Орех
Шрифт:
– А ты всё валяешься, ничего себе!
– А куда мне? Душ-то ты заняла.
– Мог бы и присоединиться. Вместе, как раньше, помнишь? – кокетливо ответила Ольга.
– Помню, конечно. Но я как-то не решился.
– Ладно, сейчас высушу голову, а ты давай собирайся.
В парке, находящемся в километре от их дома, было немноголюдно: горожане в этот жаркий августовский день разъехались по дачам. Действительно, территорию за несколько месяцев их отсутствия значительно благоустроили: появились новые велосипедные дорожки и столы для пинг-понга, а допотопные тропинки покрыли керамической плиткой. Походив с час и полюбовавшись под конец прудом и плавающими утками с потомством, пара повернула к дому. На обратном
– Сейчас бы пивка холодненького, – озвучил он свою мечту, подходя к дому.
– Что, от спирта голова бо-бо?
– Да нет, жарко просто.
– Ладно, зайди в магазин и возьми, а я, пока тебя не будет, душ приму. Жарко, действительно. Есть во что положить-то?
– Да я на кассе пакет куплю.
Когда Семён Ефимович зашёл с тремя бутылками пива в квартиру, Ольга болтала по телефону. Не обратив на данный факт внимания, он переобулся, и, прежде чем открыть на кухне первое пиво, проверил орех. Он опять порыжел. «Вот дела! – удивился Кац. – А эрекции нет»… Глотки из кружки его освежили, но не до конца. «Подожду, пока договорит и сходит в душ, а потом уж и я», – решил он. Вошла голая жена.
– Серёга звонил из части.
– Ну, как он там?
– У них сегодня парко-хозяйственный день. Убирали территорию, а сейчас, говорит, отдыхают.
– Всё нормально, значит?
– Ну да. Ладно, я в душ.
Обернувшись у двери в ванную, она опустила глаза и сказала полушепотом:
– Хочешь – заходи.
У Каца от этих слов заныло в паху, и он оказался под потоком воды тут же вслед за ней. Уже когда вытирались, Ольга Валентиновна, задержав на нём взгляд, неожиданно спросила:
– Тебе не кажется, что мы вернулись в молодость?
– Возможно, – буркнул Семён Ефимович, а про себя подумал: «Только неизвестно, сколько это будет продолжаться. Она считает, к нам вернулась острота чувств. Если бы! Ох, не кончится добром вся эта история».
Глава II
В понедельник вышел Егоров. Встретили его тепло и бодро, благо со всей командой он познакомился загодя, и фактически до самого обеда Андрей занимался с айтишником налаживанием инструментария и софта на своём рабочем месте. Семён Ефимович, если спрашивали его совета по тому или иному вопросу, активно подключался. В столовой Кац, которого на «Салюте» знали и уважали, распорядился, ратуя за сплочение коллектива, нарушить общеустановленные правила и придвинуть к занятому ими столу на четверых – а такие столы составляли подавляющее большинство – ещё и парный столик, чтобы все сели вместе, пусть хотя бы раз, в день выхода нового сотрудника. Солировал за столом, конечно, Кац, посвящая новичка в общие вопросы, скорее даже не рабочие, а бытовые – что почём на «Салюте»: во сколько они обычно обедают, до каких часов работают буфеты, где продаётся пресса, где у них аптечные киоски, – словом, во всё, что нелишне знать человеку, принятому на новое место.
– Семён Ефимович… – обратился под конец обеда к новому начальнику Егоров и запнулся.
– Что такое, Андрей Леонидович?
– Вот вы меня всё время называете по имени-отчеству. Понимаете, я не привык. Мы с ребятами – он обвёл глазами Карпова, Васина, Зидена и Овечкина-Портнова – сразу перешли на «ты», по-свойски, и только по именам, а вы меня и с самого утра – по ИО. Да и на «Агате» меня тоже все звали по имени…
– Время, дорогой, оно же идёт… Например, Сеней сейчас меня называет только жена, а остальные по ИО. Ну, а для коллектива я Ефимыч. После «Агата» вы стали старше. Оставайтесь для ребят Андреем, но я как начальник буду обращаться к вам по ИО – хотя бы по первости. Для соблюдения протокола, так сказать.
