Осада
Шрифт:
– Вот вам, держите на память. Прибудете в Рязань, отметьтесь. Все равно придется через посты проезжать. Предъявите там.
– Что это? – не понял Андрей Кузьмич. Лейтенант хмыкнул.
– Пропуск в Москву. На допрос к следователю по делу об аварии. Ну и обо всем остальном. Короче, держи при себе и смотри не теряй, – он обернулся: – Все, поехали. Еременко, про фуру не забудь.
– Подождите, вы же так не можете! – вспыхнула Настя.
– Разбираться приедете в отделение.
– Какое? – на глазах Насти выступили слезы. – Вы думаете, вы его спрячете. Я все равно найду.
– Кого прятать, его? Да с чего бы. Моя фамилия Чаплин, Игорь Станиславович, со своей группой придан в усиление поста ГАИ
Младший лейтенант забрался в «Исудзу» и медленно покатил за отчалившим «уазиком». Настя постояла нерешительно на середине пустого шоссе и подошла к отцу. Заплакала.
– Ну, будет, будет, дочка. Все обошлось. Ты как, в порядке?
– В порядке. А вот… вы-то как? – наконец, спросила она. Лиза, доселе безмолвно стоявшая на обочине, подбежала и прижалась к ней.
– Ничего. Я вот устал только… немного. Из-за всего этого, – от отца пахнуло прохладным запахом валидола. – Твоя мама молодец. Все прошло без сучка, без задоринки. А Лиза… без нее мы бы не справились.
– Они бы не справились. Мама Таня только к утру родила. А вечером воды отошли. Представляешь?
– Ты-то откуда в этом разбираешься? – но Лиза ничего не ответила и гордо пошла к разбитой машине.
– Можем ехать, – тихо сказал Андрей Кузьмич. – Настя, я бы мог тебя попросить. Немного повезти машину. До ближайшей колонки. Мы бы заправились, отдохнули, а потом…
Она помолчала. Татьяна выглянула в окно, прижала к себе новорожденную дочь, осторожно, чтобы не потревожить спящую красавицу, закутанную в простыню и плед.
– Дочка, поведи немного. Как умеешь. Отец неделю не спал, нас охранял. Ты даже представить не можешь, что было.
– Пап, ты только покажи, что и как. А то я…
Он показал. Сел рядом, пересадив Лизу на заднее сиденье, пристегнул к сиденью, завел машину, показав, как надо трогаться с места. Изредка помогал крутить ставший тугим руль, переключал за нее скорости механической коробки передач. Больше шестидесяти «копейка» и так не могла выжать, а после столкновения третью передачу и вовсе заклинило. Ехали от силы тридцать пять, но и это для Насти оказалось быстрым.
Дорога была по-прежнему пустой, лишь редкие спецмашины проносились навстречу или обгоняли их, недовольно сигналя фарами. Через полчаса Настя немного освоилась, и не шарахалась в сторону после каждого сигнала. Когда впереди замаячил мост через небольшую речушку, она управлялась с «Жигулями» достаточно уверенно. Уже не путала газ со сцеплением, спокойно держала руль. До Коломны оставалось всего ничего, когда позади сверкнула проблесковыми огнями и взвыла сиреной чиновничья машина. Не одна, три. Мегафон рявкнул: «Жигули», немедленно прижмитесь к обочине». Мост находился совсем рядом, кортеж пролетел пулей, тревожно завывая и покрякивая на едва ползущую «копейку». Обочины не было, но Настя послушно свернула. И от волнения снова позабыв, где тормоз, слетела с дороги, направив машину к реке. Тормоза взвизгнули и замолчали, заблокированные колеса потеряли землю, а когда обрели ее, неуправляемый автомобиль на невиданной для него прежде скорости летел под откос. И в конце пути косо ударился в молодые березки, ломая их, сминая кузов. Машину развернуло, бросило вниз, истошный крик, оборвался на излете.
