Орден Небесного клинка
Шрифт:
— Я два месяца был в Лартазии, телеграмма, наверное, дома, в Ваюте.
— Уверен, его твой визит бы обрадовал. Хочешь заехать на кладбище?
— Позже, уж больно там мрачно. Давай немного пройдёмся.
Джеймс встал, и они вместе направились в сторону ивняка. Глядя на разрывы в облаках, сквозь которые пробивалось солнце, Руп закурил, и густое облачко дыма устремилось вверх. Ветви поникших деревьев свисали до самой земли, гладя траву и окунаясь в пруд. Погода стояла безветренная, так что водоём был гладким, словно стекло.
— Вы успели
— Нет, Герман написал мне уже, когда всё случилось.
— А где он сам? С ним… всё в порядке?
— Всё хорошо, насколько это возможно в его возрасте. Он повёз в город мою горничную, Мари. Светловолосая, может, видел здесь раньше.
— Не припоминаю. Хотя я и не особо присматривался к прислуге Райана, — задумался Уиткер. — Он говорил, что писал тебе, а ты не отвечал, почему?
— Почему? — Руп затянулся. — Джеймс, ты ведь знаешь, что он выгнал меня из дома.
— Он очень скоро об этом пожалел. Поступил он глупо и импульсивно, жаль, что вы всё не уладили. Пацанами вы были не разлей вода.
«Что верно, то верно. Целый день могли провести вдвоём: бродили по лесу, сбегали в город, катались на велосипедах вдоль дороги до пляжа…».
— Со временем это ушло.
— С вашей-то разницей в возрасте неудивительно. Мы с твоим отцом тоже потеряли контакт в подростковые годы. Какая-то неловкость появляется в этот период, возможно, из-за меняющихся интересов.
— Расскажи о Лартазии, — вновь затянувшись, произнёс Руп. — Я так туда и не съездил.
— Города я почти не смотрел, в основном пробирался через джунгли. Видишь ли, я поехал туда в поисках древних цивилизаций. Среди непроходимых зарослей стоят храмы, дворцы и целые города. Они многоярусные, с зиккуратами и башнями, кругом мелкая резьба и не просто орнамент, а полноценные летописи. Самое удивительное — это то, что постройки не сложены из кирпичей или блоков, это один цельный камень. Да, где-то лежит плитка, где-то производились ремонты, но бoльшая часть всех строений просто выточена в породе. Как древние народы могли это сделать? — Глаза Джеймса горели энтузиазмом, вероятно, ему и не хотелось уезжать. — По ступеням льются ручьи, стены покрыты мхом и лозою, деревья растут сквозь обветшалые крыши, а их корни словно вода спускаются по откосам. Населяют эти города в основном обезьяны, но мне встретилась и парочка путешественников. Оба в чёрном и вообще не по-походному одеты. Странные ребята, говорить со мной не захотели.
— Нужно было ехать, когда предлагали, — вздохнул Руп. — Вдохновения я бы там набрался на год вперёд.
— Вдохновения? И для чего же?
— Вечером должны привезти, обязательно покажу, — улыбнулся Руп. Он указал папиросой на дерево. — Это было моё любимое.
Кривой ствол свешивался над прудом, а ветви, словно пальцы раскрытой руки, устремлялись вверх.
— В пятнадцать-шестнадцать лет я любил читать детективы, свесив ноги вон с той ветви.
— Помню, я как-то приехал, а ты сидел на ветке, словно на коне, — усмехнулся Джеймс. — Сейчас бы
Они направились вдоль берега, и после очередной затяжки Руп глянул направо, где над деревьями понуро возвышалась астрономическая башня. Увитая плющом и заросшая мелким мхом, она стала почти незаметной на фоне зелени. Если бы не её высота, Руп мог бы и не увидеть строение.
— Не знаешь, почему Райан так запустил башню? — Руп потушил папиросу о мокрый берег пруда и спрятал окурок в пачку. — Отец всегда подолгу сидел в ней перед телескопом с какими-то картами и книгами.
— И не только он, — вздохнул Джеймс. — Ещё ваш прадед её построил. Странно, что ваш отец не привил вам любви к астрономии.
Руп несколько раз поднимался на вершину и наблюдал то за дедом, то за отцом. Они возились с секстантом, смотрели в телескоп и делали какие-то записи. Маленькому Свиверу было интересно посмотреть на Луну, но он не находил занимательными крошечные звёзды и отцовские расчёты. Руперт не знал, почему старшие поколения его семьи так увлекались астрономией, по морю они не ходили, а в путешествиях пользовались картами и компасом. Если это являлось своеобразным хобби, то Руп так и не нашёл его интересным.
В щелях между ступеньками начала расти трава, а мощёная дорожка скрылась под слоем мха. Оштукатуренное строение казалось монолитным. Башня словно взирала на Рупа свысока. Бросала ему вызов.
Свивер поднялся по лестнице, оборвал вьющиеся побеги, потянул за дверную ручку и вошёл под скрип ржавых петель. С потолка бил столп света, на полу лежало несколько гнилых досок, стол и полка с дюжиной книг покрылись пылью. Пахло сырой бумагой и гниющим деревом, винтовая лестница змеёй уползала вверх. Джеймс проследовал за её витками, а Руперт шагал сразу за ним.
— Расскажи о ваших совместных путешествиях, — голос Рупа эхом отражался от холодных стен. — Вы ведь ездили куда-то после моего отъезда?
Уиткер всегда был заядлым путешественником и постоянно привозил Рупу целый ворох интересных историй. В детстве маленькому Свиверу казалось, что Джеймс исколесил всю Терру.
— Помню интересный случай в нашей последней совместной поездке, — произнёс Джеймс. — Мы сели на пароход и поплыли на юг западной части Лавразии, обогнули материк и высадились на полуострове Медвежья лапа.
— Обогнули? — нахмурился Руп. — А почему не поплыли через канал?
— Мы бы потеряли полдня и прибыли бы поздно вечером. Куда-нибудь в Болунтур удобнее, через канал, но таможенный досмотр слишком долгий, если хочешь попасть на Медвежью лапу.
— И как тебе самый крупный полуостров на планете?
— На самом деле не так примечательно, как мне казалось, — ответил Джеймс. — Довольно скалистая и пустынная местность, убери кустарники, добавь песка и точная копия Болунтура выйдет. Но интересное ждало нас впереди. Идя вглубь полуострова, мы наткнулись на банду контрабандистов! Я даже не успел понять, какой именно контрабандой они занимались, как мы оказались связаны.