Осада
Шрифт:
А может быть Валерия как раз все поняла и не могла простить именно этого – и мне и покойной сестре? Не могла простить и себе этого перевоплощения, нивелировавшего и без того небольшую разницу меж сестрами.. Ведь они так похожи друг на друга. Впрочем, этого не понять, пока не побываешь вмести в постели. Когда обе сестры ласкали меня, именно в тот момент я не замечал разницы. Ничего не замечал. Покуда сперва не обрел, а потом не потерял одну из этой странной пары. А теперь вот теряю и другую, стремительно, неудержимо – как тут не вспомнить прощальный наш диалог с Миленой, ее сон-предсказание, ее последние слова. Наверное, она, стоящая на пороге спальни, будет являться мне до последней минуты.
Почему Валерия не хочет признать, что она
Я не знал. Потому покинул Валерию вскоре после того, как разговор, пустой, но все же никак не прекращающийся, наконец-то прервался. Мы оба стремились его завершить в свою пользу, пытались объясниться или хотя бы переложить бремя разрыва на чужие плечи. Ей, моей возлюбленной, удалось куда лучше, я потерпел полное поражение и отправился в Кремль.
Очередное заседание Совбеза, теперь, когда дела на Кавказе шли хуже некуда, они случались по два раза на дню. Теперь к проблемам осетино-ингушским проблемам добавился Дагестан: официальная Махачкала теряла один район республики за другим, причем столь стремительно, что порой диспозиция менялась ежечасно. Армейские части, позабыв о воинской чести, просто разбегались, даже не пытаясь остановить триумфальное продвижение банд. Тридцатого боевики осадили Махачкалу. В Чечне ситуация была не лучшей. После смерти Кадырова и Исаева, новая власть там так и не появилась, а потому благоразумный Грудень уже выводил части пятьдесят восьмой в Ставрополье, не слушая окриков Пашкова. Казалось любовно выстраиваемая все эти годы вертикаль власти, больше похожая на пирамиду, в одночасье перевернулась и теперь разваливалась на куски, погребая под обломками всех, кто не смог и не сумел вовремя спастись.
После собственных проблем куда приятней было слушать о проблемах заграничных. Война в Голландии только набирала обороты. После ввода войск в пограничные районы со стороны Бельгии и Германии, на помощь стране травки и тюльпанов неожиданно пришла Дания и Англия. Ну, Дания это понятно, соседи, соратники в легализации общего дела. Недавно в обоих парламентах к власти с подавляющем преимуществом пришли партии педофилов. Нет, названия они имели конечно, иные, но первые же законы, которые были приняты в обеих странах чуть ли не синхронно это узаконивание браков начиная с двенадцатилетнего возраста для Дании и десятилетнего для Голландии. После чего терпение соседей лопнуло окончательно и бесповоротно. Больше всего кажется, у испанцев. Их галеоны – а Испания, взяв штурмом, английский Гибралтар, отправила туда авианосец и десяток крейсеров, чуть не весь свой флот, – ничтоже сумняшеся начали обстрел дамб по всей Зеландии и в заливе Эйсселмер. Поднявшаяся после прорыва волна уничтожила половину страны: Амстердам, Роттердам, Дортрехт и даже Гронинген оказались под водой. Услышав это, Пашков ядовито заметил, что «наркоманов и педерастов давно надо было слить из унитаза, хоть кто-то догадался нажать смыв».
Датчане прислали на помощь суда береговой охраны и паромы, которые походя топили немецкие катера. Англичане не остались в стороне, послав свой авианосец в противовес испанскому и французскому, а так же два десятка эсминцев и столько же подлодок. Часть правда, дошла только до Оркнейских островов: команда взбунтовалась, будучи набранной из шотландцев, она решила не лезть в конфликт, а присягнуть на верность бело-голубым. Но и того, что осталось, за глаза хватило, чтобы разыграться серьезному морскому сражению вблизи Гарлема. Коалиция победила, более того, потопив авианосец «Арк Ройял», французы не остановились на достигнутом, а додербанили англичан в Портсмуте, не считаясь с потерями. А на обратном пути флот зачем-то захватил Нормандские острова.
