ОСА-12
Шрифт:
– Что?
– удивился тот.
– Туда? В рассадник зла?
– Из этого “рассадника зла” выходят лучшие военные специалисты Альянса, спасающие такие никчемные шкуры, как твоя, - огрызнулся Райс, сбив с водителя всю спесь своим строгим холодным тоном.
– Живо внутрь!
Водитель, пробормотав что-то невразумительное, все же не стал спорить и направил кар внутрь по дороге меж коротко стриженных газонов. Потом остановил перед высоким красивым зданием.
Попав внутрь защищенного комплекса, Райс почувствовал некоторую дозу спокойствия. Отправив таксиста обратно, адмирал поднялся по ступеням крыльца и вошел внутрь.
Академия Межпланетного Воинского Обучения
Он миновал огромный холл, повстречав множество новичков. Но те лишь мельком взглянули на незнакомого человека и не проявили к его персоне никакого интереса, поскольку адмирал никогда не носил на своих погонах соответствующие званию нашивки. Это привлекало лишнее внимание и в повседневной жизни только мешало. Конечно, по предписаниям ему полагалось носить все свои лавры на форме и ходить с гордо поднятой головой, изображая из себя павлина и олицетворяя собой героический Альянс. Но Райс плевал на все предписания. И олицетворял собой, скорее, ту сторону государства, которую следовало скрывать за семью печатями. Он надевал адмиральскую форму только тогда, когда хотел кого-нибудь напугать. Хотя это ему зачастую удавалось проделывать даже без формы.
Преодолев резкими шагами холл, адмирал поднялся на второй этаж и миновал историческую галерею, выставившую напоказ все подвиги спецподразделения “N7”. Одно из голографических изображений было новым, установленным пару месяцев назад, и именно у него столпилось несколько новичков, которые с одухотворенными лицами обсуждали проекцию. Райсу даже не требовалось подходить ближе, чтобы понять, о чем монотонно повествует проекция: Скиллианский Блиц. Кажется, демонстрировался тот самый момент, когда лейтенант Джон Шепард указывал координаты пиратских наземных сил через допотопный передатчик, чтобы пометить объекты для ракетного удара фрегата “Азенкур” под командованием ныне погибшего капитана Румена, которому Альянс посмертно присвоил звание Героя.
Райс прекрасно знал все детали этого двенадцатичасового противостояния. Это было предметом его собственной гордости, ведь именно он, Серый Кардинал, как шептались за его спиной, нашел этот самородок по имени Шепард.
Наконец, завершив путь через галерею, адмирал прошел между корпусами и, введя свой код, вступил в корпус “N7”, попасть в который в статусе элитного бойца мечтал каждый из новичков.
Внутри было совсем немноголюдно, почти пустынно, в отличие от холлов МВО. Тому служила нехитрая причина: бойцов, получивших первоначальную квалификацию “N1”, дальше здесь не обучали, предпочитая зубрежкам действия в полевых условиях или подготовку на станции “Арктур”, откуда и прибыл адмирал. Но каждый солдат с высшей квалификацией имел в своем арсенале привилегию вернуться сюда в свою увольнительную и воспользоваться превосходными тренажерными залами, симуляторами, ресурсами и помощью как финансовой, так и психологической, если вдруг у него возникала такая необходимость. Альянс заботился о своей элите, поскольку только здоровый боец “N7” мог олицетворять собой мощь и незыблемость системы.
Миновав пост со скучающей от безделья охраной
На полностью роботизированном стрельбище никого не было, кроме одиноко застывшей на огневом рубеже фигуры, умело примкнувшей к упору, дабы понизить отдачу тяжелой снайперской винтовки “Герой”. Наметанный глаз адмирала определил: вторая модификация, заказанная корпусом “N7” на опробование.
Райс усмехнулся странному совпадению: человек, которого считали героем, пристреливал оружие с одноименным названием.
Адмирал не мог отказать себе в удовольствии немного понаблюдать за действиями стрелка и даже насладиться этими минутами тишины вдали ото всех глаз. Вот стрелок быстрыми и четкими движениями перезаряжает оружие проецировочными**** пулями, наводит прицел и, нарушая тишину, делает пробный выстрел. Сгусток энергии за микросекунды преодолевает многометровое расстояние до мишени и попадает ей почти в центр. Тогда стрелок терпеливо выверяет прицел, стреляет снова и попадает прямо в “яблочко”.
Помня о скором нашествии директора академии, Райс с чувством досады вышел из зоны наблюдения и пару раз похлопал в ладоши. Стрелок с привычной готовностью к любой неожиданности быстро развернул голову. Потом, умело переведя винтовку из боевого режима в безопасный, вытянулся по струнке.
– Сэр, - привычным тоном обратился он так, как обратился бы к любому офицеру рангом выше.
– Я здесь не в качестве адмирала, Джон, - сразу же отозвался Райс, подняв ладони вверх и намекая, что формальности излишни. Солдат не сдвинулся с места и по-прежнему буравил пространство перед собой, так что адмирал, с горечью вздохнув, скомандовал:
– Вольно, капитан.
Тот сразу же отмер, встав в другую ожидаемую позу: руки за спиной, ноги на расстоянии плеч. Райсу это напомнило детскую игру и даже бы повеселило, если б только это в очередной раз не доказывало, что Джон Шепард все еще злится. Хотя прошел уже почти год.
– Еще раз повторяю, Джон: я хочу поговорить неофициально. И это мой приказ, - строго проговорил Райс. Подействовало. Мужчина напротив после секундного обдумывания кивнул и расслабился. Тут же уперся спиной о стену и скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.
– О чем вы хотели поговорить?
Без “сэров” и какого-либо уточнения. Кажется, разговор будет не из легких.
Только сейчас Райс заметил, как изменился Джон. Он не видел своего подопечного с той злосчастной встречи после Блица* и, несмотря на все попытки хотя бы перекинуться с ним парой слов, натыкался только на холодное молчание. Потом Шепард и вовсе перестал отвечать на вызовы, давая понять, что уже все сказал.
Райсу было знакомо такое поведение. Джон сейчас был на той ступени, когда первое очарование благими целями и побуждениями прошло и ты начинаешь ощущать себя всего лишь в качестве обычного винтика в огромной огнедышащей паром и жаром машине Альянса, когда приходит твердое и очень неприятное понимание простой истины: солдаты, пропитанные идеализмом и верой в справедливость, не выигрывают войн. Их не выигрывают даже командиры, жертвующие такими идеалистами. Войны ведутся политиками, а победу одержит тот, у кого влияния и власти накопилось больше. И ничего в этом мире уже не изменить. Все слишком давно и надолго устаканилось именно в таком порядке.