Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
Из торгового зала я заметил, как Прескотт собирает своих брокеров для короткого совещания. Его указания были ясны даже на расстоянии — сворачивать активность, сохранять конфиденциальность, готовиться к завтрашнему дню.
Около четырех, когда торги начали подходить к концу, я покинул биржу тем же незаметным путем, каким пришел. Мартинс ждал неподалеку с автомобилем.
— Обратно в особняк, сэр? — спросил он, когда я сел на заднее сиденье.
— Нет, сначала к Прескотту. Нужно обсудить итоги дня и план на завтра.
В офисе Прескотта на Уолл-стрит
— Уильям! — он встретил меня рукопожатием, когда я снял усы и кепку. — Какой день! Какой день!
— Превосходный, — согласился я, усаживаясь в кожаное кресло. — Даже лучше, чем мы прогнозировали.
— Сорок процентов позиции ликвидировано, — Прескотт развернул на столе листы с расчетами. — Средняя цена продажи превысила исходную на пятьдесят девять процентов. Чистая прибыль уже превосходит плановые показатели на тридцать пять процентов.
— А сколько мы сможем получить завтра? — я изучал цифры, прикидывая варианты.
— Если цены останутся на текущем уровне, а мы продадим еще тридцать процентов позиции, то общий результат превысит исходный план почти в полтора раза, — Прескотт не скрывал удовлетворения. — Ваша доля составит около восемнадцати миллионов долларов вместо тринадцати.
— Что с оставшейся частью позиции? — спросил я. — Те тридцать процентов, которые мы оставим после завтрашнего дня?
— По нашему плану, их нужно держать как долгосрочную инвестицию, — ответил Прескотт. — Это страховка от излишнего внимания регуляторов. Если мы ликвидируем все сразу, это может вызвать подозрения.
— Согласен. К тому же, нефть останется ценным активом даже во время экономического спада.
Прескотт внимательно посмотрел на меня:
— Вы по-прежнему убеждены, что рынок скоро рухнет?
— Более чем когда-либо, — я кивнул. — Сегодняшнее безумство еще один признак. Рост на пятьдесят процентов за день без серьезного фундаментального обоснования? Это классический симптом пузыря.
— И что вы планируете делать с вашей частью прибыли?
— То, что советую всем клиентам: диверсифицировать. Наличные для экстренных операций.
Прескотт задумчиво барабанил пальцами по столешнице:
— Возможно, мне стоит прислушаться к вашим советам более внимательно.
Когда я вернулся в особняк на Пятой авеню, уже стемнело. Вечерний Нью-Йорк сиял огнями. Фаулер встретил меня в дверях:
— Телеграмма от мистера Роквуда, сэр. Помечена как срочная.
Я развернул желтую бумажку: «Операция превзошла ожидания. Сорок процентов позиции закрыто. Средняя цена +59%. Ждем вас завтра в 11:00 для обсуждения следующей фазы. Д. Р.»
В библиотеке я налил себе виски и сел в кресло у камина. Рядом с чеком от Роквуда на моем столе лежала телеграмма от Morgan Brothers с подтверждением выполненных ордеров.
Я смотрел на эти бумаги, свидетельства успешного завершения первого этапа операции «Черное золото», и думал не о роскоши, которую эти деньги могли бы купить, а о том,
О’Мэлли, присоединившийся ко мне с бокалом виски, присвистнул, увидев сумму:
— Приличный результат, босс. Хватит на пару небоскребов.
— Или на создание финансовой крепости перед бурей, — отозвался я, отпивая янтарную жидкость. — Первый этап операции «Черное золото» завершен успешно. Теперь начинается следующая фаза.
О’Мэлли поднял брови:
— Выглядит как план подготовки к войне.
— В каком-то смысле это и есть война, — ответил я, отставив бокал. — Финансовая война, в которой большинство даже не подозревает, что уже проигрывает.
За окном огни Нью-Йорка сияли ярче звезд, скрытых смогом большого города. Я смотрел на эти огни и чувствовал странную смесь триумфа и тревоги.
Завтра начнется новый этап. Превращение бумажных прибылей в реальные активы, способные пережить крах, который навсегда изменит Америку.
Глава 5
Надвигается буря
Последние дни августа принесли в Нью-Йорк неожиданную прохладу. Тяжелый воздух, наполненный запахом приближающейся осени, напоминал о переменах, которые неумолимо надвигались на беззаботный город.
Я сидел в своем кабинете «Стерлинг, Харрисон и Партнеры», разбирая утренние телеграммы и отчеты, которые появлялись на моем столе каждые пятнадцать минут. Дубовый письменный стол, массивный и внушительный, с карельской березой по краям, ныне покрывали бумаги самого тревожного свойства.
Мисс Говард принесла очередную стопку телеграмм на серебряном подносе. Ее изящная фигура в строгом темно-синем костюме с белым воротничком по последней деловой моде олицетворяла безупречную эффективность.
— Мистер Стерлинг, из Чикаго пришли сводки по объемам промышленного производства, — она аккуратно положила бумаги на уголок стола, не тронутый документами. — И звонили из Continental Bank. Управляющий хотел бы встретиться с вами сегодня в четыре.
— Спасибо, мисс Говард. Скажите управляющему, что встречу в пять. И пригласите, пожалуйста, исследовательский отдел на совещание через полчаса.
Когда дверь закрылась, я развернул телеграмму из Чикаго и пробежал глазами цифры. Объем промышленного производства сократился на семь процентов по сравнению с июлем. Седьмой признак надвигающегося краха, тихий, почти незаметный для большинства, но кричащий для тех, кто знал, на что обращать внимание.
Из окна открывался величественный вид на Манхэттен — каменные утесы небоскребов, полоска Гудзона, сверкающая на утреннем солнце, бесконечный муравейник людской активности.
На моем столе лежали другие свидетельства приближающейся бури. Отчет от дилеров Dodge и Packard о десятипроцентном снижении продаж автомобилей за последний месяц. Меморандум от Фуллертона о заметном сокращении покупок дорогих товаров в его универмагах. Письмо от Милнера, в котором он сообщал о растущих складских запасах непроданной резиновой продукции.