских войск более или менее благоприятно: им удалось не только выдержать трехнедельную осаду Полоцка, но даже 12 ноября занять пограничную крепость Озерище [567] . Зато большую опасность представили действия крымского хана, вероломно нарушившего договор о перемирии. К началу октября 1564 г. Девлет-Гирей, рассчитывая, что Иван IV со своими войсками находится в полках «против литовского короля», подошел к Рязани. Удар с юга был нанесен согласованно с Сигизмундом II [568] .
567
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 390–391; ДРК. С. 250–252; [РК 1475–1598 гг. С. 210–211]; ПЛ. Вып. II. С. 246; Stryjkowski М. Ор. cit. Т. II. S. 41–57: ЧОИДР. 1915. Кн. IV. № 137. С. 235–236.
568
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 387–390; ДРК. С. 250–251; [РК 1475–1598 гг. С. 211]; ПЛ. Вып. II. С. 241; Новосельский A.A. Борьба Московского государства… С. 21–22,428–429.
Набег Девлет-Гирея застал русское правительство врасплох. Полагаясь на шерть, принесенную крымским ханом, оно оставило на южных окраинах только немногочисленные заслоны, распустив воевод по домам. Только находчивость будущих
569
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 389; Сб. РИО. Т. 71. С. 303, 324; ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 11. Л. 129; ЧОИДР. 1915. Кн. IV. № 138. С. 237–239.
Получив весть о нападении Девлет-Гирея на Рязань, Иван IV, находившийся в то время в Суздале (он приехал в Покровский монастырь на празднование Покрова богородицы), быстро возвратился в Москву и в спешном порядке 17 октября послал свой «двор», т. е. личный царев полк, во главе с И.П. Яковлевым и И.П. Федоровым на Оку. Однако татары к этому времени уже от Рязани отошли, пробыв под ней всего только три дня.
В такой напряженной обстановке военных неудач, начавшихся многочисленных репрессий и побегов в Литву происходит введение опричнины.
Глава III
Введение опричнины
В воскресенье 3 декабря 1564 г. царь Иван Васильевич Грозный со своими детьми и царицей Марией отправился в подмосковное село Коломенское праздновать Николин день (6 декабря). Выезды московских государей на богомолье были делом обычным. Но на этот раз жители столицы были удивлены. Царский «подъем» настораживал своей угрюмой торжественностью. Странным казалось уже то, что царь брал с собой не только «святость» (иконы и кресты), но и драгоценности, одежды и даже «всю свою казну». Царь отдал также распоряжение покинуть Москву вместе с ним избранным боярам, ближним дворянам и приказным лицам [570] . Все они должны были собираться в путь вместе с женами и детьми. Царя должен был сопровождать в его таинственной поездке «выбор» из дворян и детей боярских, причем в полном вооружении («с людьми и с конями, со всем служебным нарядом») [571] . Конечная цель этого выезда строго хранилась в тайне. Все понимали, что дело не ограничивалось простой поездкой на богомолье [572] .
570
По свидетельству Таубе и Крузе, с царем выехали бояре А.Д. Басманов, И.Я. Чеботов, будущий оружничий А.И. Вяземский и Михаил Салтыков (Таубе и Крузе. С. 32). Басманов и Вяземский принадлежали в 1565–1566 гг. к числу наиболее преданных царю опричников. Иван Чеботов (позднее также вошедший в опричнину) и Михаил Салтыков еще на пути в Слободу отправлены были обратно в Москву; царь велел раздеть их донага и дал им послание митрополиту и сословиям (чинам), где писалось, что «им же, его изменникам, передает он свое царство» (Таубе и Крузе. С. 32). Л.М. Сухотин считает, что царя сопровождал боярин Л.А. Салтыков, а не Михаил (Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII // Зап. Русск. научн. ин-та в Белграде. Вып. 17. Белград. 1940. С. 26; Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 57, 233). В пользу этого предположения говорит то, что Салтыкова Таубе и Крузе называют «высшим маршалом». Павел Одерборн также именует Салтыкова Львом (Historiae Ruthenicae scriptores exteri saeculi XVI. Т. II. Berolini et Petropoli. MDCCCXLII. P. 233–239). «Лев», а не Михаил Салтыков упоминается у Хоффа, перепечатавшего в 1582 г. сообщение Таубе и Крузе. Л.А. Салтыков накануне опричнины был оружничим и фактически ведал дворцовыми делами. И.Я. Чеботов в 60-е годы долгое время был в опале: после Полоцкого похода 1563 г. до мая 1570 г. он не упоминается в разрядах и других официальных документах. Он выезжал с царем в конце 1564 г. и присутствовал только на земском соборе 1566 г. Возможно, в 1565 г. была взята по нем та «запись поручная», о которой упоминается в описи Царского архива (ОЦААПП. С. 31 [ГАР. С. 68]). Упоминаемого Таубе и Крузе Ивана Чеботова А. Титов считает сыном Ивана Васильевича Чулкова-Чеботова (Титов A.A. Кто был в мире старец Иона Чеботов? // Летопись историко-родословного общества в Москве. Вып. 3. М., 1907. С. 31). Но Ивана Ивановича Чеботова родословцы не знают.
