Оракул с Уолл-стрит 3

Тыналин Алим

Ровно в восемь сорок пять раздался стук в дверь. О’Мэлли стоял на пороге, безупречно одетый в новый темно-серый костюм.

Видимо, еще вчера успел совершить покупку. Его обычно лохматые волосы были аккуратно зачесаны назад, а на лице не осталось и следа вчерашней усталости.

— Готов, босс, — сказал он с легкой улыбкой.

— Отлично выглядишь, — заметил я, оценив его преображение. — Костюм от Брукс Бразерс?

— Да, зашел туда, как только они открылись. Подумал, что для визита к знаменитости стоит выглядеть соответственно.

—

Верное решение. Фриман известен своей любовью к элегантности. Кстати, — я понизил голос, хотя мы были одни, — есть одна деталь, которую ты должен знать. В отличие от Рейна и мисс Ларсен, Фриман выдвинул необычное условие для сотрудничества.

О’Мэлли поднял бровь:

— Какое?

— Узнаем на месте, — уклончиво ответил я. — Идем, нас ждет такси.

Мы спустились вниз. У входа уже стоял автомобиль, черный Паккард с отполированными до блеска хромированными деталями. Водитель, молодой парень в кепке, распахнул перед нами дверцу.

— Студия «Коламбия Рекордс» на Бродвее, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.

Машина тронулась, вливаясь в утренний поток транспорта. Нью-Йорк уже полностью проснулся.

Тротуары заполнились спешащими на работу клерками, домохозяйки с корзинками направлялись на рынок, газетчики выкрикивали заголовки утренних газет. Мимо промелькнул мальчишка-чистильщик обуви, деловито расставлявший нехитрое оборудование на углу улицы.

— Что вы знаете о Фримане, босс? — спросил О’Мэлли, разглядывая проплывающий за окном город.

— Лестер «Король джаза» Фриман, — начал я. — Один из самых известных дирижеров и бэндлидеров. Его оркестр играет на самых престижных площадках от Карнеги-холл до «Коттон-клаба». Он талантлив, но капризен и обладает непомерным эго. Любит роскошь, красивых женщин и дорогие сигары. И, — я сделал паузу, — у него репутация человека, который точно знает себе цену.

О’Мэлли понимающе кивнул:

— Высокая цена, полагаю?

— Очень высокая. Но Фуллертон готов заплатить, лишь бы заполучить его для своей рекламной кампании.

Такси свернуло на Бродвей. Мы проехали еще несколько кварталов и остановились перед современным зданием из стекла и стали, студией звукозаписи «Коламбия Рекордс».

— Приехали, джентльмены, — объявил водитель.

Я расплатился, и мы с О’Мэлли вышли из машины. На входе нас встретил молодой человек в белой рубашке с эмблемой студии.

— Мистер Стерлинг? — спросил он. — Маэстро Фриман ожидает вас. Прошу следовать за мной.

Мы прошли через вестибюль к лифтам, поднялись на пятый этаж и оказались перед дверью с табличкой «Студия A». Наш провожатый постучал и, услышав разрешение, открыл дверь.

— Мистер Стерлинг и его помощник, сэр, — объявил он, отступая в сторону.

Мы вошли в просторную студию, где нас ждала встреча с «Королем джаза».

Глава 7

Музыка для души

Студия звукозаписи «Коламбия Рекордс» встретила нас

приглушенным светом и характерным запахом, смесью лака для дерева, металла и того особого аромата, который бывает только в музыкальных помещениях.

Большое пространство разделено звукоизолирующим стеклом. С одной стороны технические пульты с множеством ручек и циферблатов, с другой собственно студия с инструментами.

В центре студийного пространства стоял величественный рояль Steinway, а вокруг него стойки для духовых инструментов, ударная установка и несколько микрофонов на высоких стойках. На стенах висели тяжелые бархатные драпировки, для улучшения акустики.

И посреди всего этого, словно генерал на поле боя, восседал Лестер Фриман.

Мощный, представительный мужчина лет сорока пяти, с залысинами, компенсированными пышными бакенбардами, и внушительным животом, обтянутым белоснежным жилетом. Фриман курил длинную темную сигару, выпуская к потолку идеальные колечки дыма. Его пальцы с массивными золотыми перстнями нетерпеливо отбивали ритм по крышке рояля.

— А вот и рекламный агент мистера Фуллертона! — воскликнул он, заметив наше появление. Голос у него был низкий и звучный, настоящий голос командира. — Входите, входите. Люблю пунктуальных людей.

Я подошел и протянул руку:

— Мистер Фриман, благодарю за возможность встретиться. Уильям Стерлинг. А это мой помощник, Патрик О’Мэлли.

О’Мэлли почтительно склонил голову.

Фриман крепко пожал мою руку, оценивающе осмотрел нас обоих и указал на два стула:

— Присаживайтесь. Надеюсь, вы принесли что-то более интересное, чем стандартное предложение: «Лестер Фриман рекомендует покупать шляпы в магазине Фуллертона!»

Сразу видно опытного человека, не первый раз сотрудничающего с финансистами.

— Поверьте, наше предложение далеко от стандартного, — улыбнулся я, доставая из портфеля папку с материалами. — Мы видим вашу роль гораздо шире обычного рекламного лица.

— Вот как? — Фриман выпустил еще одно идеальное кольцо дыма. — И что же это за роль?

— Вы мастер гармонии, — начал я, раскладывая перед ним эскизы. — Дирижер, который соединяет разрозненные инструменты в слаженное целое. Человек, создающий порядок из хаоса.

Я сделал паузу.

— Именно эту идею мы хотим использовать для нового универмага Фуллертона. Не простое «знаменитость рекомендует товар», а глубокая метафора: как дирижер создает музыкальную гармонию, так и новая концепция магазина создает гармонию покупательского опыта.

Фриман поднял бровь, его интерес явно пробудился.

— Продолжайте.

— Представьте себе полосу в «Saturday Evening Post», — я показал предварительный эскиз. — Вы в элегантном смокинге стоите в центре магазинного зала, как на подиуме перед оркестром. Одной рукой вы указываете на секцию мужской одежды, другой на женскую. Над вами заголовок: «Лестер Фриман: Великий композитор торговой симфонии».