Мотор зашипел и загорелся. Но из остановившейся у самой воды машины никто не вышел. Только спустя четверть часа Настя пришла в себя от сильного жара, смогла отстегнуться и выбраться наружу. Она обошла «копейку», стараясь не смотреть на изувеченные тела, и не могла не смотреть. Болел правый бок, кажется, перелом ребра. И рука покалывала, но ей она могла шевелить. Просто удивительно, что она так легко отделалась. Но ведь она была единственной,
Зачем? Она не знала. И посидев до тех пор, пока машина не прогорела вся, до остова, пока тошнотворный запах паленого мяса не выветрился, пока слезы не иссякли, пока желудок не опорожнился, она поднялась к мосту. Встала на двойной сплошной, поджидая первую попавшуюся машину. Не загадывая. Ей теперь действительно было все равно, куда ехать. Оба города, что Москва, откуда ее изгнали, что Рязань, где ее продавали, были равнозначны. Так получилось, что была выбрана Рязань. Микроавтобус «Газель» остановился, женщина средних лет, сидевшая за рулем, согласилась подбросить. Она уселась на сиденье, оглянулась на пустой салон.
– Домой возвращаюсь, со смены, – сказала женщина. – А ты?
– Я… уезжаю, – тихо ответила она.
– Не против, если я включу музыку?
– Нет.
Из динамика донесся голос Джо Досена. Любимый исполнитель ее мамы. Но плакать она не могла больше, слушала, опустив покрасневшие, опухшие глаза к полу, песню «Если б не было тебя». Огни большого города приближались неотвратимо.
62.
Четырнадцатого собрался первый военный Совбез. Немного обсуждали ход операции, признав его «очень удачным», решили как-то это дело отметить. Президент заговорил о праздновании Дня флага. Думе неплохо внести этот день в число праздничных, пожертвовав бессмысленным, так и не прижившимся, четвертым ноября, а так же третьим-пятым января, взамен сделав выходным тридцать первое декабря. Кажется, Денис Андреевич, долго готовился к этому экспромту, его монолог прозвучал непривычно сочно и ярко. Пашков подхватил, остальные согласно подняли руки. На меня была возложена традиционная задача расписать красками перед прессой и обеспечить картинку на государственных каналах. На Яковлева – обеспечить безопасность массовых народных гуляний. На министра информации – обеспечение смысловой нагрузки этих гуляний.
Затем неожиданно заговорили о смерти президента Чечни от пули неизвестного снайпера. Решили еще повременить с известием о его гибели, обстановка в республике и так не радовала, если сообщить невовремя, еще народ выйдет на улицы праздновать. Кровников у него за годы правления набралось с дивизию. А пока этого не случилось, Совбез взял паузу до вторника. В тот день утром президент отправился на встречу с мэром столицы, по поводу проведения полномасштабных гуляний, а я, после дюжин обязательных звонков и факсов, заскочил в президентскую библиотеку, перевести одно довольно сложное эссе с немецкого, опубликованное в «Шпигеле». Уже закончив, в дверях натолкнулся на Пашкова.
– Практикуетесь, – хмыкнул он, глядя на журнал. – Может, помочь?
– Это техническая статья, много малоупотребительных терминов.
– Я так и понял. Скажите, Торопец, вы давно здесь сидите? С патриархом не сталкивались?
– А он должен был сюда зайти?
– Не ерничайте, он снова срывает встречу. Я подумал… да неважно. От Кирилла всего можно ожидать. Мы назначили переговоры на час, а сейчас уже четверть второго. В прошлый раз, вчера он отнекивался, принимая каких-то особых паломников, теперь до него вообще не дозвонишься. В Патриархии сообщили, что выехал, и как сквозь землю. Да лучше б так и было, – в сердцах разоткровенничался премьер. – На кой мы его выбрали, никак не пойму. Теперь собрал армию и нам же еще условия выдвигает.