571
Датские представители в России 13 января 1565 г. сообщали, что царь выехал 3 декабря из Москвы на Белоозеро из-за того, что напугался нападения крымских войск на южнорусские земли (ЧОИДР. 1915. Кн. IV. № 138. С. 237). По сообщению Барберини, царь покинул Москву с 40-тысячным войском и на 4 тыс. санях (Сказания иностранцев о России в XVI–XVII вв. / Изд. В.М. Любич-Романович СПб., 1843. С. 15). Это, конечно, преувеличение.
572
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 391.
Пробыв из-за распутицы («безпуты») две недели в Коломенском [573] . Иван IV направился в Троицкий монастырь (там он был 21 декабря), после чего наконец приехал в Александрову слободу [574] .
Расположенная на крутом берегу речки Серой, на половине пути между Троицким монастырем и Переславлем-Залесским, Александрова слобода возникла сравнительно недавно, в 1514 г., как удобное место по пути в Переславль, на «великокняжескую потеху» [575] . Неподалеку отсюда находилась Великая слобода, издавна ведавшаяся великокняжеским дворцовым ведомством. Василий III не раз бывал в своей новостроенной слободе (в 1528, 1529,1533 гг., а может быть и ранее) [576] . Слободу окружали владения Шуйских, Темкиных-Ростовских, Бутурлиных, Кашиных, Вельских, Челядниных, Глинских, Шейных, Басмановых и многих других. Словом, цвет московской знати стремился завести в Переславском уезде хотя бы небольшие владения, чтобы сопровождать монарха во время его «потех». Александрова слобода и при Иване IV была надежной царской резиденцией [577] . Сюда, в частности, направлял царь на несколько дней Марью Темрюковну и своих детей в октябре 1564 г., когда узнал о приходе Девлет-Гирея под Рязань [578] .
573
Летописный рассказ о распутице, задержавшей Ивана IV в Коломенском, подтверждают Таубе и Крузе (Таубе и Крузе. С. 32).
574
О причинах отъезда царя из Москвы сохранился довольно сбивчивый рассказ Таубе и Крузе. Так, они сообщают, что царь в 1566 г. уже после Николина дня (в воскресенье) передал «духовным и светским чинам» свое решение покинуть столицу. Оно якобы вызывалось тем, что эти духовные и светские чины «не желают терпеть ни его, ни его наследников». Поэтому царь и решил «передать им свое правление». Спустя 14 дней после того, как были собраны иконы со всех церквей Москвы, Иван IV приказал «всем духовным и светским чинам» явиться в Успенский собор, простился с ними, а сам сел в сани и в сопровождении ближних бояр покинул столицу (Таубе и Крузе. С. 31–32).
575
Стромилов Н.С. Александрова слобода // ЧОИДР. 1883. Кн. II. Отд. VI. С. 6. В Переславле на посаде жили сокольники «соколнича пути» (ААЭ. Т. I. № 147. С. 119).
576
ПСРЛ. Т. VIII. СПб. 1859. С. 272, 280.
577
Во
578
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 389.
Прибыв в Слободу в декабре 1564 г., Иван Грозный «оцепил эту слободу воинской силой и приказал привести к себе из Москвы и других городов тех бояр, кого он потребует» [579] .
Оставшиеся в Москве бояре, приказные люди и высшие церковные иерархи пребывали «в недоумении и во унынии», ибо их не поставили в известность ни о цели царского «подъема», ни о его причинах. Только 3 января Иван IV прислал с К.Д. Поливановым [580] послание («список») митрополиту Афанасию, в котором разъяснялись происшедшие события. Свой отъезд царь мотивировал «гневом» на государевых богомольцев, бояр, детей боярских и приказных людей. «Вины» различных сословий строго дифференцировались. В первую очередь царя прогневили «измены боярские и воеводские и всяких приказных людей, которые они измены делали и убытки государьству его до его государьского возрасту» [581] .
579
Штаден. С. 86.
580
О нем подробнее см.: Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 г. М., 1960. С. 64–65.
581
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 392. Мотивировка царского отъезда изменами бояр и других подданных носила официальный характер. Именно ее имеют в виду, очевидно, и Штаден, сообщавший, что царь выехал в слободу из-за мятежа (по мнению С.Б. Веселовского, правильнее перевести «из-за опасения мятежа»), и Таубе и Крузе, говорившие о решении Грозного покинуть столицу из-за измены светских и духовных чинов (см.: Штаден. С. 86; Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 55; Таубе и Крузе. С. 31). По Шлихтингу, царь заявил своим вельможам, что «тяготится своим владычеством, хочет сложить государеву власть, жить в отдалении и уединении, вести жизнь святую и монашескую» (Шлихтинг. С. 18).
