Осада
Шрифт:
– Ждать, – коротко произнес Лаврентьев. – Пока мы можем только это. Страны НАТО хотят вернуть территорию себе, Англия заинтересована больше всех, поскольку оттуда она сможет легко перекрывать морские пути да и контролировать рыбную ловлю в регионе. А это удар по Шотландии.
– Флот дает возможность рыбакам выходить в море? – спросил я.
– Да, пока да. Иначе исландцы бы не смогли продержаться столько. А вот с нашей базой неприятности.
– Я знаю, – ответил Грудень, поморщившись. – Если вы о беженцах, то мы приняли две с половиной сотни человек с обоими паспортами. И пока отстреливаемся, слава богу, только от зомби.
– Вполне возможны провокации со стороны англичан, – предупредил начальник ГРУ. – Макдуф обещал принять суда с беженцами, англичане пока совещаются, как их пропустить, как
– Скорее, они найдут там нас, – заметил Нефедов. – Наших на острове сейчас сто двенадцать человек, и с беженцами отправятся многие.
Спорить никто не стал, поговорили о возможных ответных действиях. Затем Грудень доложил о ситуации с живыми мертвецами.
– В настоящий момент войска зачищают основные магистрали и прилегающие к ним поселки. В дальнейшем, с конца этой недели мы перейдем к планомерному освобождению захваченных территорий.
– Простите, Валерий Григорьевич, с конца, это с какого именно числа? – тут же встрял я, вспомнив о сафари.
– Не раньше двадцатого, Артем. К празднику должны создать пояс вокруг обеих столиц, а там проведем передислокацию и будем действовать разрозненными группами. Возможно, для скорости, в сентябре подключим и срочников, на резерв. Они уже пообтерлись, к тому времени привыкнут, – он помолчал и добавил, – Хорошо бы к этому времени наш аэропорт восстановился бы. Ситуация в Исландии очень тяжелая.
И замолчал. Слова больше никто не брал, Денис Андреевич попросил сообщить министра финансов Эггера о прогнозе ситуации на рынках. На этой приятной ноте и закончили.
Все оставшееся время до выходных я крутился как белка в колесе, получая и передавая распоряжения, касательно совмещения действий президента и прессы. Визит в Питер Денис Андреевич не отменил, торжества он планировал начать там, а вечером прибыть в Москву на концерт.
В пятницу утром мне позвонили из Ганновера как раз насчет концерта. Любимая группа президента «Скорпионз» прослышав о намечающихся торжествах, а о них трудно было не прослышать, мы раструбили об этом на весь мир, возжелала принять в них участие. И всего за полмиллиона евро. Можно за четыреста тысяч, не стал упираться агент.
– Концерт бесплатный. Мы все делаем для народа, – отрезал я. – Так что мы с удовольствием примем вас, но оплатить сможем только перелет, проживание в гостинице, ну и… как это у называется… причуды певцов.
Агент хохотнул, но, отключив связь на минутку, вернулся и дал согласие. «Скорпионз» согласились выступать за икру. Всем, кроме Дениса Андреевича, конечно, я немедленно растиражировал грядущий анонс, пускай для него выступление артистов будет сюрпризом.
Как-то вот так в делах время докатилось до субботы. Глава Администрации умчался в Череповец, где я его видел по телевизору, а затем он мне дал несколько ЦУ посредством видеосвязи. Утром, закончив встречу с представителями Первого канала, я вернулся к себе и стал изучать полученные сводки, затем происшествия, ленту новостей. Около полудня, да, на часах значилось примерно столько, я наткнулся на сообщение с пометкой «срочно». «Вчера вечером по невыясненным причинам, погибла известная поп-дива, актриса и ведущая Лена Домбаева. В настоящий момент сотрудниками МЧС ведутся розыски тела покойной. Несчастье произошло во время пикника вблизи подмосковного Звенигорода, где собрались отдохнуть…». Дальше я не стал читать. В глазах потемнело.
Я выключил монитор и откинулся на спинку кресла. Женщины уходили от меня одна за одной. Словно сама Милена следила, чтобы ее сон сбывался с исключительной точностью. Уходили, не задерживаясь, создавая пустое пространство, в котором, как в эпицентре урагана, я пребывал в полнейшем безмолвии. Я набрал номер Валерии, но линия по-прежнему отвечала однозначными пустыми гудками. Она не хотела вычеркивать меня из черного списка. И тогда я позвонил единственной, кому был всегда дорог и на кого мог рассчитывать, что бы ни случилось. Прежде я не звонил ей, вот уже сколько, несколько недель, месяц, наверное. Только она тревожилась за меня, она одна. Набрал со служебного номер телефона в Барвихе, после третьего гудка трубку сняли.
