Оракул с Уолл-стрит
Шрифт:
Сердце забилось быстрее. Случайная встреча или она выслеживала меня?
С Элизабет никогда нельзя сказать наверняка. Никогда не знаешь, где заканчивается личный интерес и начинается профессиональное любопытство журналиста.
Я осторожно выглянул из-за стеллажа. Элизабет стояла у полок с книгами по истории финансовых кризисов, как раз там, куда я направлялся.
На ней было элегантное платье цвета слоновой кости с тонким темно-синим поясом, подчеркивающим талию. Безупречный выбор для деловой женщины, стремящейся быть воспринятой
Волосы собраны в простую, но изысканную прическу, минимум косметики. Лишь темно-красная помада на губах служила ярким акцентом.
Ее присутствие здесь выглядело слишком удачным совпадением, чтобы быть случайным. Или, возможно, мои нервы натянуты до предела после месяцев двойной жизни, и я начинал видеть заговоры там, где их не было?
Я мог незаметно удалиться, но решил рискнуть. В конце концов, Элизабет могла стать ценным союзником. Или опасным противником. В любом случае, лучше держать ее ближе.
— Мисс Кларк, — произнес я, приближаясь к ней. — Какое приятное совпадение.
Она обернулась с выражением идеально сыгранного удивления, хотя что-то подсказывало мне, что она заметила меня еще раньше.
— Мистер Стерлинг! — воскликнула она с улыбкой. — Вот уж действительно неожиданность. Разве вы не должны быть на Уолл-стрит, создавая или разрушая состояния?
Из ее сумочки я заметил торчащий уголок блокнота репортера и кончик карандаша. Элизабет никогда полностью не выключала журналистское чутье.
— Даже финансисты иногда нуждаются в пище для ума, — ответил я, указывая на книгу в ее руках. — «Паника 1907 года» Юджина Нойеса? Серьезное чтение для ланча.
— Исследую исторические параллели, — она слегка пожала плечами. — История имеет тенденцию повторяться, особенно когда дело касается финансовых рынков и человеческой жадности. А вы? Что привело финансового вундеркинда в столь пыльный угол интеллектуального мира?
Я заметил, что она использовала термин «вундеркинд». Совсем недавно именно так она охарактеризовала меня в статье в «New York World», где разбирала мои успешные рекомендации по акциям RCA. Статья лестная, но с заметным подтекстом подозрений о том, как мне удается делать столь точные прогнозы.
— Ищу книгу об экономических преимуществах сельскохозяйственных отраслей, — уклончиво ответил я, решив скрыть истинную цель визита. — Клиент интересуется инвестициями в этот сектор.
Я снял с полки книгу «Финансовые крахи и их предвестники» профессора Гарвардского университета Чарльза Бакстера. Это работа, которую я действительно хотел изучить. Бакстер один из немногих авторов, предсказавших кризис 1920–1921 годов и теперь высказывающий осторожные опасения о текущем буме.
— О, Бакстер, — Элизабет кивнула с уважением. — Его экономическая школа не слишком популярна на Уолл-стрит. Слишком много предостережений в эпоху всеобщего оптимизма.
Она сделала паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— Вы ведь не разделяете
Первый пробный выпад. Элизабет слишком умна, чтобы не заметить моего аномального поведения. Молодой брокер, чьи рекомендации выглядят слишком консервативными для периода бычьего рынка, но неизменно оказываются верными.
— Я предпочитаю осторожный оптимизм, мисс Кларк, — ответил я, выдерживая ее взгляд. — Рынок, несомненно, растет, но разумная диверсификация никогда не бывает лишней.
— Диверсификация… — задумчиво повторила она. — Интересно, что ваши недавние рекомендации для клиентов Прескотта включали существенное увеличение доли золотодобывающих компаний. Некоторые могли бы счесть это перестраховкой.
Я постарался не показать удивления. Ее информированность о моих рекомендациях свидетельствовала о наличии источника внутри фирмы. Возможно, кто-то из младших сотрудников или кто-то из клиентов. Это требовало повышенной осторожности.
— Золотодобывающие компании сейчас торгуются с дисконтом к их реальной стоимости, — я сохранял спокойный тон, — а диверсификация по отраслям всегда основа разумной инвестиционной стратегии.
— Конечно, — согласилась она, но ее глаза говорили, что мое объяснение не убедило ее полностью. — Знаете, здесь есть небольшой кафетерий на втором этаже. Возможно, вы составите мне компанию за чашкой кофе? Обещаю не цитировать вас без разрешения.
Последнюю фразу она произнесла с тонкой иронией. Я улыбнулся.
— С удовольствием, мисс Кларк. Хотя должен признать, что немного опасаюсь оказаться на страницах «New York World» в качестве аномального пессимиста.
— Называйте меня Элизабет, — сказала она просто, направляясь к лестнице. — И не беспокойтесь о публикациях. Я сейчас работаю над гораздо более масштабной историей, чем странности отдельных брокеров.
Кафетерий представлял собой уютное пространство с десятком столиков, расположенных между стеллажами с литературой по искусству. Большинство столиков пустовало. Сейчас будний день, и немногие могли позволить себе затяжной перерыв на обед.
Мы заняли столик в углу, откуда открывался вид на улицу. Официант принял заказ. Кофе для меня и чай с лимоном для Элизабет.
— Итак, — начала она, расположив блокнот на столе, но не открывая его, — как вы оцениваете текущее состояние рынка? Чисто гипотетически, конечно. Не для публикации.
Я задумался, насколько откровенным могу быть. Элизабет опасна своей проницательностью, но именно эта проницательность делала ее потенциально ценным союзником.
— Рынок находится в состоянии эйфории, — сказал я, осторожно подбирая слова. — Мультипликаторы P/E многих компаний превышают исторические средние на сорок — пятьдесят процентов. Маржинальная торговля достигла беспрецедентных объемов. За последние три месяца сумма маржинальных кредитов выросла с трех с половиной до почти четырех с половиной миллиардов долларов.