Орден Небесного клинка
Шрифт:
Врач подтвердил наличие трещины в ребре и посоветовал прикладывать лёд, сохранять постельный режим и делать дыхательную гимнастику. Он поблагодарил бабушку за чай, назначил дату нового визита и ушёл.
Пока бабушка провожала доктора, Бардо прошла в кладовку и достала с верхней полки футляр из-под виолончели. Её брату хорошо давалась музыка, он даже выступал с городским ансамблем, а когда у Перри появился лишний футляр, старшая сестра тут же попросила его себе. Но Мари не умела играть.
— Зачем тебе это? — спросила бабушка, увидев, что именно Мари выносит
— Точно, просто я давно не занималась и не хочу растерять навыки.
— А что врач сказал, забыла? — подняв сморщенный палец, произнесла старушка. — Покой! Тебе нужен покой.
— Я аккуратно, правда.
— Ой, не нравится мне это… — мотнула головой бабушка. — Ты ведь обычно в другие дни приходишь!
— Просто мы поехали в город и, раз по пути, я подумала заскочить, — Мари нежно поцеловала старушку в лоб. — Не переживай. Я навещу тебя через пару дней.
Мари обняла бабушку на прощание и вернулась в машину.
Герман аккуратно и даже медленно вёл автомобиль через город. Глядя на проезжавшие мимо машины, Бардо не переставала вспоминать погоню. Когда она заметила крупного прохожего, то перед глазами сразу возник образ могучей угрожающей фигуры в темноте гостиной. Свежие воспоминания заставляли руки тянуться к футляру из-под виолончели.
— Остановите вон там, за углом, — попросила Мари.
Она вышла из машины и быстренько заскочила в магазин. Вернулась она с бутылкой креплёного вина.
— Не смотрите на меня так, — произнесла Бардо, увидев в зеркале глаза старика.
— Да нет, я понимаю, — ответил Герман.
_________________________________________________
Увидев пошатывающуюся Мари, Руперт сразу понял, что занятий не будет. В таком состоянии она могла разве что научить его падать.
— Ещё только полдень, — сообщил Руп.
Мари прошла мимо, не удостоив того и взглядом.
— Я бы не наседал на неё, — сняв козырёк, произнёс дворецкий. — В прошлый раз это было неприемлемо, но в этот… Честно говоря, вечером я бы и сам пропустил бокальчик.
Руперт поднялся с диванчика и подошёл к камину. Один из кирпичей раскололся, на полу белыми щепками ощетинились дыры от выстрелов, там где пуля попала в стену обои раскрылись неровным цветком.
— В сарае есть огнеупорная затирка, а пол можно подкрасить, — начал дворецкий. — Чтобы закрыть дырки, я выпилю пару кусочков из старой доски. Обои можно…
— Нет, — прервал Руперт, проведя пальцами по трещине в кирпиче. — Пусть остаётся. Как напоминание. Исправим, когда вся эта история закончится.
Руперт решил отнести мечи в кабинет. Как ни странно, он так в него и не заглянул. Внутри царил бардак: портрет Райана висел криво, практически всё содержимое стеллажа устилало пол, ковёр отброшен в сторону, а ящики стола выпотрошены.
Руп принялся за уборку. Сперва он привёл в порядок стол, затем стеллаж и вернул на место ковёр. После сходил за табуретом, чтобы поправить портрет. Свивер коснулся покосившейся картины, и на пол шлёпнулась книжка, толщиной с палец. На кожаной обложке не было
«Напился. Опять. И снова думаю о Рупе. Не стоило его прогонять. Если бы я дал ему время… Что же я за брат такой?! Даже если бы он не стал членом Ордена… Он всё равно оставался моей кровью. А теперь… Утром я выяснил, через знакомого мецената, куда он переехал в этот раз. Снова хочу поехать к нему, но мне стыдно показаться перед ним. Должно быть, он ненавидит меня, раз не отвечал на прошлые письма. Поеду туда весной. Опять буду сидеть в машине и ждать, когда он появится. И так и не подойду».
Руперт замер, вновь пробегая глазами строки. Письма Райана были сдержанными. Даже формальными. Он надумывал какие-то предлоги, связанные с заводом и долей Рупа, просил явиться на похороны каких-то дальних родственников, о которых младший Свивер никогда и не слышал…
Брат сделал запись за три года до смерти. Руперт сунул дневник в карман, спустился, накинул пальто и вышел за ворота.
На кладбище по-прежнему стоял утренний туман, скрывавший от глаз дальние и самые старые могилы, которые давно покрылись мхом и выделялись лишь рядами холмиков и покосившимися обелисками.
Руперт уселся напротив могилы брата. Закурил.
— Во что ты меня втянул, Райан? Или это моя судьба…
Перед глазами возник портрет усопшего и его неаккуратные размытые строки. Затем они сменились могучей спиной и длинным мечом Филиппа. Умоляющим взглядом Джеймса и его последним «Ру…». В голове прозвучал тот отвратительный влажный звук, с которым меч вонзился в плоть. Вероятно, с таким же звуком погиб Райан. Перед глазами возникла Мари, она рычала и скалилась. Столь хрупкая, кидалась на врага втрое тяжелее её самой.
Раздался протяжный вороний крик. Руп обернулся и увидел ту самую птицу, что свила гнездо на гранитном склепе.
Свивер поднялся со скамьи и вошёл в усыпальницу. Прошёлся по помещению, зажёг остатки свечей и замер, положив руку на каменный гроб.
— Хорошо.
Глава 9. Урок
Особняк Свиверов. Третий этаж. Раннее утро.
Мари проснулась рано, слишком рано. Горло было сухим, словно пустыня, а голова раскалывалась, точно после удара кувалдой. Бардо скинула с себя одеяло, распахнула окно и, проигнорировав боль в ребре принялась разминаться, как делала каждое утро. Как бы сильно она перед этим ни напивалась.