Оседлавший тигра

Мэтер Энн

Доминик приподнялась на локтях.

— Но ты мог все объяснить! Сказать правду!

— Я слишком горд, — повторил Винсент. —

К сожалению. И я не мог смириться с тем, что ты поверила этой змее Марион, а не мне. Я хотел тебя проучить, но в итоге проучил самого себя.

— Но почему… Что заставило тебя передумать?

Винсент вздохнул.

— В тот день, когда ты в слезах убежала из больницы, я понял, что зашел слишком далеко. Я хотел бежать за тобой, попросить прощения… но не смог себя заставить. И лишь теперь могу сказать тебе: да, я люблю тебя, моя Доминик. Люблю больше жизни!

— О Винсент! — только и выдавила она, привлекая его к себе.

На минуту оба замолчали. Доминик прижала голову Винсента

к своей груди и сказала:

— Джон ведь причастен к этому взрыву, да?

Винсент пожал плечами.

— Не знаю.

— Это ведь неправда, — сказала Доминик, глядя на него в упор.

Винсент промолчал.

— Да, — настаивала Доминик.

— Это уже в прошлом, Доминик, — мягко сказал он. — Если тебя не смущают мои шрамы, то меня и подавно ничего больше не волнует.

— Зато меня волнует.

Винсент посмотрел на нее и встряхнул головой.

— Твоего мистера Хардинга переводят на завод в Буэнос-Айрес.

— Ты же можешь его уволить.

— Я не могу быть так жесток по отношению к человеку, который познакомил меня с самой лучшей женщиной на свете! — улыбнулся Винсент.