Орех
Шрифт:
В спальне, куда Кац вошел с чистыми и причёсанными волосами, Ольги не было. Хотя по утрам на работу Ольга теперь не вставала, спать она всё равно ложилась раньше мужа. На сей раз ситуация выглядела иначе, хотя, правда, и время было ещё детское. Прежде чем лечь, Кац положил на прикроватную тумбочку мобильник с включённым сигналом побудки, а затем, чтобы не расстраивать жену отсутствием такта, зашёл в гостиную пожелать ей спокойной ночи.
– Ты что, уже спать? – удивилась Ольга, увидев мужа раздетым. – Десятый час только!
– Да голова что-то тяжёлая. И жалюзи эти ещё… Устал.
– Скажи лучше, что перебрал.
–
– На завтрак всё в холодильнике, как всегда.
– Хорошо. Утром с работы позвоню.
«Вроде правда – забыла. Или решила меня не пытать на ночь глядя», – с облегчением подумал Семён Ефимович и лёг спать. И только он начал уплывать от реальности – в постель юркнуло человеческое тело и накрыло его тёплой рукой.
– А ты надеялся, наивный, что я всё на самотек пущу? – язвительно спросила жена. – Давай, колись.
Кац вздохнул и повернулся к ней спиной.
– Это всё орех.
– Что-о?..
– Орех, орех.
И Кац рассказал ей о своих опасениях, пока ещё смутных. После всех сегодняшних передряг он думает, что это орех, меняя цвет и температуру, задаёт ему настроение и манеру поведения, причём в агрессивной форме. Особенно он укрепился в своём мнении после нападения – «Да, я считаю это сексуальным нападением!» – на Ольгу на кухне, когда орех стал рыжим.
– Оранжевым, – поправила жена.
– Да какая разница! Как только он поменял цвет, я почувствовал, что не могу сдержать порыва, сопротивляться было просто невозможно. Хорошо, что ты оказалась… под рукой.
– Под рукой? Вот это заявленьице! Что же: получается, если тебе приспичит где-нибудь на улице – ты на первую бабу и кинешься?
Кац задумался.
– Хороший вопрос… Нет. Нет, конечно. Исключено.
Ольга Валентиновна уткнулась носом ему в спину.
– Знаешь, всё это похоже на бредни. Но беда в том, что я слишком хорошо тебя знаю. И всё, что ты рассказал, заставляет меня волноваться. Я не могу ощущать то же, что и ты, и не могу судить, правильные у тебя догадки или нет. Давай-ка спать. Завтра новый день – там и поглядим.
– Давай, – обречённо согласился Семён Ефимович.
Утром, встав по будильнику-мобильнику, Кац тут же прошлёпал на кухню и проверил орех. Никаких изменений с вечера: серебристый цвет и комнатная температура. «Слава богу, – подумал он, – к тому же пятница сегодня, наконец-то». Нельзя сказать, чтобы неделя выдалась трудной, но вот появление ореха перевернуло всё с ног на голову. Позавтракав и выкурив сигарету, Кац, не тревожа жены, пошёл в ванную, чтобы побриться и принять душ. Включив воду и покрыв щёки и кадык пеной, задумался: брать с собой орех или нет? Вчерашние события пока ещё не укладывались в чёткие рамки. Если он оставит орех дома – не окажется ли тот по собственной прихоти в машине или в лаборатории? В лаборатории ещё куда ни шло, а поездка в машине в состоянии неуправляемого гнева, как вчера утром, совсем не вписывалась в его планы, – так по дороге и дров наломать можно. Завершив водные процедуры, Семён Ефимович неспешно оделся и взял-таки орех с собой, только положил его не в карман брюк, а в сумку. Всю дорогу за рулем он провел в размышлениях о том, каков временной промежуток между сменой цвета ореха и перепадами, наступающими в его настроении. За прошедшие сутки он не зафиксировал этот промежуток, так как просто не
В лаборатории Кац положил орех на стол прямо перед глазами – рядом с карандашницей. Как только подтянулись Карпов, Васин, Зиден и Овечкин-Портнов, завлаб запросил у каждого данные о текущих проектах, и, получив, принялся их изучать. Орех вёл себя смирно, и благодаря ему Кац, как он считал, пребывал в благодушном настроении, хотя и нашёл у подчиненных кое-какие нестыковки в замерах, за что не мешало бы сделать втык. Ближе к обеду зазвонил внутренний телефон. «Кого еще нелёгкая несет? Всё ведь на собрании вчера обкашляли», – поморщился Семён Ефимович и снял трубку.
– Лаборатория.
– Семён Ефимович, это вы? Здравствуйте, – прощебетал женский голос.
– Добрый день. Кто говорит?
– Это Щелкунова. Я по поводу…
– А, Галина Викторовна! – выдохнул Кац, потому что звонок от неё не сулил никаких неприятностей. – Чем могу?
– Я относительно Егорова. После нашего вчерашнего разговора.
– Какого Егорова?
– Ну, Андрея… Андрея Леонидовича. Он приходил к вам вчера.
Семён Ефимович сообразил, что речь идёт о новеньком, просто он начисто забыл его фамилию.
– Ах, ну да! Помню, прекрасно помню. Что вы решили с датой выхода?
– Мы без окончательного согласования с начальством, а в данном случае начальство это вы, ничего не решаем. Мы только оформляем, – ответила Щелкунова вкрадчивым голосом. – Если вы не против, давайте вместе сходим на обед и определимся с датой.
Семёну Ефимовичу было абсолютно всё равно, с какого дня выйдет на работу новенький, и он мог бы сейчас назвать любую дату. Но перспектива пообщаться с этой смазливой бабенкой в неформальной, можно сказать, обстановке его остановила.
– Нет, я не против, хотя всё отдал на откуп вам. Минут через двадцать вас устроит?
– Более чем.
– Тогда…э-э… в половине первого у входа в столовую.
– Отлично, до встречи.
Кац повесил трубку.
– Ефимыч, ты что, не с нами сегодня? – спросил со своего места Вован.
– Подслушиваешь? Нехорошо, – беззлобно заметил начлаб. – Вопрос тут насчёт этого новенького…
– Андрея?
– Ну да. В кадрах хотят, чтобы я решил, когда ему выходить.
– А ты что?
– Согласился обсудить – а что ещё?
– Значит, мы на обед без тебя идём?
– Выходит, так.
Это был редчайший случай, когда Кац ходил обедать без своих. Он вспомнил, как с год тому назад посещал столовку с главным проектировщиком по зданиям, и тогда как раз перед обедом встал вопрос, требовавший срочного решения. Каца пытались уломать переехать в другой корпус, а здание лаборатории отдать под какие-то неведомые нужды. Другого места для встречи не нашлось, да и время было подходящее – обеденное. В тот раз Семён Ефимович упёрся рогом и лабораторию свою отстоял. Сегодняшнее дело по сравнению с тем не стоило и выеденного яйца, но раз просят…