Осада
Шрифт:
Одного из тринадцатилетних он выделил особо. Он тоже играли в знакомые игры, Кондрат заметил. И незаметно стал наставником Николая. С разрешения отца Саввы стал учить непосредственно его одного премудростям богословия, благо, Колька сопротивлялся не шибко сильно, сам почувствовав влечение к молодому дьяку с нежным лицом и вкрадчивыми речами. Сам обнажившись впервые пред ним. Отдав свое тело его тонким пальцам.
Подъехавший автобус устало фыркнул, обдав собравшихся на остановке обжигающим жаром раскаленного мотора. Кондрат очнулся от сладких воспоминаний, достал проездной, стал протискиваться в салон. Южное Бутово это так далеко не Москва, что Микешину понадобится часа два, дабы добраться до храма Ктулху. Сперва автобусом он доберется до легкого метро. Потом обычным, пересекши Третий Рим, он доберется до троллейбуса, который и привезет его к храму. Туда он прибудет в семь, как
Вот и легкое метро. Микешин поднялся на станцию, возвышавшуюся над улицей метров на десять, и надежно прикрытую от взглядов ненадежными пластиковыми щитами – якобы поглотителями шума, ни в коей мере шум этот не поглощающие. Дождался подхода поезда, и всю дорогу, поверх щитов, разглядывал приближающуюся Москву. Когда короткий состав, в котором народу набилось как сельдей в бочку, подходил к конечной, Кондрат приподнялся на цыпочки, выискивая в просветах домов окружную дорогу. Он давно уже слышал, первый раз от покойной Лены Домбаевой, что Москву оцепят. Пока этого не случилось, пока проезд всякого встречного, поперечного в нее открыт, только на станциях лютует милиция, задерживая всех, у кого подозрительное лицо и не в порядке регистрация. Но после небольшой взятки отпускает. Сами ведь не местные, что другим жизнь осложнять.
Вот только по настойчивым требованиям мэра, который выделил и гастарбайтеров и технику в кратчайшие сроки, уже вовсю идут работы по созданию «пятого кольца», как ее уже прозвали острословы-москвичи. Полоса безопасности перед МКАД и развязками уже создана, пустое пространство шириной метров сто, под это дело снесено изрядное количество гаражей, ветхих строений, в том числе жилых, чьи жители переселены в экстренном порядке, уж так и быть, в первопрестольную. Мэр не остановился даже перед сносом двух огромных торговых центров, построенных впритирку к наружной стороне автодороги, хотя страшно даже представить, какие деньги на этом потерял – ведь это была собственность его супруги. Теперь на развязках спешно оборудуются посты ГАИ, а по всему периметру дороги возводится четырехметровая стена из рабицы и колючей проволоки. Вроде бы необходимость в сооружении этой преграды отпала, однако, несмотря на все заверения военных, она продолжает возводиться.
Микешин всматривался меж домов, и успел-таки увидеть блеснувшую колючку, выровненную контрольную полосу перед ней и строительную технику, продолжавшую укреплять подходы к Москве. Словно мэр не надеялся на военных, а решил защищаться самостоятельно. И неважно во сколько ему это встало – спокойный сон дороже. Хотя мэр и так живет за семью печатями, что ему переводить весь мегаполис на осадное положение?
Купол храма, возвышающийся над продуваемой всеми ветрами землей, оказался лишь слегка поврежден Константином, все выбоины и царапины давно отреставрировали, снаружи он, как и в момент открытия, выглядел на загляденье. Будто древность неведомых веков, только что извлеченная на поверхность трудами батальона архитекторов. Тот же величественный портик, украшенный поразительной красоты фризом, те же статуи неведомых существ живших, в незапамятные времена, когда боги были еще так молоды, та же таинственная подсветка возле каждой колонны, придававшая входу в храм еще большее величие. И конечно, безумной красоты отделка внутреннего убранства сооружения. Говорят, на него бухнули около сотни миллионов долларов, тех еще долларов, докризисных.
Войдя через главные двери, Кондрат невольно замер, оглядываясь. Неожиданно он услышал знакомый булькающий звук, не воспроизводимый ничем иным в этом мире. Вздрогнул и оглянулся, едва не столкнувшись с Сердюком.
Антон подошел к нему, тряхнул за руку, вокруг еще ходил обслуживающий персонал, переговариваясь по рации, где-то слышался стук молотка, нервные голоса доносились из коридоров. Храм спешно готовился к приему гостей.
– Программа у нас поменялась значительно, – сказал Антон, приступая сразу к делу, подсовывая распечатку. – Я бы с удовольствием прикрыл эту шарашку, но народ требует зрелищ, и не только наш народ. Прошлую программу посмотрело, с учетом повторов, полмиллиарда человек, нынешнюю в прямом эфире будет зреть не меньше. Выходим на олимпийский уровень, – он хмыкнул. В этот момент звук повторился, Кондрат, подумавший
– Так что с программой? – выдавил Кондрат.
