Опыты (Том 3)
Шрифт:
Платон, желая устранить это несоответствие, считал [502] , что посмертное воздаяние должно ограничиваться сроком в сто лет, ибо таков примерно срок человеческой жизни, и многие христианские авторы также ограничивали воздаяние определенным временем.
Вместе с Эпикуром и Демокритом, чьи взгляды на природу души были наиболее приняты, философы считали, что жизнь души разделяет общую судьбу вещей, в том числе и жизни человека; они считали, что душа рождается так же, как и тело; что ее силы прибывают одновременно с телесными; что в детстве она слаба, а затем наступает период ее зрелости и силы, сменяющийся периодом упадка и старостью, и под конец душа впадает в дряхлость:
502.
Платон… считал… — О государстве, X, 615 Ь.
Они
503.
Мы видим, что душа рождается вместе с телом, что она растет вместе сним и одновременно стареет (лат.). — Лукреций, III, 446.
Душа бывает возбуждена и омрачена под влиянием вина, теряет равновесие под влиянием лихорадки, засыпает под влиянием одних лекарств и пробуждается под влиянием других:
corpoream naturam animi esse necesse est Corporeis quoniam telis ictuque laborat. [505]504.
Мы видим, что душу можно точно так же врачевать, как и больное тело, ичто она вполне поддается лечению (лат.). — Лукреций, III, 509.
505.
Значит, природа души должна быть телесна, раз она страдает от оружия ителесных ударов (лат.). — Лукреций, III, 176.
Достаточно укуса бешеной собаки, чтобы потрясти душу до основания и привести все ее способности в расстройство; от действия этих случайностей ее не может избавить никакая сила разума, никакие способности, никакая добродетель, никакая философская решимость или напряжение всех сил. Слюна паршивой дворняжки, забрызгав руку Сократа, может погубить всю его мудрость, все его великие и глубокомысленные идеи, уничтожить их дотла, не оставив и следа от всего его былого знания:
vis animai Conturbatur . . . . . . . et divisa seorsum Disiectatur, eodem illo distracta veneno. [506]506.
Способности души помрачены… поражены и надломлены действием этогояда (лат.). — Лукреций, III,498.
Его душа столь же бессильна перед этим ядом, как душа четырехлетнего ребенка; этот яд способен превратить всю воплотившуюся в человека философию в бешеную и безумную; он действует так, что Катон, который смело бросал вызов судьбе и самой смерти, после того как он заразился от бешеной собаки и заболел тем, что врачи называют водобоязнью, не мог смотреть без страха и ужаса на зеркало или на воду:
vis morbi distracta per artus Turbat agens animam, spumantes aequore salso Ventorum validis fervescunt viribus undae. [507]507.
Душа поражена силой болезни, распространяющейся по всему телу, подобнотому как под напором неистового ветра волны бурлят и пенятся на поверхностибушующего моря (лат.). — Лукреций, III, 491.
Правда, раз уж мы завели об этом речь, надо признать, что философия хорошо научила человека переносить всякого рода несчастия, вооружив его либо терпением, либо если уж очень трудно вытерпеть, то самым верным средством: полнейшим бесчувствием. Однако все эти способы годятся лишь для души здоровой, которая владеет своими силами, способна рассуждать и решать, но они совершенно бессильны, когда душа — даже если это душа философа — впадает в безумие, когда она потрясена, надломлена. Так бывает во многих случаях, когда душа испытывает слишком бурное волнение, вызванное какой-нибудь сильной страстью, либо ранением какой-нибудь части тела, либо вздутием желудка, приводящим к помрачению сознания и головокружению:
mordis in corporis, avius errat Saepe animus: dementit enim, deliraque fatur; Interdumque gravi lethargo fertur in altum Aeternumque soporem, oculis nutuque cadenti. [508]Философы, как мне кажется, никогда не касались этой темы, а равным образом и другой, имеющей не менее важное значение. Чтобы утешить нас перед лицом неминуемой смерти, у них всегда на устах следующая дилемма: душа либо смертна, либо бессмертна. Если она смертна, то избавлена от наказаний; если она бессмертна, то будет все более и более совершенствоваться. Они никогда не ставят себе вопроса: «А что, если она будет все время ухудшаться?», и предоставляют поэтам расписывать загробные кары. Но они слишком облегчают себе этим дело. Я постоянно замечаю в их рассуждениях два слабых пункта. Сначала скажу о первом.
