Орда II
Шрифт:
Первый день пути путешествия по степным просторам с редкими перелесками по направлению к ближайшему стойбищу, Кайсай с Куликом шагом ехали, ни слезая с коней, да не ступая на ноги. Даже когда пускали скакунов своих травку пощипать да сами перекусывали.
Естественно, ехали вместе, хотя с начала самого произошёл небольшой конфуз-недоразумение. Выехав из леса к развилке злопамятной да бурно веселясь от души по-мальчишески, вспоминая последние лесные события, не смотря друг на друга да продолжая разговор меж собой, плавно разъехались путями различными, не обратив на то никакого внимания, что правили в разные стороны.
Кайсай
– Ты куда, Кайсай? – первым выразил своё недоумение берсерк новорожденый.
– Туда, – как-то неопределённо махнул рукой бердник по дороге вдоль леса зелёного.
– Так ближайшее стойбище там, – также ткнул пальцем Кулик в сторону поля бескрайнего и на его лице тревога вспыхнула.
– А кто сказал, что мне нужно в ближайшее? – непонимающе поинтересовался Кайсай, – мне нужно на Поле Дикое, где стоит ставка царская.
Попутчик поник, опустив голову да пробурчал себе под нос растеряно:
– А мне надо в орду, где отец хаживал. Я ему обещал заменить его, коли что с ним сделается.
Наступило тягостное молчание. Оба стояли не двигаясь. Кулик с явным сожалением, что расставаться приходится, а Кайсай о чём-то задумавшись. Наконец, рыжий решив для себя сию дилемму положительно, махнул рукой да развернул Васа к товарищу.
– А! – выкрикнул он весело, нагоняя попутчика, – какая разница как добираться туда. По прямой ли скакать иль кривой через пень колодой двигаться. Один хрен орды касакские соберутся там ко времени назначенному. Я, в общем, никому не задолжал окромя тебя. И раз надобно отца уважить погибшего, я не против составить компанию.
– А ты почём знаешь, что все на Поле собираются? – сразу оживился Кулик обрадованный.
– Да была оказия, – ответил Кайсай с бесшабашностью, подъезжая к попутчику да рядом пристраиваясь, принимаясь рассказывать товарищу, – ещё по весне заезжал на заимку деда приятель старинный из прошлого. Он как раз с вестями о будущем походе, объезжал касакские стойбища. Дня три они с дедом пьянствовали да о былых походах гуторили. Опосля как уехал он дальше, дед и начал меня готовить к отъезду неминуемому. Именно к этому походу общему спровадил от себя, чуть ли не пинком под задницу, как что-то ненужное да до оскомины надоевшее.
Так и поехали дальше вместе вот только в стойбище, куда приятели неторопливо спешили за разговорами, их никто не ждал и ждать не собирался, судя по увиденному. Добравшись до места, новобранцы ордынские нашли лишь помойку огромную, вместо обжитой степи с людьми да шатрами походными. Касаки ушли, притом видимо давно уже. Следы совсем остыли от их пребывания. Кулик было задумал опечалиться, опоздав к сбору назначенному, но Кайсай хлопнув его по плечу надежду внушил, что ничего не произошло страшного. Мол, догонят и вообще-то, по-хорошему, надо было сразу с ним от леса поворачивать, ибо всё равно по его получается. И сказав:
– Не ссы белобрысый. До похода далеко ещё. Сорок раз успеем сбегать туда-сюда, коль захочется, – спокойно и всё так же не спеша никуда, отправился по широкому следу, оставленному ушедшей касакской ордой, траву табуном затоптавшую.
На второй день совместного путешествия, доехав
Зайдя в реку по самые… ну, в общем, по все ноги полностью да шумно плескаясь-балуясь, издавая при этом возгласы громкие, они не сразу увидели и тем более совсем не слышали подъехавших к ним всадников. А когда топот коней стало невозможно игнорировать, те гости были близко совсем, потому ни спрятаться, ни приготовиться времени уже не было.
Стрелой из воды вылетев, оба молодца только и успели что штаны натянуть на задницы мокрые. А подтягивали их, когда гости незваные подскакали к ним, почитай впритык, прижав к реке несмышлёнышей. Утерев глаза от воды мокрые да разглядев всадников как следует, оба остолбенели будто вкопанные, держа руки на завязках штанов натянутых, и от этого выглядели как два суслика что из нор своих выскочили да на стороже выстроились.
И было от чего замереть в стойке как идолы. Гостями оказались три всадницы! Молодые, станом стройные, обворожительно красивые, но смертельно опасные поляницы, как их называло в здешних краях население мирное. Примерно одного с ними возраста, хотя две по бокам выглядели постарше чуть-чуть, но это могло быть делом обманчивым из-за золотой росписи на их ликах божественных.
Все три одеты один в один как Кайсай – по-походному. Такие же короткие сапожки мягкие, такие же штаны узкие, колпаки с чулком на спину, только у двух воительниц нательная бронь кожаная была утыкана золотыми бляшками, а у третьей, что посерёдке ехала, была вся из золота. И формой бронь у всей троицы спереди указывала без какого-либо сомнения на особенности их половой принадлежности.
Та, что была в центре без шапки ехала, развивая на ветру золотыми кудрями, явно была за старшую в их троице и в отличие от двух других без оружия. Свободно свесив руки вниз, дева толь перебирала, что в ладонях, толи просто разминала пальцы усталые.
Те, что по бокам скакали в колпаках были плотно нахлобученных, из-под коих цвет волос их не просматривался, держали луки со стрелами наложенными, но тетиву не натягивали и в купальщиков не метились.
Остановились, вряд выстроившись, прижимая молодых мужчин к кромке воды речной, и не давая им никакой возможности бежать от них иль укрыться где-нибудь. Не говоря ни слова, даже рот не раскрыв, игнорируя законы приветствия, та и другая сторона противостояния стала нагло друг друга разглядывать.
Молодцы, так много наслышанные о золотоволосых девах воительницах да впервые столкнувшись с ними лицом к лицу – с любопытством, замешанном на страхе да трепете, а вот интерес самих дев-убийц остался загадкой таинственной.
Кайсай по ходу гляделок с девами закончил с завязками, руки выпростав, да не делая телодвижений резких, нарочито медленно сапожки обул, где в голенище в потайной карман были вложены ножи метательные, на тот момент единственное оружие доступное к немедленному применению, но решив для себя рассудительно, что лучше их не касаться пока, ожидая чем всё закончиться.