Орлы и звезды. Красным по белому
Шрифт:
Еще до полудня приземлились в районе Пскова. Отсюда добираться до Питера будем по земле - все, кроме Алехновича. Ему перегонять самолет на заводской аэродром, ему держать ответ перед Сикорским. Впрочем, легенда у нас вполне правдоподобная. Наша гибель - ошибка. В небе были атакованы вражескими самолетами. Прорваться не вышло. Пришлось уходить в сторону Швейцарии. Там удалось заправиться. Больше решили не рисковать и рванули через Германию на Швецию. Немцы от нас такого не ожидали и пропустили. Не больно, конечно, складно, но может и прокатит. Если, конечно, не
Выгрузившись, мы поплелись к расположенным невдалеке строениям. И вот там нас ожидал сюрприз. На кромке летного поля, затянутый в кожу и ремни, стоял величественный, как монумент самому себе, Михаил Макарович Жехорский.
Глава десятая
Я смотрел на ползущую ко мне по летному полю черную гусеницу, слепленную из человеческих фигур. Лицо гусеницы - если, конечно, нафантазировать, что оно у гусениц есть - один в один походило на лицо Васича. Но меня больше интересовал тот, кто шел сразу за ним. Пока он шел с опущенной головой, видимо, боясь оступиться, я не спешил со скоропалительными выводами. Но вот он поднял голову, окинул меня безразличным взглядом и вернул надплечевое образование в прежнее положение. Однако этого мне вполне хватило для принятия окончательного решения - Ленин!
Подойдя вплотную Васич, молча, протянул руку, которую я так же молча пожал. Затем Васич отступил в сторону, пропуская на свое место Ленина.
– Знакомьтесь, Владимир Ильич, - произнес мой друг, - это тот самый Михаил Макарович Жехорский о котором я вам рассказывал.
В Ленинских глазах промелькнула та самая искра, от которой, видимо, сто лет назад и возник 'на горе всем буржуям' мировой пожар. Как-то оно будет нынче?
– Наслышан, батенька, наслышан, - произнес Ильич, пожимая мне руку.
– Чертовски, знаете ли, рад очному знакомству!
Вокруг нас уже сгрудились остальные прибывшие, и процедура знакомства продолжилась теперь уже в расширенном составе.
Прочтя в глазах Васича вопрос, я взглядом успокоил друга, сейчас, мол, все поймешь, потом громко, обращаясь ко всем сразу, произнес:
– Товарищи! Для вашей доставки в Петроград штаб Красной Гвардии по поручению Петросовета организовал поезд. Он ждет на станции, куда мы отправимся на автомобилях. Они стоят тут, рядом, вон за теми постройками.
После сказанного я забрал вещи из рук Надежды Константиновны и возглавил колонну. Завидя нас шофера легковушки и двух грузовиков стали заводить моторы.
– Давно ждете?
– спросил идущий рядом Васич.
– Со вчерашнего дня.
Перехватив удивленный взгляд друга, я поспешил исправиться:
– Я имел в виду, что в Пскове я со вчерашнего дня, к аэродрому часа два как подъехали.
– И чего тебя сюда принесло?
– продолжил допытываться Васич.
– О встрече, вроде, договоренности не было.
– Потом расскажу.
– Мы уже были около машин, и междусобойчик
– Товарищи!
– я опять привлек внимание всей аудитории.
– Рассаживайтесь по машинам! Владимир Ильич, Надежда Константиновна, прошу за мной!
Я повел чету Ульяновых к легковушке, а Васич отправился занимать место в грузовике.
Пройдя через здание Псковского вокзала, мы вышли на перрон, где на первом пути стоял бронепоезд. Теперь я даже не знал, на что мне смотреть. На ощетинившегося дулами орудий и пулеметов бронированного красавца с огромной звездой и названием 'Товарищ' крупными белыми буквами на борту тендера, или на растерянные лица моих попутчиков.
– Это и есть твой поезд?
– спросил протолкавшийся ко мне Васич.
– А что? По моему очень гламурненько, в духе, так сказать, времени - нет?
– Издеваешься?
– Отнюдь. Ты не смотри, что он с виду такой. Внутри вполне даже комфортно.
Васич посмотрел на меня таким страшным взглядом, что я решил слегка сдать позиции.
– Ладно, согласен. Насчет комфорта погорячился. Но ехать можно, я тебя уверяю. Сам второй день катаюсь. Я ведь в Псков, собственно, из-за него и прибыл. Тут теперь и Совет есть и даже своя Красная Гвардия. А бронепоезд им вроде как ни к чему. Вот они и предложили его нам. Штаб решил не отказываться, и вот я здесь. Осуществил так сказать приемку. Ну, и вас, заодно, встретил. Да ты не хмурься. Будет, может, немного жестковато, зато с какой помпой в Питер въедем!
Васич подозрительно на меня покосился.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что и торжественная встреча тоже будет?
– А как же, все чин-чинарем! Почетный красногвардейский караул, три роты: рабочие, солдаты и матросы. Члены Петросовета. Представители питерских предприятий. И кульминация шоу: речь товарища Ленина, произнесенная с крыши бронепоезда!
– Ты охренел?
– очень серьезно поинтересовался Васич.
Я вздохнул.
– Да лучше бы так. Не я это все придумал. ПК постарался. Ерш пытался возражать, мол, не надо шума, мол, надо дать товарищу Ленину адаптироваться к новой обстановке, но какой там! Вот мы и решили: если нельзя предотвратить, то надо возглавить. А тут еще бронепоезд подвернулся.
– Ладно. Я все понял, - кивнул головой Васич.
– А он что, сломанный?
– Кто?
– не понял я.
– Паровоз у бронепоезда.
– Нет, на ходу.
– А зачем тогда этот?
Васич кивнул в сторону головы состава, где пыхтел мощный и совсем не бронированный паровоз.
– Ах, это...
– теперь до меня дошло.
– Это так называемый 'черный' паровоз. Предназначен для быстрого передвижения бронепоезда вне боевых действий.
– Понятно, - буркнул Васич.
– Давай грузиться, что ли?
– ... Нет, это совершенно невозможно!
– Ленин зло поблескивал глазами.
– О каком выступлении вы говорите? Я давно не был в России. Мне надо хотя бы пару дней, чтобы оценить обстановку.