Оружие победы
Шрифт:
Довольно подробно проанализировав агрегаты, механизмы и даже отдельные детали, которые потребуют кардинальной переработки или модернизации, я объявил выбор и расстановку конструкторов, ответственных за различные виды работ, и перешел к срокам.
По моим предварительным расчетам получалось, что мы должны закончить всю техническую документацию орудия через три-четыре месяца, а опытный образец изготовить через шесть-семь месяцев от начала проектирования, то есть с сегодняшнего дня. Заводские испытания должны быть завершены не позже чем через полтора месяца после изготовления опытного образца.
Сроки жесткие, так быстро еще ни одна пушка не создавалась.
В заключение я отметил, что срок намечен очень сжатый, если сравнивать его с общепринятыми сроками, но в то же время он недопустимо велик для военного времени. А мы уже сегодня, в мирное время, повторил я, должны научиться работать так, как потребовалось бы во время войны. Обсуждение доклада проходило очень заинтересованно. Получила одобрение идея создания новой пушки на базе Ф-22, был утвержден индекс будущего орудия — Ф-22 УСВ, что означает усовершенствованная. Сделали ряд дельных замечаний по механизмам и агрегатам, не вызвала возражений и предложенная мной расстановка конструкторов.
В отношении совмещения процессов было много сомнений и опасений, так как мы таким методом еще не работали. Опасения высказывались, но никто не сказал, что сроки нереальны. Напротив, многие считали, что ответственная, большая работа в мирное время — самый подходящий момент, чтобы отрабатывать новые методы: плавать учатся на глубокой воде. Это меня порадовало, сомнений уже не оставалось.
В тот же день, покончив с организационными вопросами, я пригласил к себе Володю Норкина и сказал, что ему поручается конструктивно-технологическая компоновка новой пушки. Приступить к перечислению задач пушки я не успел. Володя буквально взмолился — он-де никогда такой работой не занимался и даже не знает, как к ней подступиться. Это не было для меня открытием. Но я знал и другое: думать, понимать и чертить он умел. Этого было достаточно. Я посоветовал Володе прекратить возражения и пообещал, что настанет время, когда он будет работать не по чужой указке, как нынче, а сам станет определять идеи пушек и перекладывать их на ватман.
Почти такой же разговор состоялся у меня и с Сашей Шишкиным. Ему была поручена разработка конструкций лобовой коробки для новой пушки. Деталь эта является составной частью нижнего станка орудия, она чрезвычайно важна и сложна. Когда Саша узнал, в чем заключается его задание, от волнения он даже потерял на мгновение дар речи. Но я не был склонен выслушивать его сомнения. Как говорится, глаза боятся, руки делают. Федор Михайлович
И уж совсем неожиданное для себя задание получил Борис Григорьевич Погосянц, скромный, очень трудолюбивый молодой инженер, который незадолго до этого прибыл к нам с Коломенского паровозостроительного завода. «Паровозник» так его и называли друзья. Уже в первые месяцы работы у нас он показал себя с самой лучшей стороны. Проектировал колеса для пушек. Теперь же для нашего нового орудия ему предстояло создать… прицел. Впрочем, пока не создать, а по-новому, максимально надежно установить на новой пушке прицел с Ф-22. Крепление прицела было слабым местом Ф-22. При каждом испытании большим числом выстрелов в отчете обязательно появлялась запись о необходимости сделать прочнее узлы, связывающие прицел с цапфой люльки. В конструкции Ф-22 УСВ мы уже не могли обходиться полумерами. Найти кардинальное решение и поручили Погосянцу.
— Как же мне устанавливать прицел, когда я его не знаю? — только и промолвил Борис Григорьевич.
— Придется узнать, — ответил я.
В то время мы имели прицелы самых различных заграничных фирм, но только не отечественные. С этим нельзя было мириться. И Погосянц со своим небольшим коллективом стал первым в стране конструктором отечественных прицелов. Он прекрасно, опережая сроки, справился со своим заданием по пушке Ф-22 УСВ и продолжал потом специализироваться на прицелах. Нелегкой оказалась эта наука, ему заново пришлось изучать теорию стрельбы, материальную часть прицелов, теоретические основы оптики и многое другое. Быстро рос молодой инженер. Вскоре мы заметили, что именно Погосянц стал в своей группе «фактическим лидером», если воспользоваться современной терминологией социологов, а «лидер формальный», прежний начальник отдела, становился помехой. Убрали помеху, и результаты не заставили себя ждать. «Паровозник» и его помощники создали первый отечественный прекрасный прицел для дивизионной пушки, затем последовали совершенные прицелы для тяжелой, автоматической зенитной, противотанковой и для танковой артиллерии.
Разумеется, давая Погосянцу задание на установку прицела пушки Ф-22 УСВ, я не мог предполагать, что это станет поворотным моментом в его творческой биографии. Сроки были сжаты, работа ответственная, и мне требовалась прежде всего уверенность, что человек весь выложится на этой работе. А знания и опыт — дело наживное.
Не знаю, таким ли осталось бы распределение заданий по пушке Ф-22 УСВ, если бы в нашем КБ был полный комплект опытных специалистов всех профилей. Но нам в то время приходилось идти на известный риск, поручая молодежи работу, которая была по плечу лишь зрелым конструкторам.
И вот легли первые, робкие пока еще карандашные линии на лист ватмана, наколотый на щиток Володи Норкина: пушка начала свой путь от карандаша к металлу.
2
С годами меняется точка зрения на события, которые в тот или иной момент составляли существо жизни человека, регламентировали все его мысли, поступки, распорядок всех 24 часов суток. Начиная с памятных апрельских дней 1938 года мы жили лишь одним — пушкой Ф-22 УСВ, выполнением графиков по каждой детали, по каждому узлу. И теперь, вспоминая те горячие недели и месяцы, я думаю не о том, как наши конструкторы, и молодые и зрелые, справлялись со своими заданиями, а о том, как раскрывались их характеры в преодолении трудностей осуществления большого, государственной важности дела.