– Ну, раз так… Я понял.
– Так, ну что, все поели? Тогда по коням!
И вожак повёл свою стаю в ареал постоянного обитания. Вернувшись в лабораторию, Семён Ефимович проверил орех – тот не подавал сигналов тревоги – и задумался: правильно ли он себя вёл за обедом с этим Егоровым? Дипломатично ли отказался называть его просто по имени, как тот хотел? Он же нормальный парень, да и «братки» хорошо его приняли… В душе сидела какая-то заноза. Откуда? Да оттуда – Щелкунова! Он вспомнил её признание, и вот что странно: испытывая к ней симпатию, однако не имея на неё никаких прав и вместе с тем веря, что она давно не испытывает к Егорову, лишившему её девственности, никаких чувств, Семён Ефимович всё равно где-то под кожей ощущал, что не может зажечь в себе тёплые эмоции к новенькому. Кстати, и в день прихода Егорова на собеседование Кац отнёсся к нему негативно, даже не предполагая, что между двумя этими людьми когда-то что-то было. Правда, глумиться тогда его заставил орех… Просто чёрт знает что. Вряд ли Егоров заслуживает такого отношения. Впрочем, за дело! Кац вспомнил про обещание, которое дал в пятницу Вовану. Надо занять новенького орехом. Только бы не испортил оборудование.
– Андрей Леонидович!
– Да…
– Ну что, всё вам наладили?
Егоров оторвался от просмотра программ на компьютере.
– Похоже, да, но надо на практике убедиться…
– Убедитесь. Но пока нет ничего срочного, работаем над текущими проектами. Я подключу вас позже, как только появится новый. А на сегодня задание будет такое. Вот знакомый предмет – продолжите начатое.
Кац подошел к столу Егорова, протянул ему орех и продолжил:
– Кстати, спектрометр, после того как мы извлекли эту штуку из-под планки, тут же заработал.
– Странно…
Андрей взял орех и стал вертеть его в руках.
– Честно говоря, я даже не догадываюсь, из чего это сделано. Может, намекнёте? Боралюминий? Арамид? Или хотя бы их частичное присутствие? А пропорции я сам постараюсь определить.
– Если честно, мы и сами не знаем, – подключился Вован. – Эта штука у нас оказалась случайно.
– Как это – случайно?
– Лежала у Семёна Ефимовича в машине на сиденье.
Егоров перестал забавляться игрушкой и взглянул на Каца.
– И у вас нет никаких догадок, откуда она?
– Никаких, – вздохнул завлаб. – Я тогда вот так с пылу – с жару дал вам её исследовать… Скажем, в качестве теста на профпригодность. Но беда в том, что мы и сами о ней на тот момент ничего не знали. Я её только-только в лабораторию принес.
– Это крайне интересно. И в машине не было следов взлома? В смысле – может, кто подкинул?
– Не было. Абсолютный чистяк.
– Интересно… А после меня никто не определял состав?
– Да руки не дошли. Текущие проекты и тому подобное… Я вот и хотел, чтобы вы занялись этим делом, а не половинили с ребятами уже начатую работу. Мы так только время потеряем: пока вас введут в курс, пока то да сё…
– Ясно, ясно. А с этой штукой, значит, мне даётся карт-бланш?
– Полнейший. Только если какой-нибудь прибор опять поведет себя неадекватно, сразу сигнализируйте.
– Ну что же… Всё это очень необычно. Сделаю что смогу.
– Только с холодной головой.
– Разумеется, Семён Ефимович.
И Егоров взялся за дело. Для начала он приступил к изучению руководств по эксплуатации ко всем приборам, гипотетически пригодным для анализа. Кац, который занимался отчётом о работе за прошлую неделю – завтра с ним надо выступать на планёрке, – время от времени бросал на новенького пытливые взгляды в тайной надежде, что у него что-нибудь получится. А Егоров подходил к приборам, открывал их и закрывал, осматривал со всех сторон и вертел туда-сюда, сверяя явь с инструкциями из брошюр.
Конец ознакомительного фрагмента.