Опять ягодка (сборник)
Шрифт:
Поэтому представьте себе довольно узкий канал, вдоль забетонированных бортов которого расположились красавицы яхты. Именно парусные, без всяких моторов. Из вспомогательных средств – только весла. А так – парус, только парус, с которым, естественно, надо уметь управляться. Но у нас же есть пятикратный чемпион, к нему сюда на пару дней приехал его старый друг Стефан с подругой. Стефану был забронирован номер в той же гостинице, где жил Леха. В программу двух-трехдневного пребывания Стефана в Юрмале была включена обязательная прогулка на яхте. И вот осуществление этого пункта программы началось. Литр армянского коньяка в придачу к словесным уверениям Лехи в яхтсменском прошлом и в том, что он бывалый моряк и просоленный и просмоленный морской волк, должны были убедить дежурного по яхт-клубу, что яхту на пару часов этим людям доверить можно. Правда, Леха в предварительной беседе с дежурным почему-то не упомянул о своем многократном чемпионстве, и Стефан удивился – почему это он не использует в разговоре такой козырь. Потом только станет досадно, что ничто
Словом, яхту получили, взошли на нее – и не без труда, но отчалили. Все дело в том, что надо было пройти по довольно узкому каналу – шириной метров в двадцать – вперед несколько сот метров, чтобы попасть в главную латвийскую водную артерию – реку Даугаву, которая, в свою очередь, вскоре уже впадает в Рижский залив, то есть в Балтийское море. Позор выразился в том, что даже канал преодолеть не удалось, река Даугава так и не смогла принять в свои объятия «чемпиона» и его пассажиров. Яхта билась в цементные борта канала с отчаянием заключенного, который, сойдя с ума, бьется головой о стены своей одиночной камеры. Когда тронулись и подняли парус, яхта направилась не вперед, к реке, а ринулась поперек, к противоположной стороне канала. Ткнувшись в нее носом, но, по счастью, ничего не повредив, она остановилась и как-то сама развернулась в нужную сторону.
– Меняем галс! – исступленно завопил капитан. Пассажиры в морской терминологии были не то что не сильны, а можно сказать – вообще никак и никаким боком. Тогда, профессионально, как пират, ругаясь, «чемпион» сам поменял галс, что, как выяснилось, было сменой положения паруса. Этого оказалось достаточно для строптивой яхты, которая тут же бросилась наискосок к исходной точке плавания. С ополовиненной бутылкой коньяка в руке из деревянной будки вышел дежурный, который, исполняя профессиональную обязанность, наблюдал, как группа отчаливает. Но при второй смене галса, когда яхта снова устремилась поперек канала и ее движение стало окончательно зигзагообразным – понаблюдать за этим необычайным аттракционом вышли на берег буквально все, имевшие к яхт-клубу хоть малейшее отношение, в том числе и настоящие яхтсмены. Их хохот сотрясал водную гладь канала и должен был привести хотя бы в минимальное смущение морского волка Леху. Ничуть не бывало! Внушительным басом он орал на собравшуюся аудиторию: «Что вы ржете, крысы! Какую яхту вы мне подсунули?! Какого черта! – орал он, уже совершенно не стесняясь подруги Стефана. – Что за подстава, суки!» В ответ с берега раздался дружный свист. «Чемпиона» освистали. В ответ он виртуозно отматерил их всех, их матерей, сестер и жен, и это, пожалуй, было единственным доказательством принадлежности Лехи, по крайней мере, к пьяному портовому сброду. Он не боялся, что его на берегу встретят дракой, так как сам умел драться непревзойденно, эффектно и даже артистично. Дежурный скомандовал с берега: «Все! Завязывай! Давай причаливай! Хватит!»
Леха хотел было отобрать хотя бы вторую бутылку коньяка, но Стефан отговорил. С трудом, но пришвартовались с помощью весел. Леха шел через группу мужчин, задетых его матом, с таким видом, что те предпочли расступиться. «Капитан» с экипажем после облома с яхтой решили не портить день окончательно и просто поехали на море, в дюны, прихватив с собой еще выпивки и еды. Об инциденте в яхт-клубе деликатно не вспоминали.
А что касается того, как Леха дрался, то это требует отдельного рассказа. В целом было похоже на технику Стивена Сигала в его фильмах, которые мы увидели несколько позже. Стефан однажды в кафе на повышенных тонах поспорил с кем-то из посетителей. А тот оказался с компанией мужчин весьма внушительного вида. Но Стефану повезло: с ним в тот вечер сидел Леха, иначе плохо бы ему пришлось, совсем плохо. Мужики попросили его на выход. Ну, что было делать, он пошел, хотя положение было безнадежным, однако нельзя было терять лицо перед спутницей. Суровых мужчин было трое, что сводило шансы Стефана практически к нулю. Но следом за ними вышел, шатаясь, совершенно пьяный Леха. «Отдохни», – через головы мужиков бросил он Стефану, который уже обернулся, готовый геройски принять свое предстоящее избиение. Ну а дальше произошло нечто совсем непонятное. Мужчины через секунд десять лежали на тротуаре. Кто-то из них стонал, а кто-то вообще молчал и даже не шевелился. Леха, не вдаваясь в подробности, однажды объяснил Стефану общую концепцию драки: ты должен иметь абсолютную уверенность в том, что тебя побить невозможно, что в тебя не попадет ни один удар. Это как игра, как в кино, это психологическое превосходство, понимаешь. А в ответ – несколько простейших движений, и нападающему плохо. Я тебе покажу. Тем не менее урок впрок не пошел, Стефана с тех пор били неоднократно, в основном из-за баб. Тут, наверно, тоже нужен особенный талант. Или же многолетняя подготовка, профессиональный навык. Тем более что Леха иногда туманно намекал, что имеет некоторое отношение к силовым структурам. Постоянное наличие денег, в том числе и валюты, владение особыми приемами в драке, зарубежный
И вот к этому своему загадочному другу Стефан и задумал привезти Касю, чтобы овладеть ее прекрасным телом и насладиться ее беспорочной невинностью. Хотя все эти мажорные слова сводились у него к короткой и емкой формуле – скотски трахнуть. Почему именно Касе так повезло – непонятно. Обычно Стефан с женщинами был нежен и внимателен. И почему именно сегодня его потянуло на скотство – трудно сказать. Или в нем проснулась его вторая, дремавшая до того сущность? Или в девушке он увидел нечто такое, что располагало к чему-то грубому и даже зверскому? Может, ему чутье подсказывало, что такой стиль ей понравится, что она заведется, будет визжать, стонать, извиваться, дрожать и принимать позы похотливой кошки.
