Оракул мертвых
Шрифт:
За этим последовала мрачная и зловещая тишина. Проходивший мимо официант спросил, не нужно ли им чего-нибудь, но три человека, сидящие за столиком, сосредоточенные и бледные, неподвижные, словно манекены, казалось, находились далеко, как планеты среди огромного ледяного пространства. Официант не получил ответа и удалился, удивленный и едва ли не напуганный.
— Вы сказали, мой отец противился этому преступлению, — снова заговорил Норман, — и попытался ему помешать. Мне не нужна ваша жалость, а он теперь мертв. Скажите мне правду, какой бы мерзкой она ни была.
— Все так и было, как я вам рассказал. Ваш отец чуть не набросился на меня, но Клаудио Сетти, вероятно, заметил его за моей спиной,
— В Сидирокастро вы хотели заставить меня поверить в то, что вы не повинны в смерти Клаудио Сетти, — сказал Норман.
— Все так, — ответил Караманлис. — Я лишь получил информацию от секретных служб, и согласно ей Клаудио Сетти умер… И все-таки я и представить себе не могу, кто еще это может быть…
Тут Мишель словно очнулся от своего оцепенения.
— Не тешьте себя иллюзиями. Все эти послания исходят из одного и того же места, их произносят мертвецы. Тень Агамемнона в беседе с Одиссеем в Аиде, призрак Мелиссы, вызванный в оракуле мертвых… В том-то и состоит смысл этих слов: мертвый говорит с вами из потустороннего мира, куда вы его, по вашим представлениям, упрятали. Клаудио отправил нам эти послания, назначая встречу на берегах Ахерона. Там мы и узнаем, какой смертью должны умереть.
Караманлис встал.
— На меня это не производит ожидаемого впечатления, — сказал он. — Я выходил и из более трудных ситуаций. Моих людей убил не призрак. Того, кто убивает, тоже можно убить… Он уязвим. Если вы еще что-нибудь знаете, а мне не сказали, будьте любезны, сообщите это мне, иначе вы пойдете своей дорогой, а я — своей. Я не знаю, каковы ваши намерения, и меня они не слишком интересуют. Хотите моего совета — возвращайтесь домой: мертвые мертвы и не могут воскреснуть. Что сделано, то сделано. Уезжайте и дайте мне самому разобраться в этом деле по собственному усмотрению. Так будет лучше для всех. Если правда то, что вы говорите, вы тоже в опасности. Ведь только вы знали, где он в ту ночь прятался вместе с девушкой, и ему это известно, сейчас ему это наверняка известно. — Капитан повелительно стукнул кончиком указательного пальца по столу. — Уезжайте из Афин и из Греции, пока еще не поздно, — добавил он. После чего повернулся к ним спиной и покинул заведение.
Три дня спустя в Стамбуле к Клаудио Сетти, сидевшему в чайхане на мосту Галата, подошел мальчик.
— Меня попросили передать тебе вот это, от адмирала, — сказал он, вручил молодому человеку конверт и ушел, не попросив чаевых и не дожидаясь ответа.
Мишель вскрыл конверт и вынул оттуда черно-белую фотографию, где сидящий за столиком в баре Мишель разговаривал с Караманлисом. Клаудио почувствовал, как грудь его болезненно сжалась, а на глазах выступили слезы. Он встал и пошел к парапету: внизу вода Золотого Рога блестела тысячами искр, когда по ней проходили большие корабли, и чайки с пронзительными криками ныряли, оспаривая друг у друга объедки, которые бросали в воду посетители трактиров и маленьких ресторанов, стоявших на мосту над заливом. Перед ним, вдалеке, виднелся азиатский берег, граница бесконечной земли. Он бросил фотографию в воду и следил за ней взглядом, пока она не утонула.
— Гюле-гюле, аркадаш, — пробормотал он тогда по-турецки. — Прощай, друг.
Он вернулся за свой столик и стал допивать чай. Взгляд его теперь сделался
Мирей решила приехать к Мишелю в Грецию, так как ни одна из причин, какие он приводил в оправдание своего затянувшегося пребывания в этой стране, ее не убедила. Кроме того, слова, значение которых она искала при помощи «Икаруса», повергли ее в беспокойство: что ищет Мишель в столь мрачной истории? И что он от нее скрывает? Она позвонила ему, сообщила о результатах своих исследований и сказала, что собирается к нему в Афины, но он снова отказал ей, смягчив свой ответ нежными словами, — и все же это был отказ.
Когда ее отец понял, что она уезжает в Грецию к Мишелю, он решил прямо и открыто поставить ее в известность о том, что семья думает по поводу отношений дочери с этим юношей: Мишель не только происходит из рода, не соответствующего по знатности роду Сен-Сир, на самом деле он вообще безродный. Шарье усыновили его, забрав из приюта «Шато-Мутон», так что Мишель — mouton, [27] как прежде в шутку называли найденышей, взятых из этого приюта. Мирей должна знать — семья не потерпит столь низкого происхождения, коль скоро эта информация всплыла. Неизвестно, кто его родители, а это может означать что угодно: быть может, Мишель — сын какого-нибудь проходимца или проститутки. Граф не проявил во время беседы ни резкости, ни высокомерия, но очень красноречиво изложил обстоятельства, могущие создать для семьи чрезмерные проблемы.
27
«Шато-Мутон», буквально означает «Замок барашка», посему сирот называли барашками.
Мирей тоже не проявила ни резкости, ни высокомерия. Она дала отцу понять, что не откажется от Мишеля ни за что на свете. И если тот захочет жениться на ней, она выйдет за него замуж, даже без единого су приданого, ведь он умный, блестящий, добившийся признания молодой человек, а у нее есть работа преподавателя с вполне достаточным доходом. Стало быть, у семьи нет рычагов влияния ни на него, ни на нее. И точка.
И тут, дабы удержать дочь от решения, в котором она позже может раскаяться, граф решил использовать последний аргумент, оставленный про запас и, по его представлениям, решающий.
— Не суди обо мне плохо, прошу тебя, — сказал он, — я сделал это ради твоего блага. Я использовал свое влияние, чтобы познакомиться с сопроводительными документами касательно поступления ребенка в приют…
Мирей, которой до того времени удавалось сдерживаться, при этих словах пришла в ярость.
— И это поведение благородного человека? О Боже, ты запачкал себя низостью, оправданий для которой не существует. Что бы ты там ни выяснил, это Мишелю должно быть стыдно породниться с такими людьми, как мы!
— Мирей, я не позволю тебе…
— Хорошо, отец, теперь, когда я высказала тебе все, что о тебе думаю, расскажи мне все: мне любопытно узнать, какое клеймо стоит на моем любимом, делая его недостойным семьи Сен-Сир.
— Так вот, раз ты сама спрашиваешь, знай — твой любимый, как ты его называешь, родился от связи итальянского солдата и арабки. Англичане взяли его отца в плен во время войны, но ему удалось бежать и спрятаться в бедуинском племени в оазисе Сива. Ребенок родился там. Потом мать умерла от тифа, а отец отправился в Алжир и записался в Иностранный легион, получив разрешение отвезти ребенка во Францию и отдать его в сиротский приют. Теперь ты понимаешь…