Ория (сборник)
Шрифт:
— А дядю Ярчука полусотником выбрали! — девочка с вызовом поглядела на Згура. — Раньше тока бояр ставили, а теперь — и дядю Ярчука!
Згур только улыбнулся. По сравнению с гончарами да кожемяками лохматый венет — и впрямь воевода.
— Сие суть справедливо зело! — внезапно заговорил Гунус. — Ибо людь от богов равной сотворена. В годы давни, баснословны, не водилось того, чтоб одна людь по рождению от иной отлична была. Про то в ведомом верше сказывается…
Услыхав слово «верш», Згур чуть не подпрыгнул .на лавке, но вмешаться не успел. Лысый поднял вверх худой палец, откашлялся и загнусил,
Ведайте, что было в дни далеки, бренны,
Яко же живали люди сотворенны!
За древесным ралом чоловик ходиху,
Женка же из шерсти ем наряд прядиху.
И трудися вдвое, истиво и яро.
Кто же, вопрошаю, був тоди бояром?
Згур сглотнул, переваривая услышанное. Остальные же внимали, не скрывая восторга. Вешенка даже рот раскрыла, а Ярчук, насупив брови, мерно кивал косматой головой.
— А дядя Гунус не только верши складает! — поспешила сообщить девочка. — Он ведает, как скандов перемогти можно! Скажи дяде Згуру!
— А я и так знаю, — обрадовал ее Згур. — Надо духов вызвать из бездны.
Лысый при этих словах несколько смутился, но ненадолго. Палец вновь поднялся, указуя прямиком в весеннее яркое небо, по которому лениво ползли перистые облака.
— Отсель! С небес разить зловредных скандов должно!
— Точно! — согласился Згур. — Вот только Кея Кавада кликну, ему боги орла подарили…
— То баснословие! — снисходительно ответствовал Гунус. — Ведай же, вьюнош! За морем, за акияном стоит камень бел-горюч! А на камне том — женка из сребного железа громоздится, смолоскип литого злата держит. За нею лежит земля Адалай. И в той земле людь, кубыть птахи небесные, по окоему шныряют. Да не просто шныряют. Повадился кнес их с соседом своим воевать, так посадил воев на птиц железных да каждому шар железный дал, а в шаре том — молния…
И вновь Вешенка открыла рот от изумления, Ярчук же весь напрягся, словно готовясь бежать к кузнецу Долбиле, дабы тот птицу железную ковать принимался. Згур только вздохнул. Хорошо бы этакий шар с молнией заиметь! Да не один, а сотню. И духов из бездны выкликнуть, авось пособят.
— Да только прячут они тайну птицы железной. Но проведал я тайну иную. Раз птицу не можно, то вели, вьюнош, пупырь летучий взгромоздить. А в том пупыре шустрость немалая, летит он по небу, яко же лодья по реке плывет…
Згур охотно пообещал завтра же начать «громоздить» указанный «пупырь», отчего скандам и конец вскорости настанет. Пора было уходить. Приближался вечер, а дел оставалось невпроворот.
— Погодь, боярин! — Ярчук, начисто забыв и о «вершах», и о дивной стране Адалай, отвел Згура в сторону, быстро оглянулся. — При них говорить не хотел… Помнишь ли, говорил я тебе про злого боярина? Того, чей сын меня
погубить хотел, род мой перебил, Вешенку-малолетку в постелю утянул…
— Помню…
Венет глядел хмуро, и Згур понял, что дома того ждали не только радости.
— Зол сын его был, да отец сына покруче. Берегись его, боярин молодой!
— О ком ты? — удивился Згур и вдруг понял: — Асмут Лутович?
Ярчук засопел, сжал кулачищи:
— Проклято имя его, и род проклят! Змеин язык его, а душа черна. Не верь ему! Ни в чем не верь! Чашу поднесет — вылей, блюдо на стол поставит —
Во рту пересохло. Представилось, как чернобородый протягивает ему чашу, по тонким губам змеится улыбка…
— Спасибо, Ярчук! — Згур заставил себя улыбнуться. — Остерегусь! И ты тоже… Поосторожней будь!
— Без меня по городу не ходи. Слышь, боярин! Меня дожидайся, вместе ходить будем
Згур кивнул, но ждать венета, конечно, не собирался. Хороший совет всегда нужен, а вот нянька — нет. Да и у самого Ярчука забот хватает.
Глава 14. ХОЛОПИЙ ВОЕВОДА
Возле лодей поставили охрану, лагерь же перенесли к городским воротам, на большой выгон, где в ярмарочные дни добрые горожане торговали скот. Вскоре на Скотьем Выгоне забелело полотно шатров. Для Згура же поставили красный, с золотым верхом, под стать комитову плащу. Рядом врыли в землю Стяг с Единорогом, возле которого недвижно несла дозор стража.
Всем распоряжался Чудик. Сотники были заняты пополнением, Згур же, увидев, что дело пошло, сел у шатра и расстелил прямо на подсохшей земле большую мапу. Мапу эту, по-здешнему, конечно, «карту», ему дала кнесна. Такой «карты» не было ни у кого в Лучеве. Большая, не на бересте — на тонкой коже, с подробным рисунком всех окрестностей. Вот Лучев, вот Донай, вот села, что здесь «деревнями» зовутся, а вот и реки, малые и чуток побольше…
…В Учельне это называлось «задачей на защиту». Им тоже выдавали малы, но, конечно, не Лучева, а родного Коростеня, чтобы будущие сотники и тысяцкие научились хитрому искусству обороны. Дело было знакомым. Силы противника, возможные пути подхода, боевые линии… Згур вглядывался в хитрые узоры мапы, начиная понимать, что «задача на защиту» выходит непростая. Не задача даже — каверза.
Леса — густые, почти непроходимые. Они тянулись от дальней реки со странным названием Певуша почти до самого города. В этих лесах, как в болоте, тонули села — ни подойти, ни весть передать. Сканды за Певушей. Река широкая, но мелкая, значит, граница открыта. Згур уже знал, что скандам служит немало местных. Проводники легко обойдут посты, да и не хватит людей, чтобы расставить их по всему речному берегу. Значит, реку не прикроешь. Оставался город, но тогда все, кто живет в округе, обречены. Сканды уже переходили Певушу, оставляя после себя черную гарь. А ведь был еще Донай, по которому легко пройдут лодьи. Врываться в гавань не обязательно, можно высадить «рогатых» где-нибудь вблизи и ночью напасть на город…
…Згур представил, как он выходит перед строем, как разворачивает мапу. «Твое решение, боец Згур?» Что ответить? Что для защиты необходимо не менее двух тысяч кметов и хотя бы три сотни легкой конницы, чтобы по здешним дорогам прошла? Дядя Барсак только усмехнется, а Отжимайло, будь он жив, рыкнул бы, шевельнул рыжим усом: «Я тебе пополнение не рожу, боец Згур! Дадено тебе войско — защищай, коли в башке мозги, а не дерьмо! Усе понял?»
Да, он понял… Згур свернул мапу, огляделся. Вот и вечер, пахнет кашей, скоро вернутся сотники вместе с пополнением — на полусогнутых, с языками на плече. Пора и в гости собираться. Как это сказал Ярчук? «Змеин язык его»? Значит, сходим в змеюшник…