Они позвонили в дверь. Леха в фиолетовом шелковом халате, в фиолетовом же шейном платке и с сигарой во рту открыл, оценил Касю и показал Стефану незаметно большой палец, одобрив таким образом выбор друга. В головах обоих одновременно мелькнула мысль о возможном групповом сексе. Выхлопные газы разврата сгущались над квартирой. Но если вновь вернуться к простоте изложения и отказаться от жутковатой смеси мелодрамы и эротического триллера, то, сочувствуя нашей героине, следует закончить главу посерьезнее: тем, что провинциальная барышня Кася, хоть и имела первоначальную цель – попробовать в Москве незнакомой, другой, яркой жизни, резко сломать девичьи иллюзии и стать взрослой, полноценной женщиной, но никак не предполагала, что все будет до такой степени экстремально. Все вдруг стало для нее опасным, но, к сожалению, уже бесповоротным. Короче, Кася вляпалась.
Глава 11
Семен
Итак, Семен Бестужев оказался внутри рекламного бизнеса и, преодолевая интеллигентскую брезгливость, сочинял слоганы и даже прямые призывы купить очередную дрянь. Из всего уже существующего он больше других ненавидел слово «сникерсни» и от души надеялся, что это слово вскоре исчезнет из русского языка, как исчезнет и сам шоколадный батончик – скопище холестерина и чрезмерной сладости. Однако не исчезали ни батончик, ни сопутствующий ему премерзкий глагол. Да стоит ли удивляться, что в нашей отчизне народ больше всего любит самое вредное – водку, сигареты, чипсы и «сникерсы» (список можно продолжить, но незачем).
Зато каждую свободную минуту Семен проводил в байкерской компании. Он по-настоящему наслаждался пребыванием в их, такой далекой от кривляний свободного рынка, команде. Он понимал, что его взяли из милости, подчиняясь авторитету Знаменского-Банданы, но все равно хорошо: ведь это был свежий воздух, наполненный запахами бензина и толстой кожи, пропитанной потом. А «свежим» этот воздух был хотя бы потому, что в нем ощущалось здоровье. А там – на улице, в офисах, в тусовках, был запах только один – денег, слегка опрысканных французской парфюмерией, отчего они пахли еще гаже. И, растворяясь в своем обретенном ковбойском сообществе, в котором только одежда была не ковбойская и вместо лошадей – мотоциклы, а по сути то же самое, преданный Семен готов был к любой черной работе: он протирал, полировал мотоциклы, мыл полы, убирал помещение, по первой же просьбе бежал в магазин за водкой и закуской, и в какой-то степени стал для байкеров человеком незаменимым, нужным и верным.
Накопленных денег на приличный скутер все равно не хватало. Зная о его мечте и проявляя мужскую солидарность и великодушие, байкеры тайком от него скинулись и купили классную машину, настоящую «Ямаху». И когда настал день рождения – точную дату которого Семен и сам не знал, так как был подкидышем, и дата эта была условно определена в детдоме и занесена в метрику – его как следует отпраздновали. Семен, мальчик на побегушках, совершенно не ожидал, что его день рождения так будет отмечен. Не ожидал, что накроют стол, что Бандана произнесет тост за него, что все улыбнутся ему и чокнутся, и выпьют водки за его здоровье. Он стоял со своим бокалом шампанского и не замечал, что по щекам у него ручьем текут слезы. Он обрел друзей. Настоящих. Ничего подобного в его короткой жизни еще не было, никто, совсем никто не любил его, и сейчас проявление такой любви и дружбы было настолько неожиданным, что полоснуло прямо по сердцу, и у него в первый момент даже брызнуло из глаз, как иногда в репризах клоунов в цирке. Благодарные слезы и дальше все текли и текли, он шмыгал носом и еле-еле смог произнести в ответ на традиционное чье-то предложение выпить за родителей, что, мол, он детдомовец и родителей своих не знает. Для многих это явилось новостью. Чуть подробнее знал его скромную биографию один только Вениамин Юрьевич, который к тому моменту куда-то исчез.
– Ну ничего, не переживай, Сэм, – окружили его ребята, – это ведь уже давно проехали, верно? Тема закрыта.
Сема ужасно гордился тем, что некоторое время тому назад тоже обрел здесь кличку – Сэм.
– Внимание! – раздался звучный голос от дверей.
Все обернулись. Там стоял Бандана, придерживая за руль новенький мотороллер. В наступившей тишине уже вполголоса Бандана задушевно произнес:
– Сема, Семен, Сэм, это тебе. Ты теперь полноценный член нашего мотообщества. Катайся на здоровье.