Боярские крамолы в государевы «несовершенные лета» Иван Грозный вспоминал уже не раз: и в своих речах на Земском соборе 1549 г., и на Стоглаве, и в послании Курбскому. Тот же мотив звучал и в обеих редакциях официозного Летописца начала царства.
Оказывается, бояре и приказные люди в малолетство царя причинили «многие убытки и казны его государьские тощили». Бояре и воеводы «земли его государьские себе розоимали», не желая оборонять страну от крымского хана, Литвы и «немец». Грозный в своей грамоте, как мы видим, только обобщает тот перечень боярских вин, который уже содержался в его послании Курбскому [582] .
582
Уже в послании Курбскому царь возмущался, что боярские правители «казну деда и отца нашего безчисленну себе поимаша». Сильвестр, по его же словам, «вотчины ветру подобно роздал неподобно». Упрекал Грозный сторонников Адашева в сопротивлении Ливонской войне, обвиняя их и в других военных неудачах (ПИГ С. 34, 38,49,56 [ПИГАК. С. 28, 31,38,42]).
Вина церковных иерархов, продолжает Грозный, состояла в том, что они совместно с боярами, приказными и служилыми людьми заступались за тех неугодных царю лиц, которых он хотел «понаказати». В данном случае, вероятно, царь имел в виду практику взятия на поруки опальных вельмож, распространившуюся в начале 60-х годов XVI в. Заканчивая свое послание светским и духовным чинам, царь объявлял, что, «не хотя их многих изменных дел терпети, оставил свое государьство и поехал, где вселитися, идеже его, государя, бог наставит». Иным было отношение царя к торгово-ремесленному люду столицы. В специальной грамоте, обращенной к «черным» жителям Москвы, Иван IV писал, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет» [583] . В предстоявших реформах Грозный явно стремился заручиться поддержкой посадских людей.
583
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 392.
Весть о том, что царь «государьство свое отставил», была сообщена московскому населению 3 января, как это еще предположил Н.И. Костомаров, на импровизированном заседании Земского собора [584] . Бояре, окольничие, дети боярские, приказные люди, «священнический и иноческий чин и множество народа» обратились к митрополиту Афанасию с просьбой быть ходатаем перед Иваном IV, чтобы он «государьства своего не отставлял и своими государьствы владел и правил, якоже годно ему». При этом они соглашались признать за царем полное право казнить и миловать «лиходеев». К служилым и приказным людям присоединились гости, купцы и посадское население Москвы. Они даже еще более энергично высказали пожелание, чтобы государь «наипаче же от рук сильных избавлял». Посадские люди выразили готовность сами уничтожать изменников («сами тех потребят»). В тот же день (3 января) митрополит Афанасий послал к царю в Слободу депутацию, возглавлявшуюся новгородским архиепископом Пименом и чудовским архимандритом Левкией, одним из наиболее близких к Ивану IV лиц [585] . Вместе с ними отправились другие члены освященного собора, бояре во главе с И.Д. Вельским и И.Ф. Мстиславским, приказные и служилые люди, а также «многие черные люди». В челобитии, которое везла с собой депутация жителей Москвы, содержалась просьба сменить монарший гнев на милость и в дальнейшем править страной, «как ему, государю, годно; и хто будет ему, государю, и его государьству изменники и лиходеи, и над теми в животе и в казни его государьская воля» [586] . Примерно так же излагают содержание челобития, поданного царю «представителями сословий», Таубе и Крузе [587] .
584
Костомаров Н.И. Собр. соч. Кн. VIII, т. XIX. СПб., 1906. С. 185–186; Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 239. Эту точку зрения развивает С.О. Шмидт, датирующий созыв собора зимой 1564–1565 гг. (Шмидт С.О. Становление Российского самодержавства: Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. С. 211–246). Собор, по его мнению, созван был в декабре 1564 г. в связи с отъездом царя. Дату, предложенную Шмидтом, отвергает Р.Г. Скрынников (Скрынников Р.Г. Начало. С. 242).
585
Курбский его особенно выделяет среди «ласкателей», «вселукавых мнихов» (РИБ. Т. XXXI. Стб. 269).
586
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 393.
587
Таубе и Крузе. С. 32.
5 января Иван IV в Слободе принял Пимена, Левкию и других членов освященного собора, думных и приказных людей. Царь обвинил своих бояр (в их числе А.Б. Горбатого) в стремлении лишить его власти [588] . Но вместо с тем собравшимся было объявлено о согласии царя вернуться к управлению государством. Грозный принимал к сведению безоговорочное согласие челобитчиков на то, чтобы царь по своему усмотрению налагал опалу и казнил изменников. Царь торжественно провозгласил, что бояре и приказные люди и впредь будут управлять государством «по прежнему обычаю».
588
Скрынников Р.Г. Начало. С. 241.