Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни
Шрифт:
Я почувствовал, как у меня к лицу прилила горячая волна крови, сердце начало страшно усиленными ударами давать знать и голове, и рукам, и ногам, и этому дивану, и, далее, кажется, самому старцу, о своем существовании. Я превратился в одно сплошное внимание. Замер от неожиданности. И мой, привыкший к подобного рода экстравагантностям, рассудок, учтя все те физиологические и психологические импульсы, которые мгновенно дали себя знать при первых словах старца, сказал мне: "Слушай, это для тебя".
И действительно – это было для меня.
А старец продолжал:
– О, какая это пагубная, какая это ужасная вещь! Под прикрытием великого христианского учения и появляется на спиритических сеансах, незаметно для человека, он, сатана, сатанинскою
В моей голове с быстротою молнии встал целый ряд моих личных деяний и деяний других, отдавшихся этому учению, которые именно прошли при указанном старцем освещении. Что может быть с точки зрения истинного, неповрежденного христианина более преступным такого деяния, как, например, да простят меня очень многие спириты, – поблажка такого страшного греха в семье, между супругами, как прелюбодеяние и уклонение одной из сторон для сожительства с третьим? Проникшиеся же сатанинским учением в спиритизме о "перевоплощении душ", по которому человек появляется на земле неоднократное число раз, будто бы для искупления грехов своего минувшего существования, оправдывают это явное нарушение седьмой заповеди, скрепленной Божественными словами Христа: "Что Бог сочетал", того человек да не разлучает" (Мф. 19,6), и узаконенное Самим Творцом вселенной на первых страницах Библии…
– Ведь стоит только поближе всмотреться во многих спиритов, – продолжал старец, – прежде всего, на них лежит какой-то отпечаток, по которому так и явствует, что этот человек разговаривает со столами; потом у них появляется страшная гордыня и чисто сатанинская озлобленность на всех противоречащих им.
И это удивительно верно и точно подмечено.
– И таким образом незаметно, – медленно, с большими паузами продолжал свою обличительную, обращенную ко мне, именно ко мне, святую речь этот великий прозорливец, – последовательно, сам того не замечая, – уж очень тонко, нигде так тонко не действует сатана, как в спиритизме, – отходит человек от Бога, от Церкви, хотя заметьте, в то же время дух тьмы настойчиво, через своих духов, посылает запутываемого им человека в храмы Божий служить панихиды, молебны, акафисты, приобщаться Святых Христовых Тайн, и в то же время понемножку вкладывает в его голову мысли: "Ведь все это мог бы сделать ты сам, в своей домашней обстановке и с большим усердием, с большим благоговением и даже с большей продуктивностью в смысле получения исполнения прошений!"… И по мере того, как невдумывающийся человек все больше и больше опускается в бездну своих падений, – продолжал о. Нектарий, – всё больше и больше запутывается в сложных изворотах и лабиринтах духа тьмы, от него начинает отходить Господь. Он утрачивает Божие благословение. Его преследуют неудачи. У него расшатывается благосостояние. Если бы он был еще не поврежденный сатаною, он бы прибег за помощью к Богу к святым Божиим угодникам, к Царице Небесной, к Святой Апостольской Церкви, к священнослужителям, и они бы помогли ему своими святыми молитвами, а он со своими скорбями идет к тем же духам, – к бесам, и последние еще больше запутывают его; еще больше втягивают его в засасывающую тину греха и проклятия…
О, как правдивы были и эти слова! Старец, как по книге, читал скорбные страницы моей жизни, а мои воспоминания в это время только лишь иллюстрировали его слова.
– …Наконец, от человека отходит совершенно Божие благословение. Гангрена его гибели начинает разрушающе влиять на всю его семью, у него начинается необычайный, ничем не мотивируемый развал семьи. От него отходят самые близкие, самые дорогие ему люди.
Мурашки забегали у меня по спине. Мучительный холод охватил всю
– …Наконец, когда дойдет несчастная человеческая душа до самой последней степени своего, с помощью сатаны, самозапутывания, она или теряет рассудок, – человек делается невменяемым в самом точном смысле этого слова, или же кончает с собою. И хотя и говорят спириты, что среди них самоубийств нет, но это неправда: самый первый вызыватель духов, царь Саул, окончил жизнь самоубийством за то, что он "не соблюл слова Господня и обратился к волшебнице" (Цар. 10, 13) – Словом, совершается с человеком, вызывающим духов, которые пророчествуют именем Божиим, а Господь не посылает их, то, что предрекал когда-то пророк Иеремия: "Мечом и голодом будут истреблены эти пророки, и народ, которому они пророчествуют, разбросан будет по улицам города от голода и меча… И Я изолью на них зло их" (Иер. 14, 15–16).
После этих слов старец закрыл глаза, тихо склонил на грудь голову. Я же, не могу даже сейчас подыскать подходящего слова, был в каком-то непривычном для меня, непонятном мне состоянии… Помню только одно, что я инстинктивно предчувствовал, что это еще не всё, что будет еще что-то «последнее», "самое большое" и "самое сильное" для меня. И я не ошибся.
Старец, не открывая глаз, как-то особенно тихо, особенно нежно, нагнулся ко мне, поглаживая меня по коленам, тихо-тихо, смиренно, любовно проговорил:
– Оставь… брось всё это. Еще не поздно… иначе можешь погибнуть… мне жаль тебя.
Великий Боже! Я никогда не забуду этого поразившего мою душу и сердце момента. Я не могу спокойно говорить об этом без слез, без дрожи и волнения в голосе, когда бы, где бы и при ком бы я ни вспоминал этого великого момента духовного возрождения в моей жизни.
Когда я пришел в себя, первым моим вопросом к старцу было: что мне делать? – Старец тихо встал и говорит:
– На это я тебе скажу то же, что Господь Иисус Христос сказал исцеленному гадаринскому бесноватому: "Возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог". Иди и борись против того, чему ты работал. Энергично и усиленно выдергивай те плевелы, которые ты сеял. Против тебя будет много вражды, много зла, много козней сатаны, в особенности из того лагеря, откуда ты ушел, и это вполне понятно и естественно… но ты иди, не бойся… не смущайся… делай свое дело, что бы ни лежало на твоем пути… и да благословит тебя Бог!
Когда я вышел, к очевидному удовольствию келейника и ожидавших старца посетителей, я уже был другим человеком. Со старым всё порвано… Когда я вышел из Скита, когда за мной затворились его Святые ворота, я понял, что теперь все, что нужно было для меня, дано мне».
Бывший спирит потом еще приезжал в Оптину. «Во время моего двукратного пребывания в Оптиной, – писал он, – мне приходилось говорить со многими из бывших там интеллигентных паломников, и все они в один голос уверяли, что за время довольно продолжительного пребывания здесь некоторых из них, их всегда какая-то непреодолимая сила влекла в чащу Оптинского Скита, к старцам.
– Не беспокоить их, не беседовать с ними, – говорил мне один отставной генерал, – а только бы вот посидеть на святом порожке у старцев, подышать и подумать в этой благодатной чаще божественного леса».
Быков сравнивал себя с Закхеем. Обратившись, он начал усердно отдавать долги… Они заключались в том, на что благословил его старец Нектарий. Много принес он добра своими беспощадными разоблачениями лжи спиритизма. Многих людей спас, так как аудитории, где он выступал с беседами, всегда бывали полны.