Лаврентьев рассказывал обо всем случившемся, словно бесстрастный летописец, повествующий о делах давно минувших дней. – Хочу напомнить, что и Уэльс и Корнуолл сейчас так же в дыму и порохе, как наш Кавказ. Территория
– Так что теперь королевство можно называть Разъединенным, – уколол Англию Пашков.
– Простите, Виктор Васильевич, но мы тоже, знаете ли, на пороге. По просьбе Дениса Андреевича я побывал вчера в ближайшем ко мне супермаркете среднего класса, из деликатности не буду поминать его название, скажу только, что он принадлежит вашему двоюродному брату, Виктор Васильевич, – я эффектно поклонился в сторону премьера. Тот ничего не сказал, лишь махнул рукой, давая знак меньше болтать.
– Нам всем будет интересно, – заверил меня Яковлев. Денис Андреевич кивнул. Последний раз он был в магазине в самом начале своего президентства, где-то в Бурятии, в глухом селе. Знакомился с жизнью самой отсталой нашей глубинки.
– В двух словах суть такая. В магазин ходят как средний класс, так и пенсионеры, поскольку вблизи ничего дешевле нет. Извините, господа, но выборку нельзя назвать репрезентативной, я все же проживаю в центре Москвы, а не на окраине.
– Послушайте, Торопец, переходите уже к делу, – нервно дернул рукой Пашков и лишь в последний момент опустил ее на крышку стола тихо.
– Как меня заверили покупатели, цены поднялись в среднем процентов на семьдесят. На продукты первой необходимости: картошку, хлеб, молоко и водку – вдвое. Почти не подорожали только сковородки и бытовая техника.
– Уточните теперешние цены на продукцию, – попросил президент. Я вспомнил у него завтра как раз встреча с председателем РСПП Шохиным, надо быть во всеоружии, в очередной раз объясняя промышленникам и предпринимателям, почему нельзя, несмотря ни на что, повышать цены.
– Хлеб в цене от пятидесяти пяти – черный ржаной – до восьмидесяти рублей – белый килограммовый, забыл название. Картофель в диапазоне от ста до двухсот пятидесяти рублей. Молоко порядка ста – ста пятидесяти. Самая дешевая водка около трехсот целковых. Теперь о производителях. Хлеб поставляется в магазин в основном с подмосковных хлебопекарен, заводы в Москве, как мне объяснил директор уже в приватной беседе, не справляются лет десять. Качество низкое, поскольку зерно первого или второго сорта, издревле так повелось, ведь цену на хлеб всегда держало государство, а выкручивались производители. Производители овощей, фруктов и корнеплодов большей частью зарубежные. Случаются завозы дешевых из Подмосковья, но они быстро сметаются с прилавков. Дорогие пока лежат: из Франции, Польши, Израиля, Британских Виргинских островов – это я про картошку.
– Стойте. Картофель с Виргинских островов? – переспросил премьер.
– Именно. Мытый для варки. Из Франции для жарки. Из Польши и Израиля для чего угодно. Чеснок и пряности преимущественно из Китая и Кореи. Корнеплоды из Хорватии, той же Польши, молокопродукты из Дании и Новой Зеландии, фрукты: Испания, Греция, Турция, Румыния, Алжир, Марокко. Бананы кончились совсем. Мясо в дефиците, поскольку главные его поставщики – Бразилия и Аргентина – накрылись медным тазом. А США и Канада отпускают крохами, несмотря на договоренности.
Я мог бы продолжать далее, но остановился. Лица членов Совбеза говорили сами за себя. Впрочем, наверное, я выглядел примерно так же, когда побродил по магазину и почитал ценники. Да, пораньше надо было быть ближе к народу.
– В США сейчас тоже внутренних проблем хватает, – сообщил всезнающий Лаврентьев. – Да и внешние они горазды выдумывать. Вот пример: в Афганистане и Ираке развернулась тотальная партизанская война, хуже всего в Афганистане, там талибы методично крушат американцев как собственными силами, так и живыми мертвецами. Иной раз создается впечатление, что они действуют чуть не заодно. За неполный месяц войска союзников потеряли только в Кабуле больше пятнадцати тысяч, почти десять процентов от всего контингента, а с началом массовой эвакуации, точнее, бегства, все это будет напоминать Сайгон. В самих США….