Орловы. На службе Отечеству
Шрифт:
Хотя и без рекомендаций Григория Её Величество понимала, на что способен младший брат её фаворита. Екатерина знает графу цену, знает, что это человек решительный и целеустремлённый до безрассудства. Откуда такая репутация? На то – отдельный, особый сюжет.
Глава IV. В которой Орловы начинают переворот, похитив государыню
Ранним утром 28 июня 1762 года в Петергоф, нещадно пыля, врывается экипаж. Лошади в мыле и еле дышат. Из экипажа вываливается румяный гигант и бежит к деревянному флигелю возле приземистого одноэтажного Каменного корпуса, который скоро переименуют в Екатерининский. Переименуют – конечно,
Здесь, во флигеле, живёт бывшая принцесса София Ангальт-Цербстская, ставшая в браке с Петром III великой княгиней Екатериной Алексеевной.
Обычное место её обитания – Елизаветинский дворец на Мойке. Поначалу это был небольшой усадебный дом для супруги Петра Великого – с видом на пространство, которое сегодня всем известно как Марсово поле, а тогда звалось Царицыным лугом. Дом был увенчан башенкой с золочёным шпилем и из-за неё носил название «Золотые хоромы». Екатерина Алексеевна это уютное, но слишком патриархальное здание не застала – оно было перестроено знаменитым Б. Ф. Растрелли ещё в 40-е годы «с крайним поспешанием». «Поспешание» было объяснимо тем, что 25 ноября 1741 года произошёл дворцовый переворот, в результате которого императрицей стала дочь Петра Великого Елизавета Петровна. Ей и досталось творение Растрелли, которое сам архитектор описывал так: «Это здание имело более 160 апартаментов, включая сюда и церковь, зал и галереи. Всё было украшено зеркалами и богатой скульптурой, равно как и новый сад, украшенный прекрасными фонтанами». Это он ещё не упомянул богатый декор светло-розовых фасадов, пышные подъездные портики и фигурные лестницы, статуи и вазы на фронтонах и балюстраде. Пространство до Мойки Растрелли украсил цветочными партерами с бассейнами сложных очертаний – Версаль да и только.
На судьбе этого места, однако, заметно сказались перипетии истории дома Романовых: творение Растрелли до нашего времени не сохранилось. Сын Екатерины II, Павел I велел «за ветхостью» снести тот самый Летний дворец Елизаветы Петровны, в котором сам родился, а вместо него возвести другую императорскую твердыню, в своём «рыцарском» вкусе. И окрасить новый Михайловский (он же Инженерный) замок – якобы – в цвет перчатки, оброненной на балу его фавориткой. Говорят, что при закладке нового дворца Павел заявил: хочу-де умереть на том же месте, где и родился.
Многие его затеи не сбудутся, но не эта: он действительно будет убит заговорщиками в Инженерном замке – не спасут ни ров, ни разводные мосты… Поистине, история умеет рифмовать!
Между прочим, самый представительный зал Летнего дворца назывался Тронным – как бы на что-то намекая бывшей принцессе, муж которой стал после кончины Елизаветы Петровны самодержцем.
Но сейчас Екатерина находилась не во дворце с Тронным залом, а в скромном флигеле Петергофа – лишь бы подальше от супруга. Недавно у них произошла очередная размолвка. Да ещё какая!
На торжественном обеде Пётр III предложил стоя выпить тост за здоровье императорской фамилии. Екатерина не поднялась при этом тосте. Её спросили – почему, она ответила, что императорская фамилия состоит из Петра III, её самой и наследника Павла, следовательно, вставать в присутствии императора она не обязана, так как равна ему по положению. Да ещё и нелестно отозвалась о ближайших родственниках императора – герцогах Гольштейнских, которые также считались частью императорской фамилии. Для бывшей принцессы далеко не самого знатного европейского рода это, может быть, и было слишком смело, но Екатерина Алексеевна успела утвердиться в понимании могущества династии Романовых, с которой теперь
Теперь она – в Петергофе, а он «жил и пьянствовал» в Ораниенбауме.
В кавычках – сведения, которые можно почерпнуть из письма Екатерины к Станиславу Понятовскому, которое издаётся в составе её «Собственноручных записок». Правда, верить всему, что она писала о тех днях 1762 года, как и о предшествующем периоде, затруднительно. Правильнее читать между строк – и тогда перед читателем встанет «собственноручная» же презентация императрицы, её характера. А уж о пребывании Петра в Ораниенбауме она могла совершенно достоверно знать лишь, что он там «жил», а не то, что он ещё и «пьянствовал». О каких-либо добродетелях императора мы никак не можем узнать от его супруги – учитывая их взаимоотношения. Мы никаким образом не желаем идеализировать образ Петра III. Просто, объективности ради, ещё раз подчёркиваем накал отношений между супругами.
Итак, рослый гвардеец без лишних вопросов допущен в покои деревянного флигеля, несмотря на ранее время – ещё шесть утра. Слуги гостя знают – это Алексей Орлов – брат фаворита Екатерины, Григория. И это является пропуском.
«Входит в мою комнату Алексей Орлов и говорит мне с большим спокойствием: «Пора вам вставать; всё готово для того, чтобы вас провозгласить». Я спросила у него подробности; он сказал мне: «Пассек арестован» («Собственноручные записки императрицы Екатерины II»).
Пётр Богданович Пассек – активный участник заговора, составившегося не вчера. Он служит в лейб-гвардии Преображенском полку, дружен с братьями Орловыми и возглавляет одно из «крыльев» тайного сообщества.
«До цугундера» его довела нелепая ситуация: распространились слухи, будто императрица то ли арестована, то ли и вовсе погибла; с этим слухом к офицеру Пассеку приходит солдат; Пассек прекрасно знает, что Екатерина цела и свободна, так что он просто отмахивается от доносчика, но тот, удивлённый безразличием Пассека, идёт к другому офицеру, капитану Измайлову, которого к тайному сообществу не привлекали. Измайлов тоже удивлён – и подозревает Пассека в измене. Капитан немедленно докладывает о Пассеке майору Воейкову, а тот приказывает Петра Пассека арестовать.
«Капитан Пассек отличался стойкостью, которую он проявил, оставаясь двенадцать часов под арестом», – пишет Екатерина. Солдаты-преображенцы предлагали своему командиру вызволить его из-под ареста. Записанный в Преображенский полк и в начале этого года туда явившийся Гаврила Романович Державин в своих «Записках» изложит дело так: «Собралась было рота во всём вооружении сама собою, без всякаго начальничья приказания». Но Пассек поопасся преждевременного бунта, на который ещё неизвестно, как отреагируют.
Орловы же обеспокоены другим: как бы арест Пассека не стал ниточкой, за которую потянут – и размотают весь клубок. Поэтому действовать надо решительно и быстро – в стиле Орловых.
Интересно, что Екатерина, если верить её воспоминаниям, не спрашивает у Алексея, что с его старшим братом. Григорий, между тем, – предмет её страстной любви. Он – третий нумер в том, если можно так выразиться, «донжуанском списке» Екатерины (после Сергея Салтыкова и Станислава Понятовского), за правильность которого почти ручаются историки. Более того: он будет оставаться её фаворитом дольше всех – 12 лет! И не просто могущественным фаворитом, а настоящей сердечной привязанностью.