Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)

Уэсли Мэри

— Возможно, а ты?

— Не сейчас. Я с ума схожу от страсти. Я хочу тебя. Мне мешают все эти люди. Отвратительно, что был Хьюберт, а теперь я…

— Это было давно, — Флора повернулась к нему, — и у тебя еще что-то на уме. — Она просунула свою руку в его руку. — Я чувствую. — Она держала его за руку.

— Ты не можешь понять, — он взял ее обе руки в свои. — Это что-то, о чем не говорят. И нельзя рассказать тебе об этом. Просто я боюсь.

— Ах, — вздохнула Флора, — да, конечно, — вспоминая страх Феликса. — Эта ненавистная война.

— Я

боюсь лететь. Я боюсь лететь в Северную Африку. Я боюсь смерти, — сказал он.

— Ах, — повторила она, — да.

— Останься со мной до отъезда. Это недолго.

— Но…

— Пожалуйста. — Должно же быть несколько минут, когда они смогут побыть вдвоем; может, отложится рейс. Если бы так, они бы провели ночь в отеле. Он очень хотел остаться с ней наедине и заняться любовью. — Я так хочу, — сказал он, — сломать барьер целомудрия.

— Мои колени, — сказала Флора, — они же будут болеть…

— О, Бог мой. Какая ты эгоистичная сука.

— Не начинай снова ссориться, — попросила Флора. — Где ты выходишь? Я — в Труро.

— Поехали со мной в Редрут.

— Не могу.

— Пусть поскучают твои норовы. Пожалуйста.

— Тогда мне надо позвонить, — сказала Флора. — Но мне очень не хочется так близко подходить к войне. Я стараюсь отгородиться от нее.

— Со мной ты будешь в безопасности, в совершенной безопасности. Там нет налетов.

— Неужели ты не видишь, — сказала она, — что теперь мне страшно? Я уже потеряла Феликса. Я боюсь потерять тебя. — Она не упомянула о Хьюберте.

— Меня? — с сомнением спросил Космо.

— Конечно, — сказала она. — Естественно.

— О Боже! Очень мило. Если бы можно было провести ночь вдвоем.

— Постарайся быть разумным, — сказала она с легкостью в голосе.

— Но ты все еще влюблена в Хьюберта, — твердил он с ревностью. — Прости, я дурак. Я думал, что ты так же рада видеть меня через десять лет, как и я тебя. Но ведь ты не это имеешь в виду, когда говоришь, что боишься за меня? О Боже, моя голова идет кругом. Лучше тебе и впрямь избавиться от меня и выйти в Труро.

— Я поеду до Редрута, — сказала Флора. — Я позвоню оттуда и скажу миссис Феллоуз, что меня увезли. Не думаю, что я правильно поступаю, но сделаю, как ты хочешь.

В Труро вышел француз-офицер, он отправлялся в Фалмут, как он сообщил, поправляя кепи.

— Желаю удачи.

Его место сразу занял полковник-американец из воздушных сил, очень словоохотливый, курил „Лаки страйк“ и без умолку рассказывал о своем доме в Техасе, о войне на Тихом океане. Космо больше не пытался говорить с Флорой, а она привалилась к его плечу, расслабила ушибленные и заледеневшие колени, которые саднило. Она была довольна последним отрезком пути, запоминая о Космо все, что могла — его голос, запах его волос, длинные пальцы…

Сидя в неудобном американском бомбардировщике на пути в Северную Африку, Космо упрекал себя. Пусть бы она вышла в Труро, незачем было тащить ее с собой на базу британских ВВС в Сент-Эвел. В Сент-Эвел они попали на шумную вечеринку

в офицерской столовой, где были американцы и британцы, и Флора оказалась единственной гражданской девушкой. Столы ломились от выпивки, и он, нервничая перед полетом, ни в чем себе не отказывал. Он громко разглагольствовал о своих делах в ВВС, подавляя страх, а потом, когда кто-то пригласил Флору на танец и она не отказалась, увидев, как мужские руки обнимают ее в танце, он взорвался и устроил сцену.

— Значит, танцевать тебе колени не мешают, как я заметил. Ты вполне могла бы заняться любовью. — Если бы у них было куда пойти, удобный отель, теплый и уединенный! Но, конечно, ничего такого не было. Флора не ответила резко на его выпад, не напомнила, что он сам не пригласил ее танцевать, не сказала, что ей скучно в этом ужасном шуме. Децибелы нарастали, крики этих воинственных молодых людей, совсем чужих, раздражали. Выражение ее лица стало таким же отсутствующим, как тогда, на пирсе в Динаре, когда он позвал ее с собой покупать отцу револьвер в Сен-Мало, смущенным и напряженным.

Теперь, летя высоко над Атлантикой, он в уме сочинял письмо любви, извинялся перед ней. Он порылся в карманах, чтобы найти адрес Флоры, и обнаружил, что не потерял клочок бумаги, но использовал его — он написал на нем свой адрес: номер части, чин, адрес в Северной Африке. Он мысленно увидел, как она положила клочок бумаги в сумочку, а он залпом допил свой бокал.

— Я напишу тебе, как только приеду, — пообещал он.

Когда через месяц в Алжире Космо встретил Хьюберта и рассказал ему про эту катастрофу, друг изумленно поднял брови:

— Такое случается только в романах, — и нарочито громко расхохотался.

ЧАСТЬ V

ГЛАВА 50

В свои шестьдесят с лишним Милли, уже смирившись со вдовством, забеспокоилась о Космо. Она переехала снова в Коппермолт, уменьшила его размеры, верхние этажи и задние помещения превратила в квартиры, которые сдавала благодарным семейным парам. Она долго боролась за разрешение на переделку, потом со строителями, чтобы все было, как она хотела, на это ушло несколько лет, и, как говорил ее зять Нигел, она не лезла в чужие дела. Но теперь битва с бюрократией закончилась и появилось время для другого, как она делилась с Фелисити Грин, нанесшей ставший уже традиционным, ежегодный визит.

— Пора что-то делать с Космо. Вы понимаете, Фелисити, у Нигела и Мэбс дети почти выросли, а Космо еще не женат.

Фелисити промолчала, ожидая продолжения. Привычка слушать — весьма полезная в писательской профессии. И хотя лучшая часть ее натуры надеялась, что Милли не выставит себя сейчас в дурацком свете, как обычно, но писательская часть ждала, что именно так и случится. Она частенько вставляла черты Милли в свои романы, популярность которых росла, и полагала, заметив их на столике возле кровати Милли, что эти черточки она достаточно хорошо прячет.