508.
Часто
Такая душа теряет влечение к высшему благу стоиков, столь, казалось бы, постоянное и незыблемое. В этом случае нашей хваленой мудрости приходится сдаться и сложить оружие. Впрочем, философы, увлекаемые суетным человеческим разумом, считали, что нельзя представить себе смешения и сосуществования двух столь разных вещей, как смертное тело и бессмертная душа:
Quippe etenim mortale aeterno iungere, et una Consentire putare, et fungi mutua posse Desipere est. Quid enim diversius esse putandum est, Aut magis inter se disiunctum discrepitansque Quam mortale quod est, immortali atque perenni Iunctum, in concilio saevas tolerare procellas? [509]509.
Какое безумие — сочетать смертное с бессмертным, думать, что они могутчувствовать и действовать заодно! Что можно представить себе болееразличное, несоединимое, не вяжущееся друг с другом, чем смертное,соединенное с вечным и бессмертным, чтобы в этом соединении выноситьнеизбежные жестокие и бурные столкновения? (лат.). — Лукреций, III,801 cл.
Поэтому они считали, что душа умирает подобно телу:
simul aevo fessa fatiscit, [510]что достаточно убедительно доказывается сном, который, согласно Зенону, является прообразом смерти, ибо Зенон полагал, что сон представляет собой изнеможение и угасание души, равно как и тела. Contrahi animum et quasi labi putat atque concidere [511] . А то, что некоторые люди до конца своих дней сохраняют силу и бодрость души, философы связывали с теми или иными болезнями, которыми страдают люди. Так, мы замечаем, что у некоторых людей до конца жизни сохраняется без изменений одно чувство, у других — другое, у одного — слух, у другого — обоняние; но мы никогда не видим такого одновременного ослабления всех чувств, чтобы у человека не оставалось каких-нибудь здоровых и не затронутых болезнью органов:
510.
Она погибает вместе с ним под бременем старости (лат.). — Лукреций, III, 459.
511.
Он полагает, что во сне душа сжимается, как-тообмякает и угасает (лат.). — Цицерон. Огадании, II, 58.
Как говорит Аристотель [513] , наш разум так же не способен созерцать истину, как глаз совы не выносит сияния солнца. Наличие столь грубых заблуждений при таком ярком свете лучше убеждает нас в этом.
Противоположное мнение о бессмертии души, которое, по словам Цицерона, было впервые введено, по крайней мере по книжным свидетельствам, Ферекидом Сиросским в царствование Тулла [514] (другие приписывают его Фалесу, а иные еще кому-то), является той проблемой, о которой обычно высказываются с наибольшей осторожностью и сомнениями. Даже самые закоренелые догматики вынуждены, рассматривая ее, укрываться под сенью Академии, Никому не известно, как же, в сущности, решил этот вопрос Аристотель, а равным образом и все древние авторы, рассуждавшие о бессмертии души с оговорками и колебаниями: rem gratissimam promittentium magis quam probantium [515] . Аристотель укрылся за туманом слов и темных, непонятных намеков, предоставив своим последователям спорить как относительно его мнения на этот счет, так и по поводу самого бессмертия души. Они считали бессмертие души правдоподобным по двум соображениям: во-первых, потому, что без бессмертия души утратила бы всякую опору та суетная надежда на славу, которая имеет такую огромную власть над людьми; во-вторых, потому, что это, как утверждает Платон [516] , чрезвычайно полезное воззрение, ибо пороки, которые остаются скрытыми от несовершенного человеческого правосудия, могут получить возмездие от божественного правосудия, которое преследует виновных даже после их смерти.
512.
Так же, как может болеть больная нога, между тем как голова может неиспытывать никакого страдания (лат.). — Лукреций, III, 111.
513.
Как говорит Аристотель… — Метафизика, II, 1.
514.
… по словам Цицерона. — Тускуланские беседы, I, 16. — ФерекидСиросский — см. прим. 170, т. II, гл. XII. — Тулл — имеется в виду ТуллГостилий, по преданию, третий римский царь (673–642 гг. до н. э.).
515.
Нам скорееобещают, чем доказывают столь приятную вещь (лат.). — Сенека.Письма, 102, 2.
516.
… как утверждает Платон… — Законы, X, 888 а — 890 Ь.