Орёлъ i соколъ
Шрифт:
А с Игорем своим – с банкиром она тоже в спорт-центре познакомилась – он на тренажерах жир свой лишний сгонял – готовился к каникулам – на Кипр ехать собирался, о фигуре своей озаботился, хотел, наверное, на Кипре киприаночку – киприоточку какую-нибудь с обалденной грудью, глазками и ножками отхватить. А влюбился не на Кипре, а в московском фитнес-центре.
Мимо Лиды и правда, трудно равнодушным пройти.
Даже Катюша – женщина, а и то, никак не могла налюбоваться Лидочкиной гибкостью и легкостью, и
Игорь был моложе.
Удачливый экономист – сделавший карьеру в одном из московских коммерческих банков, в свои неполные тридцать лет, доросший там до начальника кредитного департамента и статуса вице-президента.
Банчок некрупный, но денег у Игоря было достаточно для того, чтобы обеспечить своей ненаглядной Лидочке и ее дочке – достойную их жизнь.
Была у них с Игорем квартира на Бронной, рядом с Булгаковскими местами – с видом на знаменитый пруд – залюбуешься!
И коттедж Игорь построил – не на Рублевке – там слишком людно и помпезно, а на Селигере – в полу-часе езды на машине от Осташкова.
Вот и съездили на дачу на выходные!
Как в анекдоте про бабушку и про булочную, что любил вспоминать Сашка – когда бабушке трамваем ноги отрезало, и она сидит на рельсах, на ноги свои отрезанные смотрит задумчиво и говорит – вот и сходила я в булочную!
К Лиде с Игорем ворвалась какая то неорганизованная банда самостийщиков. Из местных хулиганов-беспредельщиков. Из русских.
Эти оказались еще пострашнее, чем организованные террористы.
Игоря убили.
Причем, не сразу убили, а сперва пытали.
Требовали показать, где тот доллары и бриллианты прячет.
А какие у них бриллианты то на даче? Откуда?
Но разве докажешь что распоясавшимся пьяным, обкуренным, вкусившим крови вседозволенности – озверевшим подонкам?
Игоря пытали у нее на глазах, а потом засунули головой в жарко растопленный камин.
Но до этого, но до этого изнасиловали ее.
Лиду.
У еще живого Игоря на глазах.
Ей было очень жалко его.
Игоря ей было жалче, чем себя саму. …
Теперь ее дочка – тринадцатилетняя Верочка, тоже ехала с ними в этом вагоне.
Куда их везли?
Даже Теймураз-ака и тот не знал, куда.
Медленно как-то везли.
Поезд все больше на станциях стоял, чем ехал.
На железной дороге – бардак!
Хорошо еще, что без крушения ехали.
Хотя, почему же хорошо?
Может, кабы было крушение, так и лучше бы всем им было?
Что их ждет там – на Юге и на Востоке?
Рабство?
Чистка арыков для тех, кто не сгодился в наложницы?
И сексуальное рабство для тех, кто сгодился? …
2.
Наконец приехали.
Из
Их почти не охраняли.
Один Толька дедушка Теймураз-ака с берданом.
А куда бежать?
Наоборот – здесь скопом – девушки чувствовали себя хоть в какой-то, но относительной безопасности.
А убежишь – так и неизвестно к кому в лапы попадешь и каким зверским измывательствам подвергнешься.
Дедушка Теймураз-ака вообще говорил, что их колонна вся от Азиза, а Азиз – это нукер очень большого сагиба по имени Ходжахмет. И еще Теймураз-ака говорил, что Ходжахмет этот такой большой и сильный, что на его товар никто не посмеет посягнуть.
В этом молодые русские невольницы смогли убедиться еще в дороге.
Так, когда проезжали Самару, какие-то деловые хотели отобрать у начальника их колонны один вагон, чтобы посадить туда свою порцию невольниц – самарских девушек. А этап от Азиза, в котором было около двухсот женщин, рассаженных в пять пульманов, эти очень умные и деловые хотели уплотнить в три вагона… То-то бы они намаялись! От Самары до Андижана то путь неблизкий!
Очень умными и деловыми этих самарских дедушка Теймураз-ака так назвал. С иронией.
Потому как когда этим умным и деловым объяснили, чей товар везут в этих пульманах, на которые те покусились, эти умные и деловые в момент хвосты прижали и долго-долго извинялись, мол погорячились – с кем не бывает.
Ну…Наконец-то приехали.
Быть в такой дороге – это ужас.
Ни помыться, ни в туалет по человечески сходить.
Спали на каком-то ужасном тряпье.
Катюша с Лидой все боялись, что вши заведутся.
Осматривали друг дружку, волосы вычесывали – на свет смотрели.
За полторы недели дороги головы ни разу не мыли.
От вшей и иной заразы спасло разве что средство, которым смазывались на ночь, которое дала им одна девчонка – товарка их по вагону – сама ветеринар по образованию А как кормили!
Хлеб, да кипяток вместо чая.
Девчонки все Катюшу подкармливали.
И если добывали где-то конфет, сахару, яблоко или кусок колбасы – сразу несли Катюше.
– Ты, давай, Катюха, кушай за двоих! В тебе ведь маленький внутри живет, а ему надо! …
В общем, доехали.
А в Андижане уже была настоящая поздняя весна.
Вовсю цвели сады.
Небось, в Москве еще зима..
Но где она теперь эта Москва?
Девчонки слегка воспряли духом.
Теперь можно было не кутаться в тряпье, и даже можно было слегка заголиться – обнажив ноги и плечи, подставив их жаркому андижанскому солнышку.
А тут как раз на эти плечики им и метки всем понаставили несмывающейся краской.
Как скотине клейма ставят.
И Лиде и Катюше тоже поставили – две буквы – А и Х, и ниже что-то арабской вязью.