– Сам понимаешь, Домбаева бродит, неприкаянная, невесть где. Жалко девочку, вот так попала по глупости. Вместо нее теперь будет Ноймайер. А на смену Светлана Шульгина. Ты ее должен хорошо знать, она вела передачу «Третий Рим» на Третьем канале. Твоего отца Анисима туда приглашали.
– Разумеется, помню, – немного заторможенная, потерянная девица, дочка хозяина этого канала, неожиданно решила стать ведущей в главной передаче у папы. Хорошо, ей в помощь был придан молодой человек с языком без костей, так что Шульгина просто красовалась в кадре – на что имела полное право – ее аппетитные формы служили предметом для бурных дискуссий в сети. А о романе с Ритой Ноймайер, по-моему упоминала она сама. Или ему теперь во всем и во всех в этой среде видится греховная изнанка? А если так… почему она до сих пор ведет ту передачу? Вроде бы богословская, просветительская, для молодежи, да еще одобрена самим патриархом – неужто он не в курсе? Или цель оправдывает средства? И что ведущая церковной передачи может преспокойно сообщать подробности своих отношений с депутатом Госдумы, председателем комитета культуры безо всякого стеснения? Хотя о каком стеснении можно говорить в этой среде.
– Теперь нам придется выкручиваться. Лена бы хорошо сказала, язык у девочки подвешен, трещала без умолку, – Кондрат не понимал, Сердюк всерьез опечален гибелью Домбаевой или ему все равно. – А тут такая жестокая случайность. Обидно, просто обидно. Особенно теперь, когда Ноймайер будет вести представление. Она же хоть и депутат, но двух слов без бумажки связать не может. Гимнастка, что же ты хочешь. Да и Шульгина…. Ладно, ты хоть текст помнишь? – он кивнул, Антон, на ходу доставая мобильный, вышел в коридор.
Кондрат проглядел поправки, их было немного, запомнить несложно. Времени до начала представления без меры. Но одному было как-то неспокойно, он вышел в коридор, отыскал Сердюка. Вдвоем прошлись по «ответственным местам», как называл их сам Антон. Спустились в подвальные помещения, к колодцу, Кондрат долго изучал люк, пока Сердюк ссорился с рабочими. Позже они поднялись на верхние этажи, изучая расположение софитов. Затем вернулись в кабинет.
Через час прибыла Рита Ноймайер вместе с Маратом Бахметьевым. Хозяин придирчиво оглядывал прибывшее телевидение – человек тридцать съемочной группы, продажа прав прямой трансляции на семьдесят восемь стран мира. Осветители уже закончили монтаж дополнительных софитов. Техники спешно выставляли на отведенные места камеры, завершали проводку звукозаписывающей аппаратуры. Бахметьев прошелся по местам дислокации камер, затем так же спустился к люку колодца. Кондрат наблюдал за ним из окна кабинета Сердюка, не видного из зала.
Неожиданно дверь открылась, вошла депутат Госдумы, председатель комитета по культуре, Рита Ноймайер. Невысокая, темноволосая девица, не сказать, чтобы худощавая, стройная, сохранившая былую гибкость, преумноженную той томной, изысканной грацией, что далась ей многочасовыми тренировками. Она вошла в кабинет без стука, подошла к столу хозяина и, тут только заметив Кондрата, остановилась.
– Мой сценарий у тебя, жрец? – улыбнувшись спросила она, протягивая руку. Микешин поднялся и быстро пожал ладонь. Лицо Ноймайер отобразило мимолетное недовольство, у Кондрата разом вспотели руки. Так всегда с ним, когда он волнуется. Наверное, она уже знала, потому пожатие было столь кратким, он даже не успел как следует сжать ее ладонь. И почему-то подумал, что руку следовало бы поцеловать. – Не в курсе, куда Антон его запихал?
– Ах, да… сейчас, – Микешин подал ей папку с инициалами «Р.М.», Рита немедленно открыла ее и разочаровано закрыла.
– Этого мне за неделю не выучить. Вот чертова работенка, на самом деле. А завтра выступление на заседании.
– Сочувствую, – пробормотал Кондрат, собираясь снова углубиться в текст, и решая про себя, дадут ли ему на сей раз посох, или обойдется; но Рита была настроена на разговор.
– Слышал скандал, насчет кинотеатра «Фитиль»? Нет? Не в курсе? Надо же. А там подпольно крутили мультики для детей. Вот недавно даже премьеру устроили… как же его… «Приключения зайчика Шнуфеля». Что за дурацкое имя, еврейское, что ли, на самом деле, не понимаю.