Ория (сборник)
Шрифт:
тяжко. Посему и впрямь прошу я награды за службишку свою. Повели, кнесна, товарища мне назначить — второго воеводу, дабы труды со мной разделил, тако же и славу, ежели доведется оную заслужить в трудах тяжких ратных…
Кнесна ответила не сразу — не иначе, перевод потребовался. Згур помогать не стал. Сами виноваты, накрутили словес!
— Нужность в том и я вижу, — наконец неуверенно проговорила Горяйна. — Но кого назначить, Згур Иворович? Кого-то из твоих? Но этот человек должен знать город…
— Мудрость, тобой, кнесна,
— Кого же поставить? Асмута Лутовича? Голос кнесны прозвучал сухо, словно у Горяйны перехватило голос. Згур заметил, как вздрогнул Ярчук.
— То не можно, кнесна! Велик боярин Асмут Лутович тож в трудах ратных пребывает. Ныне он в заполье воро-жем шарит жестоко. Иной в Лучеве нужен. Ежели по недосмотру сущему людь нужная чину боярского не имеет, то ты уж, кнесна, соблаговоли исправить сие и немедля боярство той люди даровать…
— Згур Иворович! — кнесна наконец улыбнулась, облегченно вздохнула. — Да что с тобой сегодня?
Но Згур лишь подбирался к самому главному. К сожалению, запас витиеватых венетских слов подходил к концу, повторяться же не хотелось. Посему приходилось быть кратким:
— Тож, ответствуй мне, сиятельная кнесна, согласишься ли ты с выбором моим и почтишь ли оную людь боярством, ежели то потребуется?
— Воевода! — в ясных глазах Горяйны блеснул гнев. — К чему многоречие? Иль в моем слове ты когда сомнение имел? Приводи своего человека…
Тут уж Згур не выдержал — ухмыльнулся от души. Горяйна замерла на полуслове, ее растерянный взгляд упал на застывшего камнем Ярчука…
— Ты… Разве…
Растерянность исчезла, Горяйна медленно встала, на
миг закрыла глаза…
— Будь по-твоему, воевода! Ярчук роду Бешеной Ласки, мой верный слуга! Подойти ко мне!
Венет бросил на Згура затравленный взгляд, но тот сделал вид, что смотрит в слюдяное окошко. Медленно, неуклюже, словно потревоженный среди зимы медведь-шатун, Ярчук приподнялся, шагнул вперед.
— Преклони колено! Дай мне свой меч, воевода! Франкский клинок синей молнией вылетел из ножен. Згур поклонился, протянул меч крыжем вперед. Венет открыл было рот, но слова явно не шли. Обреченно вздохнув, он опустился на колено. Тяжелое лезвие легко ударило по широкому плечу.
— Властью, данною богами земли моей, возвожу тебя, Ярчук роду Бешеной Ласки, со всем потомством твоим в чин боярский. Служи мне и далее, как прежде служил! Пока же будь вторым воеводой в Лучеве, великого воеводы Згура верным товарищем и помощником.
— Оно, конечно… — В глазах венета плавала мука. — Кнесна… Как же?
И тут Згур почувствовал, как его челюсть начинает отвисать. Чего это с «чугастром»? Да и с кнесной! И когда же это они успели?
— Или
Кнесна пыталась говорить, как обычно, сурово и холодно, но выходило это у нее не особо удачно. Венет хотел что-то сказать, но не смог. Мотнув лохматой головой, он неуклюже поклонился и шагнул к выходу.
— Возьми меч, воевода, — Горяйна устало вздохнула, протянула Згуру клинок. — Тамга у тебя с Единорогом. Оттого и на Стяге так?
— Оттого…
— А правда ли, Згур Иворович, что отец твой Ярчука на волю выпустил? И что ты за него слово замолвил?
Згур не нашелся, что сказать. Правду? Но где она — правда? Кто ведает, может, и проснулся на мгновение во всесильном Иворе бывший холоп Навко.
Кнесна отошла к окну, задумалась, затем вздохнула:
— Извини, комит! Не о том говорить с тобой хотела. Вызвала я тебя по причине важной и тайной. Вот…
В ее руках появился небольшой свиток темной грубой кожи.
— Два дня назад гонец послание привез. Хочешь, зачту? Згур кивнул, не особо удивившись. Мало ли правительнице Лучева пишут?
Горяйна кивнула Згуру на скамью, сама присела в невысокое кресло поближе к окну.
— Подивилась я вначале. Словно ты сам, воевода, мне пишешь. Вот, слушай… «О кнесна Горяйна, красой и мудростью славная! Весть о твоей дивной прелести разнеслась до самых дальних земель и острым мечом поразила мое сердце. О, если бы не годы, не седая голова, да не шестеро внуков, то пал бы я тебе в ноги в безумной надежде заслужить твою любовь…»
Згур невольно усмехнулся. А хорошо! Особенно насчет шести внуков.
— «…Но не заслужить мне твоей любви, о прекраснейшая! Так даруй мне хотя бы свою милость и дай защиту твоему верному риттеру. Смилуйся! Пребываю я в ужасе и денно, и нощно, ибо страшен мне воевода твой Згури Иворсон…»
— Что?! — от неожиданности Згур даже привстал. Что за странный старикашка? Добро б только боялся, так ко всему еще имена путает!
— «Просыпаюсь я средь ночи и шепчу, словно молитву:
«Кнесна! Защити меня от страшного Згури, что недаром прозывается Згури-Смерть». И от того страха все войско мое духом пало, мечи опустило, и льет горькие слезы, сокрушаясь и оплакивая нашу тяжкую долю…»
Кнесна отложила свиток в сторону. Згур уже не улыбался. Он словно слышал глуховатый насмешливый голос неведомого шутника. Впрочем, не такого уж неведомого. Згури Иворсон — так зовут его по-скандски. Згур лишь не знал, каким прозвищем наградили его враги…
— Догадался, воевода? Письмо от Хальга Олавсона. Он хочет встретиться с тобой…
—Ясно…
Удивление прошло. Так и должно было случиться. Латники Асмута, громящие скандское заполье, не трогают воинов Хальга. Да и шептуны во вражьем стане стараются не зря. '