Орел и полумесяц
Шрифт:
В голове ее звучали слова «Плача Изиды по Осирису»:
«Я — женщина, прекрасная для своего мужа,
Жена твоя, Сестра твоя,
Приди ко мне скорее!
Потому что я жажду узреть тебя
После того, как не видела лица твоего.
Тьма вокруг нас, хотя Ра в небесах.
Небо смешалось с землей. Тень легла на землю.
Сердце мое горит от злой разлуки.
Сердце мое горит, потому что стеною отгородился ты от меня,
Хотя не было зла во мне.
Оба наши города разрушены, перепутались дороги.
Я ищу тебя, потому что жажду видеть тебя.
Я в
Я тоскую по твоей любви ко мне.
Приходи! Не оставайся там один! Не будь так далек от меня!»
Совсем недавно ей казалось, что впереди ее ожидает лишь счастье с тем, кто являлся ее духовным братом и царем ее души, и вот его больше нет, он убит рукой подлого бога войны, сделавшего это по наущению Зены — рокового для нее человека. Наджаре казалось, что небо упало на землю, а солнце умерло и больше не будет согревать все живое своими животворными лучами. Остального мира для нее больше не было, и она прогнала верного друга Цезаря, Марка Антония, когда тот попытался обратиться к ней со словом утешения, а заодно уговорить ее отдать тело Цезаря для того, чтобы предать его огню, как было испокон веков заведено у римлян.
— Поди прочь, — бесцветным голосом сказала ему вдова, — сначала вы не смогли защитить его, а теперь хотите сжечь своего героя как мусор!
— Но, госпожа, — начал было Антоний, но под обвиняющим взглядом женщины осекся и решил оставить ее в покое, пока не утихнет ее боль. Он сам очень любил Цезаря, причем не только как любимого полководца, которому с радостью служат, но и как близкого друга. Когда-то давно Гай Юлий спас его от долговой тюрьмы и помог ему стать человеком и умелым воином. Вместе они шли к славе, покоряя для Рима все новые и новые земли. А ведь, если бы не Цезарь, он, скорее всего, спился бы и умер где-нибудь на городской помойке.
«Эх, Юлий, Юлий… Такой умный, хитрый… Как ты мог дать себя убить?»
Однако, он не женщина, чтобы лить слезы. Он мужчина, а значит, должен действовать и… мстить. И, словно в ответ на его мысли, к нему подошел легионер, доложивший, что в городской таверне видели блондиночку Зены. Улыбка Антония превратилась в волчий оскал.
— Отлично, — проговорил он, — с ее помощью мы заставим Зену показаться…
…По приказу достойного друга Цезаря небольшой отряд, состоявший человек из пяти, двинулся к таверне. Вскоре римские орлы доставили пред грозные очи своего командира юную блондинку, которая, к их удивлению, не так уж сильно и сопротивлялась.
— Так —так, — насмешливо проговорил сидевший в кресле Антоний, — кого я вижу? Боевая поэтесса Зены собственной персоной! Что ж ты так глупо попалась, малышка?
— А я и не пряталась, — спокойно ответила Габриэль.
Марк приподнял бровь:
— То есть?
Взгляды сподвижника Цезаря и спутницы Зены встретились. Марку эта девушка виделась наивной и неспособной на хитрость, но кто знает… Быть может, ее подруга задумала какое-то коварство, которое эта преданная Зене и зависимая от нее девушка решилась помочь ей осуществить?
— То есть я была против того, чтобы Цезарь был убит, и вендетта Зены мне больше не видится такой уж справедливой. Есть и еще кое-что…
Антоний понял, что девушка
***
— Мой Юлий, мой Осирис, ответь мне, где ты сейчас? Где ты, великая душа и благородное, хоть и не безупречное сердце? Находишься ли ты среди греческих и римских богов? Или, может, скитаешься где-то в пустоте? Ответь мне или подай хоть какой-то знак, — взывала Наджара к своему безвременно ушедшему возлюбленному. Его тело было рядом с ней, но ей так хотелось соприкоснуться с его душой, к которой стремилась ее душа! — Увы, ты молчишь, полностью оставив меня. Джинны тоже оставили меня и молчат, будто забыли обо мне. Почему? Что я сделала худое? Разве я свернула с пути?
Она уже не плакала, слезы у нее уже высохли, но от этого ей было еще хуже. Молодая девушка чувствовала себя так, как чувствует человек, стоящий у бездны, на краю обрыва. Вот только ей сейчас отчаянно хотелось сорваться вниз, но нельзя было. Она дала клятву у тела любимого и должна была осуществить ее…, но как?
Сон все же пришел ей на помощь и принял в свои объятия, как дитя, которое много страдало и плакало. Спящей Наджара действительно напоминала ребенка — так нежны и тонки были черты ее лица, обрамленного золотистыми волосами.
Но все же зря она жаловалась на то, что оставлена. Во сне ее ждало утешение, которое, может, послали ей джинны, а может, душа Цезаря или… истинная богиня Изида. Она увидела согретый солнцем цветущий сад и себя, идущую по нем под руку с Юлием. Они снова были вместе, и неважно было ли это видение будущей встречи здесь на земле или в раю. Главное, что ей было дано во сне знамение о том, что они воссоединятся.
С этой мыслью Наджара и проснулась, и на губах ее блуждала улыбка. Тут к ней неожиданно вошел верный раб Цезаря Поска и доложил о том, что встречи с ней добивается некий Автолик.
Это даже возмутило Наджару, и она раздраженно проговорила:
— Неужели он не понимает, что сейчас, когда Цезарь… когда Цезарь временно оставил нас, мне не до чертежей из гробницы!
— Он ожидал такой реакции, госпожа, и сказал, что речь пойдет не о чертежах, — отвечал ей славный Поска. — По его словам это касается господина.
Наджара чуть заметно вздрогнула.
— Что ж… — с минуту помолчав, сказала она. — Впусти его и оставь нас.
Поска повиновался, тут же впустив в комнату черноусого, с лукавыми глазами молодчика, чье лицо, обычно имевшее веселое и немного ироничное выражение, сейчас было даже серьезным.
— Автолик, принц воров, к услугам прекрасной дамы, зовущейся Наджарой — королевой джиннов! — промолвил он, поклонившись и галантно поцеловав даме ручку.
Увы, Наджара настроена была сейчас слишком серьезно, чтобы оценить эффектное появление благородного вора.
— Ты говорил, что тебе удалось узнать что-то касающееся Цезаря, — сразу же напомнила ему она.
— Да-да, — извиняющимся голосом начал Автолик, — сейчас перейду к делу. Просто краса ваша, прелестная гурия, околдовала меня, — он сделал паузу, внушительно посмотрев на нее, чтобы предать вес своим словам. — Итак… итак, прекрасная Наджара, случалось ли вам слышать о Некрономиконе — египетской Книге мертвых?