Орда

Шопперт Андрей Готлибович

— Чего молчишь, брате? Или спужался один без отца идти? — свёл брови Кориат.

— Нет. Не спужался. Расстояние прикидываю. Стой. А что с Димитрием — зятем моим?

— Любарт? — назвал литовское имя брата Кориат, — Любарт пойдёт на Коростень и осадит его.

— Не мала ли у него для этого дружина? — как плохо без карты. Вроде это город по дороге на Житомель, но севернее этого Возвягля.

— Отец ему от Овруча подкрепление пришлёт с Кейстутом. Кейстут, как старший, и возглавит осаду.

— Хорошо, а то оставите дочь вдовой.

— Нам бы, брате, в баньку, помыться с дороги, да и попировать за встречу, — рожа такая, уверенная, что прямо сейчас зятёк

подорвётся сам баню растопит и сам родича веником дубовых обхаживать будет.

— Конечно. Глеб Зеремеевич всё организует. А теперь, Кориат, я тебя оставлю, нужно к походу готовиться. Не малое войско веду. За всем уследить надо. Не обессудь.

Оставляя литовца на ключника, Андрей Юрьевич думал, что до вечера есть у него время… Нда. Не тут-то было. Он сидел у себя в горнице через час примерно и проверял списки подготовленных ядер для пушек, (Их решили разными всё же по толщине стенки сделать и по процентному соотношению компонентов пороха. В самых тонкостенных в порохе около семидесяти пяти процентов селитры. Самые мощные получатся и самые лёгкие, встречать и провожать супостата на дальних подступах.) и тут с коридора визги послышались. Женские и такие… визгливые, что профессор, опрокинув стул, вылетел в коридор. Его горница находилась на втором этаже замка в центральной части, а за поворотом коридора, в пристрое, тоже на втором этаже располагались мастерские. Не слесарные. Там были две большие комнаты, в которых раньше мастерицы ткали всякие украшенные цветными нитями ткани. Андрей Юрьевич решил перепрофилировать женщин. Наум Изотыч — помощник ключника был послан в Польшу к королю Локетеку с просьбой предоставить, за денежку и обещание асфальтовое покрытие двора ему первому сделать, ткачиху, что умеет гобелены ткать. Ведь, всяко разно, гобелен дороже простого куска материи льняной, украшенной кое-где красной или зелёной ниткой.

Лях, задобренный подарком на свадьбе харалужного меча и обещанием асфальта, расщедрился и даже двух девок выдал. Соткали они, обучая местных мастериц, гобелен и… расстроили профессора Виноградова. Всё криво-косо блёкло и убого, он же помнит, что за гобеленные картины в будущем будут во всех подарочных магазинах продавать.

Пришлось впрягаться и здесь. Добыли опять в Польше хреновенького художника, подключили ковровязальщиц из Армении, которые кроме ковров умели циновки делать и главное — красить, использую только Марену красильную и кое-какие добавки, нитки в различные цвета, плюсом мастеров к ним профессор добавил из вновь созданной гильдии красильщиков. Помучились, потренировались и начали пока небольшие, но яркие и красивые гобеленные картины делать. Пока всякие деревья на лугу с цветами ткали. Но Андрей Юрьевич художнику Мареку поставил задачу в следующем месяце начать осваивать изображения лошадей. Ничего, Рим тоже не сразу строился. Будут эти мастерицы настоящие шедевры ткать.

И вот теперь с той стороны, где находилась мастерская, визжали сразу несколько женщин.

Значит, нам туда дорога, решил Андрей Юрьевич, и рванул к повороту.

Событие тридцатое

Афина («Атана-владычица»), также Афина Паллада (?????? ?????) — в древнегреческой мифологии богиня мудрости, военной стратегии и тактики

Ух, ты. Хреново. Трое литовцев во главе с самим Кориатом тащили из дверей и уже по коридору трёх ткачих. Понятно, молодых выбрали.

