Опыт автобиографии
Шрифт:
Ночью, во сне, он все чаще возвращался в детство. В минувшие времена ему снились кошмары. Теперь пришло просветление. В снах, по словам Уэллса, торжествовала более взрослая, современная, цивилизованная часть его существа. Страх, отчаянье, растерянность куда-то уходили, старые друзья, покинувшие мир, опять были рядом. А потом он возвращался к реальности. Записывал процесс своего духовного угасания, подобно тому как великие врачи диктовали окружающим развитие своей смертельной болезни. Он до последнего дня пытался оценить себя, винил себя за то, что часто обижал людей, даже близких. И задавался вопросом, состоялся ли он как личность. Уэллс верил в предопределенность, в то, что личность зависит от двух факторов: внешних обстоятельств и заданной психологической структуры. Кроме того, существует еще, считал он, свобода воли. Да, свобода воли ограничена достаточно узкими пределами, но там, где она есть, есть и личность. И когда он думал о прожитой жизни, его утешало одно: кажется, личностью он все-таки был. Это удается не всем.
Себе ли одному задавал Уэллс подобный
Е. П. Зыкова, М. П. Тугушева
Г.-Дж. Уэллс и английская традиция документальной прозы
В английской литературе мемуарно-документальные жанры играют весьма заметную роль, поскольку индивидуализм, поддерживаемый протестантской духовной традицией, можно назвать чертой английского национального характера. Соответственно, и интерес к личным достижениям индивида очень высок. Неудивительно, что дневники, письма, путевые заметки, мемуары, биографии составляют важную часть английской словесной культуры и пользуются неизменным читательским интересом, который, как это ни парадоксально, поддерживается и своеобразным чувством национальной солидарности, так называемой «englishness», «английскостью». Несмотря на социальные контрасты, и верхи, и низы всегда гордились своей принадлежностью к Англии, и английская мемуаристика в полной мере отразила и индивидуализм, и стремление отдельной личности к самоидентификации «со всем английским».
Среди мемуарно-документальных жанров автобиография занимает особое место, отличаясь от биографии, с одной стороны, и мемуаров, дневников, писем, записок — с другой. Биографию автор обычно пишет о чужой и уже завершившейся жизни. В центре ее — человек, который представлял и по-прежнему представляет интерес для общества главным образом своими выдающимися достижениями в той или иной сфере деятельности [145] . Создатель же автобиографии — одновременно и герой своего повествования. И даже если он берется за перо на склоне лет, подводить окончательные итоги ему еще рано. Его главная задача — не столько фиксация и своеобразное «сохранение» пережитого, сколько попытка интерпретации того, что выпало на его долю. В свою очередь, дневники, письма, путевые заметки пишутся, в отличие от автобиографии, спонтанно, изо дня в день или от случая к случаю и не предполагают, как правило, целостной интерпретации жизни; они могут служить источником для автобиографии, оживляя прошлое в памяти автора. Мемуары же (и дневники мемуарного типа) повествуют не столько об их авторе, сколько о других знакомых ему людях и о событиях, свидетелем которых он стал. И тут главное не глубина понимания собственной личности, а широкая панорама жизни, конкретность и достоверность деталей. При этом все документальные жанры тесно между собой связаны и постоянно влияют друг на друга.
145
С XVI в. в Англии создаются биографии исторических деятелей, стремящиеся к непредвзятой оценке их личности и роли в истории. Томас Мор, кажется, первым осмелился написать «отрицательную» биографию короля Ричарда III (ок. 1513), представив его как беспринципного и вероломного макиавеллиста, и хотя она еще и после смерти автора долгое время оставалась в рукописи, но послужила одним из источников шекспировской хроники «Ричард III». В дальнейшем создаются отрицательные биографии и частных лиц (так, Даниэль Дефо создал ряд жизнеописаний публично казненных знаменитых преступников, сидевших в Ньюгейтской тюрьме). Лишь в XX в. возникает понимание того, что и биография обычного человека может быть достаточно интересной именно благодаря своей типичности (например, Э.-М. Форстер написал биографию своей бабушки Марианны Торнтон, считая, что в ее жизни отразился дух викторианской эпохи).
Итак, интерпретация собственной жизни — главная задача автобиографии. Подобная интерпретация может иметь цели и внешние: показать и объяснить побудительные причины поступков автора, которые могли быть неправильно истолкованы современниками, — и внутренние: осмыслить собственную жизнь, осознать ее движение. В первом случае автобиография сближается с биографией, во втором — с дневником, однако, в отличие от дневника, который ведется для себя лично, это сочинение адресуется читателю; ибо автор предполагает, что его жизненный опыт может быть поучителен для окружающих — своей особенностью или, напротив, типичностью.