– Мама, – тихо произнес я, – можно я приеду к тебе сегодня?
63.
– Телячьи нежности на возвращение, когда я соскучусь, – безапелляционно ответил тот. Уже стал ершистым, выставил свои колючки. Не терпится остаться одному.
– Будешь гулять, возвращайся не поздно.
– Уж точно пораньше тебя.
И наконец, смилостивился, согласился на поцелуй. Кондрат еще раз обнял его, перекрестил, и вышел, дождавшись, чтобы Колька закрыл за ним дверь. Только убедившись, что замок щелкнул, подошел к лифту и нажал кнопку вызова.
Кто только придумал назвать Южное Бутово Москвой? Это такой край земли, такая глушь, кажется, из другого города попасть в нужное место первопрестольной несравнимо проще. Ведь машины у него как не было, так и нет, в «гламурной церкви», средство передвижения у них с иереем одно, новенькая серебристая «семерка» БМВ, а если Кондрату самому было надобно попасть на требу, то он прекрасно добирался на своих двоих, благо, все жили по соседству, жены, мужья, любовники и любовницы, а так же сами высокопоставленные, знаменитые или просто очень богатые люди. На требах Кондрат исполнял разве что самые простые обязанности, да и в церкви, вершить судьбы людские просили прежде всего протоиерея отца Анисима, а уж потом, за голос да несравненную риторику, отца Савву. Впрочем, многие говорили, будто ритор он получше самого отца Саввы, а потому, когда ему в кои-то веки приходилось читать проповеди, народ собирался искушенный –молодицы одного с ним возраста да помладше. Впрочем, на уме у них явно было не душеспасение, наоборот. Молодой дьяк, с льняными волосами до плеч в модного кроя рясе – ну чем не завлекательный персонаж. Как подобное случилось – сказать спасибо следует отцу Савве, именно по его протекции, на выпускных экзаменах семинарии, его отпустили в помощь иерею, поостерегшись обычного для таких случаях жребия. Неудивительно, что новоиспеченный дьяк бродил, аки тень, за своим благодетелем.
Он ведь детдомовский, вот и узрел в отце-настоятеле не виденного прежде родителя. Как пытался узреть в прежних учителях семинарии. Как пытался еще раньше, в детском доме…. Всякий раз безуспешно. Он искал потерянной любви, но в том месте всякий искал ее. И находил разве что среди своих сверстников. В странных играх, пришедших к ним в пору созревания, коим и названия никто не придумывал. Просто игрались, и все.
Вот только, как вышло, для него это был не переходный период на пути к завершению поисков. Это само по себе сперва стало потребностью – прижаться к приятелю, прижав его к стенке, и коснуться интимного места, сжать, не больно, но достаточно, чтобы дать понять, дать почувствовать, получить в ответ. Возможно, он заигрался в них. Он пытался уйти – в семинарию, как это называлось «познать Бога», но только чувствовал, что это как раз Бог познает их – и снова становился тем же податливым и желанным, чего от него и добивались товарищи по игре. Он желал их желаний, их сбитого взволнованного, встревоженного дыхания на своей шее, прижавшихся тел. В те годы он не видел в том греха, никто из игравшихся греха не видел, ибо они знали, предчувствовали: сейчас ты таков, а через пару лет позабудешь о прежних своих устремлениях.
Он заигрался. И когда остался в желаньях своих один, попытался поначалу вытравить их из себя. Стал смиренным, впрочем, ему было не привыкать. Стал покорным и внимательным. Пытался стать аскетом, но и это давалось ему лишь три долгих-предолгих года. Многие семинаристы стремительно выскакивали за семинаристок, благо тех на их курсе оказалось куда больше мальчиков, распределялись по церквам.
А он остался до конца учебы. Покуда его не нашел отец Савва. Покуда он не перебрался в причт «гламурного храма». И покуда ему не выпало благословение на нравоучительные беседы с детдомовцами, коих курировала церковь, готовя себе пополнение в недалеком будущем.