— Стоять! —

гаркнул на них князь Владимирский. На автомате крикнул. Ну, хотя и так бы крикнул. Перебор это, его людей хватать и волочь куда-то.

— Не переживай, брате, в баньке нам помогут помыться и отпустим, — гоготнул сын Гедимина, продолжая тащить упирающуюся полячку, которую король прислал обучать русских мастериц ткать гобелены.

— Отпустите женщин! — подскочил к ближайшему воину Андрей Юрьевич и вырвал за другую руку упирающуюся девицу.

— Остынь, брат! Отпустим после баньки, — продолжал скалиться Кориат.

— А ну, оставьте женщин в покое! — оттолкнув первого, добрался профессор до второго тащильщика. На девушке была порвана рубаха и в дыру высунулись приличные такие груди.

— Не убудет с них, — князь Новогрудский и Волковысский потянулся за мечом.

Достал свой и Андрей Юрьевич.

— Брат, не буди лихо…

Поздно, Кориат нанёс удар, как дубиной, сверху вниз. Профессор Виноградов подставил свой меч, парируя удар и… Со звоном меч литвина переломился, осколок отлетал к стоящему за спиной Андрея Юрьевича вою и порезал ему щёку. Меч же князя Владимирского от удара пошёл вниз и распорол бедро второму вою.

В этот момент по лестнице забухали шаги и в коридор ворвались трое спецназовцев с кинжалами в руках.

— Отставить! — заорал Андрей Юрьевич. Не хватало только сына Гедимина тут убить. Как батянька себя поведёт? А тут ордынцы на подходе, да и сам Гедимин с ратью в семь тысяч человек в нескольких днях пути.

Разрядила обстановку, прибежавшая на шум, княгиня Владимирская Анна и, кроме того, сестра Кориата — Альдона.

Как она закричит. Как она завопит. Как выдаст речугу на языке даже отдалённо русский не напоминающий.

Сам литовский князь стоял же и глазами хлопал. Он бы может и хотел продолжить драку, но мешало три обстоятельства. Главное — у него вместо роскошного полуторника сейчас в руке тридцать сантиметров обломанного клинка было, пусть и прилепленного к рукояти, украшенной золотой проволокой и с рубином на навершии. Во-вторых, между ним и Андреем Юрьевичем было три женщины, две ткачихи и… и хрен бы с ними, так ещё и Анька — сестра как ни как. В-третьих, позади него с кинжалами синими харалужными стояли вои не слабых статей, ему точно ни в росте, ни в ширине плеч не уступая. А! Так ещё и такой же синий с узорами меч описывал восьмёрки горизонтальные прямо у него под носом. И был он в руке хозяина замка и всех этих земель. Это, в-четвёртых, уже.

— Видишь, брат, я спор выиграл. Мой меч лучше оказался. А чтобы тебе не обидно было, давай меняться. Я возьму куски твоего, а ты мой из харалужной дамасской стали. Как у твоего отца.

— А? Кад? — ну это слово Андрей Юрьевич знал. Его Анька по десять раз на дню произносила. Он загнёт чего умное, а она в ответ: «Кад?» — это значит — «Что?».

— Ченч, говорю. Меняемся. Я тебе меч харалужный, а ты мне обломки.

— Ценный подарок! — усмирил в конце концов свой адреналин литовец.

— Чем не пожертвуешь ради брата. Ты же в баню собирался, заблудился должно. Вон, княгиня Анна тебе дорогу покажет. И вои проводят, чтобы на вас по дороге гридни не напали. Они тоже привыкли сначала за железяки хвататься, а потом думать. Учу их, учу, а всё одно, сначала меч в человека суют, а потом спрашивают: «Ты хто таков?». Держи меч. Ножны сейчас сниму. Они у меня, правда, твоим не чета. У тебя, брат, в каменьях. Захочешь ли меняться.

— Захочу! — Кориат выхватил почти меч с ножнами у Андрея Юрьевича, отстегнул свои ножны, сунул туда обломок и передал их.