Оружие юга

Тертлдав Гарри Норман

Когда Коделл, медленно и устало, вслед за детьми, вышел на улицу, он увидел ожидающего его чернокожего.

"Привет, Израиль," - сказал он.
– "Чем могу быть полезен тебе?"

"О, сар, вы можете. Я хотеть ваша помощь мне с моей ийсметикой, сар. Я вам платить за это." Он сунул руку в карман и достал желто-коричневую пятидолларовую банкноту Конфедерации.

"Стой, стой, стой," - замахал руками Коделл.
– "Зачем тебе нужен я, когда ты работаешь на Генри Плезанта. Он настоящий инженер - он знает о математике больше, чем я когда-либо узнаю сам."

"Да, сар, он это знает. Но один дело знать, другой

научить его меня: он говорить, что учиться так давно, что забыл как надо в школа, если вы понимать, что я имею в виду," - сказал Израиль. Коделл закивал; он знал, что такое бывает. Негр продолжал: "Но вы, сар, вы учитель. Вы знаете как из совсем безграмотный, делать учить шаг за шагом, как янки-учители делать мне когда я приходить к ним из Нью-Берна. А эти вот дробные части, они доводить меня до безумия. Я буду стараться, чтобы знать их, если я хотеть помочь книжный счет для масса Генри. Пожалуйста, научите меня, сар." Израиль снова достал банкноту.

Ничто на свете, даже бедная покойная Жозефина с ее обещаниями чувственных наслаждений, не могло бы так соблазнить Коделла, чем кто-то стоящий перед ним и умоляющий об учебе. То, что Израиль был черный, волновало его меньше, чем если бы такое случилось до войны. С одной стороны, Израиль был свободен. С другой стороны, он был уже грамотным и не пострадал из-за этого. Это не значило, что у Коделла вообще не было никаких сомнений. "Если я соглашусь учить тебя, Израиль, когда ты сможешь приходить в город? Разве Генри позволяет тебе отлынивать от работы?"

Израиль сожалеюще покачал головой. "Нет, сар, конечно он не будет. Я стараться делать работу быстро. Я закончить все сегодня рано как мог чтобы приходить и спрашивать вас. Но если вы согласен помочь мне учить, я приходить сразу, как я кончить работу и идти назад в темноте. Это не не иметь значения для мой сам."

"Сколько дней в неделю ты хотел бы делать это?" - спросил Коделл.

"Много, как вы хотеть мочь," - сразу ответил Израиль.

Коделл задумчиво смотрел на него. Если он имел в виду то, что он сказал, то у него было больше жажды знаний, чем у любого из обычных учеников в школе. Полный рабочий день, затем пять миль пешком в Нэшвилл, урок, снова пять миль обратно на ферму, вероятно, уже в ночное время и короткий сон…

"Если ты действительно хочешь попробовать, я думаю, мы могли бы заниматься три вечера в неделю и посмотреть, что из этого выйдет," - сказал Коделл. Ему и самому было любопытно, насколько негр сможет справиться с этим.

"Спасибо, сар, благодарю вас!" Большая счастливая улыбка Израиля растянулась во все лицо. Затем оно стало напряженным. "Сколько вы хотите, чтобы я вам платить?"

Если бы он мог себе это позволить, Коделл не взял бы ничего. Однако он не мог позволить себе такого, и он знал это, особенно учитывая предстоящие нищие месяцы предстоящего лета. "Как насчет пяти долларов за каждую неделю?"

"Большой деньги," - сказал Израиль печально. "Но думаю, я готов платить, если я хотеть учиться."

"Сколько ты зарабатываешь в неделю?" - спросил Коделл, желая посмотреть, что его новый ученик уже знает.

"Два доллара и пятьдесят центов," - ответил Израиль без колебаний. "Как вы меня спрашивать о наличных денег, я считать просто отлично. Но когда эти две с половиной бочки по три четверти фунтов каждый - о, я сам идет на куски."

"Все

не так уж плохо," - постарался обнадежить его Коделл. "Идем сейчас ко мне домой. Раз ты здесь, можно уже приступить к урокам - раньше начнешь, раньше научишься." И для меня неплохо, - расчетливо подумал он, - тем скорее я начну получать деньги. Он не стал приглашать Израиля в свою комнату. Они занимались на крыльце, пока не стало слишком темно, а затем какое-то время при свечах, склонив головы поближе друг к другу. При свечах получалось хуже, учеба пошла вкривь и вкось. Наконец Израиль поднялся. "Я лучше возвращаться, ко всему я уже проголодаться."

"Хорошо, Израиль. Увидимся в среду. Неплохое начало, я думаю." На самом деле, Коделл был впечатлен. По его собственным словам, Израиль был абсолютно безграмотным, пока не убежал на территорию, занятую федералами во время войны. Но учеба давалась ему достаточно легко, а сам факт его прихода к учителю свидетельствовал о его стремлении и готовности к знаниям.

Коделл задул свечи. Ночная темнота накрыла крыльцо, было жарко и душно, лишь слабый огонек светился внутри гостиной. Израиль споткнулся, спускаясь по лестнице, и через несколько шагов вышел на улицу. "Увидимся среда," - попрощался он. Звук его шагов постепенно затихал вдали. Барбара Битссетт сидела, ожидая вошедшего Коделла, ее полное лицо выражало негодование. Без предисловий она отрезала: "Я не хочу, чтобы негр ходил сюда, вы меня поняли?"

"Что? Почему нет?" - сказал застигнутый врасплох Коделл.

"Из- за того, что он негр, конечно," -удивилась хозяйка его вопросу.
– "Что будут говорить соседи, если они постоянно будут видеть негра у моего дома? Я не из тех белых отщепенцев, которые упали так низко, что дружат с рабами."

"Он свободный человек," - сказал Коделл. Это не произвело никакого впечатления на вдову Биссетт; она глубоко вздохнула, как обычно она делала, прежде чем разразиться нотациями. Прежде чем она вновь раскрыла рот, Коделл добавил: "Он просто изучает арифметику со мной."

"Меня не волнует, что он вообще делает, вы меня слышите?"

Грамотность Барбары Биссетт заключалась в том, что она могла написать свое имя, почитать немного, и посчитать деньги. Довольствуясь этим, она никогда не выражала никакой склонности, чтобы узнать больше. И сейчас она была в ярости: "Если он еще раз придет сюда, мистер Нейт Коделл, вы можете просто пойти и подыскать себе другое место для жилья, так вам будет более понятно?"

"Я понял вас," - безропотно сказал Коделл. Хотя он и не обзавелся множеством личных вещей, ему приходилось слишком часто собирать свои вещи, и менять местоприбывание во время своей службы в армии, так что он питал инстинктивное отвращение к самой идее переезда. "Мы будем встречаться где-нибудь в другом месте."

В среду он встретил Израиля далеко от дома вдовы Биссетт, повел его обратно в школу и усадил за парту. Занятия продолжились. Сложение и вычитание дробей удавались достаточно хорошо, пока они имели общий знаменатель. Но когда он сказал Израилю, что одна вторая, уменьшенная еще вдвое, является четвертью, негр покачал головой в недоумении. "Внизу под черточкой только двойки. Откуда может быть случиться четверть?"

"Потому что надо умножить их," - сказал терпеливо Коделл. "Сколько будет дважды два, если они не под чертой?"