Оракул с Уолл-стрит 5

Тыналин Алим

Внешний мир перестал существовать. Забылись Continental Trust, предстоящий крах, преступный синдикат и все, что могло нас разделить. Остались только мы двое, сплетенные в единое целое на фоне танцующих теней от камина.

Ее вздохи смешивались с моими, когда наши тела переплетались в древнем танце страсти. Жемчужное ожерелье холодило мою грудь, контрастируя с жаром ее кожи. Шелковое белье давно присоединилось к остальной одежде на полу, оставив нас обнаженными и уязвимыми друг перед другом.

Элизабет двигалась

с той же решительностью, с которой преследовала свои журналистские расследования, целеустремленно, страстно, не упуская ни единой детали. Ее пальцы исследовали каждый дюйм моего тела, запоминая, изучая, требуя.

Мы растворились в мгновении, где не существовало ни прошлого, ни будущего. Только настоящее, только мы двое, объединенные в стремлении к абсолютной близости.

Не знаю, сколько времени прошло. Минуты или часы слились в бесконечную последовательность прикосновений, поцелуев, шепота. Реальность сузилась до пространства дивана у камина, где остальной мир перестал существовать.

Когда мы наконец замерли в объятиях друг друга, тяжело дыша, первые тени сомнений вернулись. Я ловил себя на мысли, не совершил ли ошибку, позволив себе такую близость. Не только физическую, но и эмоциональную.

Элизабет, словно почувствовав мое беспокойство, провела пальцем по моей щеке:

— О чем ты думаешь? — ее голос звучал мягко, с легкой хрипотцой.

— О том, насколько хрупок момент, — ответил я, взяв ее руку и поцеловав пальцы. — И насколько опасен наш альянс.

— Альянс? — она приподнялась на локте, глядя на меня с легкой усмешкой. — Довольно формальное слово для того, что только что произошло.

— Я имею в виду не только это, — я смахнул прядь волос с ее лица. — Каждый из нас ведет свою игру, преследует свои цели. Сближение делает нас уязвимыми.

Она внимательно изучала мое лицо:

— Знаешь, что меня всегда удивляло в тебе, Уильям? Ты говоришь как человек, несущий на плечах тяжесть, которую никто не видит.

Как точно она это подметила. Тяжесть знания будущего. Тяжесть двойной жизни. Тяжесть ответственности за решения, влияющие на судьбы многих.

— У каждого свой крест, — уклончиво ответил я.

— И свои секреты, — добавила она, проводя пальцем по моей груди, но продолжать расспросы не стала. Вместо этого Элизабет опустила голову мне на грудь, слушая биение сердца: — Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

— Разве мы когда-нибудь по-настоящему знаем другого человека? — философски заметил я, поглаживая ее по спине. — Даже самих себя?

— Всегда уходишь от прямых ответов, — она легко укусила меня за плечо. — Даже сейчас.

Я хотел ответить, но в этот момент раздался приглушенный звонок телефона из соседней комнаты. В ночной тишине он прозвучал как тревожный сигнал.

Мы застыли. Звонок повторился.

— Кто может звонить так поздно? — прошептала Элизабет.

—

Ничего хорошего это не предвещает, — я поднялся, набрасывая халат, который всегда держал в маленьком шкафу в библиотеке. — Подожди здесь.

Элизабет кивнула, натягивая на плечи плед, лежавший на спинке дивана. Ее волосы, растрепанные нашими ласками, придавали ей особенно хрупкий вид.

Я прошел в кабинет, примыкающий к библиотеке, и снял трубку с телефонного аппарата из полированной латуни:

— Стерлинг слушает.

— Мистер Стерлинг, прошу прощения за поздний звонок, — голос принадлежал Луиджи, связному Кляйна. — У меня срочное сообщение от докера.

— Говори, — я напрягся, зная, что Мэдден никогда не беспокоил бы меня посреди ночи без крайней необходимости.

— Он просил передать: «Корабль входит в гавань завтра утром. Груз должен быть осмотрен немедленно. Встреча в доках в шесть».

Шифр прост для понимания. «Корабль» означал важную информацию. «Груз» ее содержание. «Доки» наше условное место встречи, небольшой склад недалеко от доков Гудзона, принадлежавший одной из компаний Мэддена. «Шесть» — время встречи, девять вечера.

— Передай, что груз будет осмотрен вовремя, — ответил я. — Какова маркировка?

— «Красная полоса. Экстренная доставка», — ответил Луиджи, цитируя последнюю часть кода.

«Красная полоса» означала максимальный уровень важности. «Экстренная доставка» указывала на то, что информация касается непосредственной угрозы.

— Понял. Конец связи, — я повесил трубку, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Вернувшись в библиотеку, я обнаружил Элизабет, уже собиравшую свою одежду. Она поймала мой встревоженный взгляд:

— Плохие новости?

— Деловой звонок, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Срочная встреча на завтра.

— В три часа ночи? — она скептически подняла бровь. — Должно быть, что-то действительно важное.

— Биржевые операции не всегда ограничиваются рабочими часами, — я помог ей застегнуть длинный ряд пуговиц на спине платья.

— Это как-то связано с тем, что мы обсуждали? С Continental Trust?

— Возможно, — уклончиво ответил я. — Узнаю утром.

Элизабет повернулась ко мне, внимательно изучая мое лицо:

— Ты выглядишь встревоженным. Сильнее, чем должен быть из-за простого делового звонка.

— У меня сейчас много причин для беспокойства, — я коснулся ее щеки. — Ты — одна из них.

— Это звучит не очень лестно, — она улыбнулась, но в глазах сохранялась настороженность.

— Я беспокоюсь о тебе, не из-за тебя, — я притянул ее ближе. — Пообещай, что не будешь делать резких движений в отношении Continental Trust, пока мы не поговорим снова.

— Я же сказала, что даю тебе два месяца, — она накинула на плечи шаль из тонкой шерсти. — Но в обмен жду от тебя полной информации.