Ория (сборник)
Шрифт:
Это был вызов. Згур криво усмехнулся и вскочил в р седло. Будь что будет!
Горскла и вправду оказалась мелкой — вода не достигала до стремян. Стена камыша быстро приблизилась, в ней зачернел узкий проход. Вдали мелькнул огонек костра.
— Сюда! Не свались с лошадки, маленький Згури! Згур усмехнулся. На такие насмешки не обижаются. Сильный отвечает на смех смехом.
— Эй, где там ваш Хальг? Еще не убежал?
— О, нет, нет! — откликнулись совсем рядом. — Мне очень страшно есть, маленький ужасный Згури, но я
Голос был иной. Тот, кто отозвался, был старше и ве-нетские слова выговаривал совсем по-другому: жестко, коверкая звуки. Хальг?!
Згур ударил коня каблуком и через мгновение оказался на берегу. Стена камыша была позади, прямо перед ним темнела лесная опушка. Костер горел чуть в стороне, а возле него столпились люди в знакомых рогатых шлемах. Згур придержал коня.
— Сюда! Маленький Згури все-таки промок! Пусть подсушит ножки!
«Рогатые» расступились. Вперед вышли двое — высокие, плечистые. На них не было шлемов. Отблеск костра осветил седые волосы того, кто шел первым. Второй был черен, как воронье крыло, длинные кудри падали на плечи, борода закрывала грудь.
Згур спрыгнул с коня, потрепал гнедого по крутой шее и, не торопясь, пошел навстречу. Седой, похоже, Хальг. Черный, наверно, родич, иначе не шел бы рядом с кону-гом…
Не доходя нескольких шагов, все трое остановились. Костер светил скандам в спину, но Згур уже мог разглядеть их лица. Седой, тот, что шел справа, был гладко выбрит, костистые скулы грозили порвать кожу, в небольших светлых глазах светилась насмешка. Второй, словно утонувший в черной бороде, смотрел угрюмо, набычась. Рука лежала на крыже меча — франкского, такого же, как у Згура.
— Чолом!
Згур взмахнул правой рукой, запоздало сообразив, что поздоровался по-огрски, словно перед Кеевыми кметами. Он хотел исправиться, повторив то же по-венетски, но этого не потребовалось. Седой внезапно захохотал.
— Чолом! — Рука в кольчужной чешуе взметнулась вверх. — Боги! Быть не может так! Ты что, есть сполот, парень?
Згур обомлел, но растерянность длилась всего мгновение. Почему бы бродягам-скандам не знать о сполотах?
— Я не сполот, — Згур проговорил это на родном наречии. — Тепло, но не горячо! Может, снова попробуешь?
— Ты волотич, — голос того, кто был моложе, внезапно дрогнул. — Хальг, он волотич! Великий Дий!
Згур вновь изумился — «черный» говорил по-сполотски, чисто, словно в Кей-городе родился.
— Так-так! — седой покачал головой, на худом бритом лице мелькнула усмешка. — А мы с тобой, Мислабури, понять не могли все, кто есть страшный маленький Згури-Смерть!
Мислабури? Вспомнилось — у Хальга есть родич. Кажется, его зовут Мислабури Рацимирсон…
— Хорошо есть! — седой сложил на груди длинные руки, окинул гостя внимательным взглядом. — Значит, это ты, маленький Згури Иворсон? А я есть старенький дряхлый Хальг, что очень-очень боится тебя!
Светлые глаза смеялись.
— Я Мислабури… Мислобор, — черный нерешительно протянул вперед огромную тяжелую ладонь. — Чолом, Згур! Как там… у нас?
У нас?! Теперь уже сомнений не оставалось. Мислобор! Имя сполотское, хотя и редкое…
— Пошли к огню, — седой сканд оглянулся, повел плечами. — Мы сегодня долго-долго ехали. Надо погреть мои очень старые кости…
У костра они остались втроем. Воины в рогатых шлемах отошли подальше, к самой опушке. Згур присел на сухую прошлогоднюю траву, протянул ладони к огню.
— «У нас»? Это где, Мислабури? В Савмате? В Коростене?
— В Ории, — Мислобор грустно улыбнулся. — У нас… Говорят, для изгнанника и дым отечества сладок…
На миг Згуру стало не по себе. Он вдруг представил, как сам расспрашивает случайного знакомца о доме. Но о чем сказать? О горящих волнах Денора? О новой смуте?
— Ты видел дядю Войчу?
— Кого? — поразился Згур. — Какого Войчу?
— Есть такой маленький-маленький Войча, — усмехнулся седой сканд. — Теперь он стал большой-большой Светлый Ксй. Наверно, он уже совсем забыть о свой маленький племяш и обо мне, старом Хальге. Но мы его помним.
И тут словно молния блеснула. Мислабури Рацимирсон — Мислобор, сын… Рацимира! Светлого Рацимира…
— Кей?!
Згур еле удержался, чтобы не вскочить, не замереть, подняв вверх подбородок и бросив руки на бедра, словно на большом смотре в Савмате, когда перед строем выносят алый Стяг с когтистым Орлом.
— Я был Кеем, Згур! — Темные глаза конуга блеснули затаенной болью. — Я был сыном Светлого… Но к чему вспоминать? Этого уже нет… Как там у нас, расскажи!
Говорить было трудно. Мысли перескакивали — Ко-ростень, Учельня, страшная Ночь Солнцеворота, сполоты и волотичи под Стягом Железного Сердца — и новая рознь, резня в харпийской земле, спор о Железном Венце, огры за широким Денором, хэйкан Сварг, чаклунья Танэла и всесильная Челеди…
Мислобор слушал, не перебивая, яркие губы сжались, нахмурились черные брови. На бритом костистом лице Хальга нельзя было заметить ничего — кроме легкой усмешки.
— Так-так, — проговорил он, когда Згур, выговорившись, умолк. — Бедному маленькому Войче тоже несладко есть. Бедный маленький Войча совсем забыть. Бедный маленький Войча никак не вспомнить, кто есть наследник Венца…
Наследник? Почему наследник? Згур попытался сообразить. По сполотскому обычаю наследовать должен младший. Потому и готовы многие в Савмате поддержать Веле-госта — согласно давнему праву. Но есть еще какой-то Кеев закон. Им в Учельне рассказывали… Лествица! Наследует старший в семье. После Войчемира старшим будет… сын Светлого Рацимира!