Основная установка автобиографии — на искренность и достоверность. Таковы в большинстве случаев субъективные намерения автора и ожидания читателя, хотя, например, Марк Твен заявлял, что сам никогда автобиографию писать не станет, поскольку писатель, рассказывая о себе, обязательно «приврет» [146] . Но ведь интересно и то, как и насколько «приврет». В самом деле, описание своей жизни — процесс творческий, обязательно включающий отбор и оценку событий, их упорядочение и осмысление. Поэтому здесь с полным правом можно говорить о творении автором новой реальности, в разной степени отличной от того, что действительно произошло в жизни [147] .
146
См.: Киплинг у Твена // Иностранная литература. 1983. № 8. С. 184–189.
147
См., напр.: Shumaker W. English Autobiography: Its Emergence, Materials, and Form. Berkeley; Los Angeles, 1954. P. 110–115.
148
См., напр.: Spengemann W. C. The Forms of Autobiography: Episodes in the History of a Literary Genre. New Haven, 1980.
Задача автобиографии весьма непроста: человек в ней выступает одновременно и как герой, и как автор повествования; исследователи жанра особенно подчеркивают этот момент «раздвоения» личности: автор с высоты своего «настоящего» рассматривает и оценивает себя таким, каким был прежде [149] . Автобиография требует высокого уровня самосознания и ощущения значимости собственной личности. Закономерно поэтому, что как жанр она расцветает в период становления и развития индивидуализма в западном обществе, а именно в эпоху Нового времени.
149
См.: Spacks P. M. Imagining a Self: Autobiography and Novel in Eighteenth-Century England. Cambridge (MA); L., 1976.
Как известно, практически у любого жанра европейской литературы есть свои предшественники в античности. Говоря об автобиографии, английские исследователи относят к таким предшествующим «документам» «Апологию» Сократа (речь Сократа на суде, воспроизведенную в «Апологии» Платона и «Воспоминаниях о Сократе» Ксенофонта; 399 до н. э.) и «Записки о Галльской войне» Цезаря (между 52 и 49 до н. э.), а если брать средние века — «Утешение Философией» (523) Боэция, автобиографические отрывки в «Истории англов» (731) Беды Достопочтенного, «Исповедь» (400) Аврелия Августина и такие произведения предренессансной эпохи, как «Новая жизнь» (1292–1293) Данте и «Дом славы» (1370-е годы) Чосера [150] .
150
Об этом см.: Shumaker W. Op. cit. P. 7–8.
В средневековой литературе первыми биографиями были жития святых. Они повествовали о тех, кто был уже прославлен Церковью, и являли читателю назидательный пример высоких духовных достижений, хотя могли содержать и упоминания о грехах и заблуждениях человека, особенно в период, предшествовавший его обращению к вере. В Англии житийная традиция постепенно сошла на нет в XVI в., когда государственной религией стало англиканство, не признававшее (как и более радикальные пуританские секты) ни святых, ни святости. Таким образом, в английской национальной мемуарно-документальной традиции, в том числе и в религиозном ее варианте, уже в период ее становления формировалось неприятие апологетических установок. И хотя в XVIII–XIX вв. писались хвалебные биографии, особенно пасторов и членов нонконформистских сект, за пределами своей общины они не считались значимыми ни в литературном, ни в общекультурном отношении. Неприятие апологетики можно назвать отличительной чертой английской документальной прозы.
Если первыми образцами биографии в средневековых литературах были жития святых, то первым образцом автобиографии стала уже упоминавшаяся выше знаменитая «Исповедь» Аврелия Августина (354–430) — повествование о духовной жизни человека, который, пройдя искус философских школ античности, нашел истину в христианстве и внес немалый вклад в развитие этого вероучения. Однако в жанровом отношении «Исповедь» для Средневековья — скорее исключение. В Англии она была хорошо известна, но интерес к ней определялся ее богословским содержанием, а не жанровой формой.
Беглые сведения о создателе произведения встречаются во многих английских поэмах и исторических сочинениях, но первым образчиком действительно автобиографической прозы считается небольшое по объему «Моление о призвании» (1553) Джона Бэйла, которое охватывает один год из жизни автора. На дальнейшее развитие в Англии биографического жанра огромное влияние оказал изданный в 1579 г. перевод «Сравнительных жизнеописаний выдающихся греков и римлян» Плутарха и творение знаменитого пуританского писателя и проповедника Джона Беньяна (1628–1688) «Благодать, в изобилии ниспосланная Господом Нашим величайшему из грешников» (1666). Некоторые английские историки склонны ставить «Благодать» в один ряд с «Исповедью» Августина как классический пример пуританской исповеди. Здесь, возможно впервые в английской литературе, уверенно и энергично используется местоимение первого лица, авторское «я». Беньян написал свою автобиографию для вступления в Бедфордскую нонконформистскую конгрегацию: как и многие другие протестантские секты, она осторожно принимала в свои ряды новых членов, требуя от них длительного испытательного срока и устного рассказа о своей духовной жизни. Этот-то рассказ Беньян и решился со временем опубликовать.