Осада (Рулевой - 6)
Шрифт:
– Вилф Анзор, - опешил Бородов, - да ведь день только начался! Скоро начнется большая пирушка в честь князя. Горы превосходной еды и логийское вино! Этого никак нельзя пропускать!
– Он посмотрел на старинные механические часы, которые носил, - подарок от археологической экспедиции, которую он финансировал.
– У нас останется меньше метацикла не переодевание.
Снизу появились солдаты, ведущие за собой по воздуху вереницы чемоданов, и рубка преобразилась в гардеробную - для обоих полов. У медведей желание возникало, только когда их женщины были "в поре", как учтиво выражались содескийцы. С точки зрения Брима, это делало медвежье общество
– Забудь о своих недомоганиях, Вилфушка, - посоветовал Урсис через комнату. Глоток винца - лучшее лекарство во Вселенной, и чем больше таких глотков, тем лучше.
Брим усмехнулся помимо воли. Вино действительно исцеляет самые разные боли. И если он хоть что-нибудь смыслит в содескийских банкетах, ни на количество, ни на качество выпивки жаловаться не придется. Мысленно возблагодарив высшие силы, пославшие ему Барбюса, он открыл свой чемодан и стал переодеваться.
***
Банкет состоялся в городке нарядных, разноцветных палаток, окруженном двумя рядами краулеров - и синих, и зеленых. Брим и его друзья вошли с метели в один из самых просторных шатров. У входа стояли не меньше пятидесяти солдат, а четверо лакеев в белых бриджах, золотых ливреях и ярких скуфейках распахивали перед гостями входные полотнища. Внутри открывался высокий зал, где с потолка свисали фестоны шитой золотом ткани. На стенах пестрели живыми красками гобелены со сценами из содескийской истории. Тысячи дымящих, мерцающих свечей - настоящих, насколько Брим мог разобрать, - горели в огромных хрустальных люстрах, наполняя помещение светом и теплом. Но полу никакого внимания не уделили, и под ногами хлюпала грязь. Возможно, это единственная скидка князя на "полевые условия", усмехнулся про себя Брим.
Здесь собралось не меньше двухсот содескийских офицеров - они попивали вино из огромных хрустальных кубков и посылали в воздух, уже затуманенный свечами, клубы дыма из своих трубок. Их парадные мундиры относились еще к временам великой медвежьей империи, но, впрочем, не так уж отличались от авалонской формы: белый двубортный китель, белая рубашка с черным галстуком, серые бриджи или широкие брюки с красными лампасами по бокам и высокие черные сапоги. Все это разнообразилось аксельбантами с портупеями - одни роскошнее других. Знаки отличия, кроме головных уборов (порой вычурных до смешного), помещались на воротниках и погонах, а генералы вдобавок носили пуговицы и эмблемы. Здесь, на голой планете, после целого дня утомительных учений, весь этот блеск казался Бриму совершенно невероятным - а если вспомнить о грозящей войне, которую эти офицеры легко могли проиграть, то и суетным.
Великолепный мажордом - явно подвизающийся при дворе, - увидев Бородова, сверился со своей памятной планшеткой, затем низко поклонился, дунул в серебряный свисток и пространно объявил новоприбывших по-содескийски. Блестящая толпа с вежливыми аплодисментами раздалась, слуги в высоких сапогах подошли к кубкам на подносах, и трое друзей, взяв себе вина, влились в шумное сборище.
Урсис и Бородов принялись знакомить Брима с присутствующими, что сопровождалось множеством цветистых фраз. Серьезные разговоры о военных делах здесь казались неуместными. Одна пожилая медведица на безупречном авалонском спросила его о "Звездном Огне", но не успел Брим толком ответить, как она отвернулась и заговорила с кем-то другим. После этого он отделывался краткими, ничего не значащими репликами, каких от него, очевидно, и ждали.
Внезапно высоченные дворцовые гвардейцы -
Вскоре у входа возникла суета, и порыв морозного воздуха привлек общее внимание.
– Прибыл брат Анастаса Алексия, великий князь Николай, - пояснил Урсис, взглянув поверх очков.
– И его свита, - неодобрительно фыркнул Бородов.
– Уж одну-то ночь Николай мог бы проспать и один.
Гвардейцы встали навытяжку, и между их шеренгами появился небольшой темный медведь, чей облик - явно отретушированный - красовался над входом каждого содескийского общественного здания: великий князь Николай. Он носил фельдмаршальские звезды с гирляндами и нехитрый головной убор: восьмиконечную корону с блестящими камнями.
За ним шли пышно разодетые штатские лица - видимо, высшие придворные чины. Брим узнал торчащую челюсть Огона Ростова, министра финансов - этот медведь часто бывал в Авалоне. Словина Бржмель, министр иностранных дел, тоже легко узнавалась по большому черному носу. Многие другие тоже показались Бриму знакомыми, возможно, по его прежним визитам в Содеску, но он не мог вспомнить, как кого зовут.
За должностными лицами последовала волна нарядных медведиц во главе с великой княгиней Катериной. На ней было пышное белое платье, украшенное жемчугом, на который можно было купить не меньше полудюжины "Звездных Огней" и в течение стандартного года платить жалованье их экипажам.
– Бедная женщина.
– Урсис насмешливо возвел глаза к небу.
– Нельзя же выставлять свою нищету на всеобщее обозрение.
– Я постараюсь не замечать, - в лад ему ответил Брим.
Двор стал обходить зал, сопутствуемый низкими поклонами собравшихся. Князь время от времени обменивался несколькими словами с избранными членами офицерского корпуса. Он поболтал немного с Бородовым, кивнул Урсису при этом, потом поднял брови и уставился прямо на Брима. Бородов, выслушав вопрос брата, ответил что-то, включавшее слова "Вилф Анзор".
Князь снова устремил на Брима задумчивый взгляд.
– Адмирал Брим, - сказал он на безупречном авалонском, - я слышал о вас и о героизме, который вы проявили во время битвы за Авалон.
Бриму как гражданину Империи воспрещалось кланяться кому бы то ни было, и он лишь склонил голову в ответ на этот панегирик.
– Я польщен, ваше величество.
– Да, это понятно, - с улыбкой кивнул князь.
– Я редко заговариваю с кем-либо ниже барона. "Когда скальные волки начинают скользить по льду, время камышовых змей проходит", как говорится.
– И князь, словно приняв какое-то решение, заверил:
– Мы еще встретимся, адмирал, когда настанет время - и оно непременно настанет.
– С этими словами он кивнул брату и отошел, а придворные потянулись за ним, улыбаясь и кивая имперскому гостю.
После этого Брима чуть не задавили - офицеры смекнули, что этот невидный имперский адмирал на самом деле важная персона. Все сразу заговорили об Имперском Флоте - притом по-авалонски. Брим едва сдерживал смех, дивясь, как это заслуженные медведи сумели так быстро усвоить его язык, если совсем недавно они говорили только по-содескийски!