Осень Атлантиды
Шрифт:
— Господин Нэчи, нам ужасно нравится! Просто чудо какое-то!
Он смотрел на нее едва ли не равнодушно:
— Хорошо. Вон там, под пальмами, есть источник пресной воды, рядом — безопасный, без кораллов, вход в море. В воде руками ничего не трогать. Через четыре-пять часов я вернусь. Да, и еще — если случится что-нибудь непредвиденное… — он задумался.
— Я вам телепатирую, — подсказала она просто, отчего-то уверенная, что с ним так можно.
— Молодец, — в его глазах блеснуло одобрение, и Таллури стало ужасно приятно. —
Таллури тут же решила, что с этой минуты ее сознание будет для него открыто. Всегда! И наплевать на правила!
Когда вимана командующего, взметнув облако розовой пыли, улетела, все наконец дали волю чувствам. Скакали по песку и вопили во все горло, пока чуть не охрипли. Потом полезли купаться. Плавали и ныряли, гоняясь за рыбами, часа три, иногда ненадолго выползая на песок, чтобы через какие-то несколько минут, сверкая прилипшими к мокрой коже розовыми кристаллами этого странного песка, вновь кинуться в воду. И наконец устроили пикник, жизнерадостно распотрошив корзину Рамичи. Потом отдыхали.
Чтобы удобнее было лежать, Таллури примостилась головой наживоте Климия, лежавшего навзничь. Затеяли игру: «Что для тебя труднее всего?»
Эннея сказала, зажмурившись:
— Решиться на какой-нибудь отчаянный поступок.
Все единодушно решили, что ей это и не нужно: указания Судьбы для Эннеи всегда были более чем прозрачны. Тэрч пробормотал:
— Уговорить на отчаянный поступок друзей. На него зашипели.
— Сделать выбор на следующий год, — обтекаемо и неинтересно сформулировал Климий.
— Жениться на Рамичи! — рубанул Нэфетис, и Рамичи его тут же пнула. — Ой! — исправился он. — Я хотел сказать, решиться сделать ей предложение!
— Решиться ответить согласием! — мстительно заявила его невеста.
Оставалась Таллури. Она подумала о господине Джатанга-Нэчи и вздохнула:
— Невозможность открыто выразить свои чувства. Конечно же, ее не поняли.
— Это тебе-то? — подняла бровь Рамичи и с недоумением тряхнула золотистой челкой.
— При твоей-то прямоте и темпераменте? — резонно уточнил Климий.
Она больше не стала ничего говорить. Все повскакали и опять побежали купаться, а Таллури осталась с Климием и стала поглядывать в небо, в ту сторону, куда удалилась черная вимана командующего.
— Что-то не так? — спросил Климий.
— Я думаю, мне следует накинуть тунику, когда он появится. Я бы не хотела… ну, ты понимаешь.
— Нет, — покачал головой Климий. — Твоя застенчивость северянки для меня непонятна. К тому же ты опоздала. Вон он, с другой стороны, на холме. Далеко, но он нас видит.
— Почему ты не сказал раньше? — Таллури кинулась к тунике.
— Что за дело? Он уже с час здесь. Не подходит, значит, хочет отдохнуть без нас. Виману за холмом оставил, наверное.
— И… что делает?
— Да ничего, собственно. Сначала просто сидел. Потом закурил.
— Что сделал?
— Видишь,
— Это приятно — вдыхать дым?
— Не пробовал.
— А что за растения?
— Чаще всего табак. Но если хотят изменить состояние сознания, что-нибудь другое, например, кока. Я толком не знаю. Говорю же, не пробовал!
— Я бы непременно попробовала!
— Таллури, твое любопытство не знает ни границ, ни меры.
Она дернула плечом: считай, как хочешь.
Телепатема пришла неожиданно, но очень отчетливо: «Подойди ко мне, детка». Она встала и пошла по направлению к холму.
— Куда это ты? — вскинулся Климий. Она обернулась на него:
— Сейчас, сейчас…
Господин Нэчи смотрел на море — темный взгляд рассеянно упирался в горизонт. Трубка время от времени приближалась к губам, и тогда шлейфом расплывался пряный дым.
— Итак, — произнес он, словно продолжая начатый разговор, — вы хотели участвовать в гуманитарной помощи так называемым дикарям.
Таллури кивнула.
— Садись в виману, я покажу их тебе. Больше никого не возьму. Впрочем, этому парню, что вел латуфу, Отбан— ту, тоже предложи, — немного подумал и добавил непонятное: — Посмотрим, чего он стоит, твой бывший ведущий.
Она кинулась к Климию, нисколько не сомневаясь, что он тут же согласится. Но тот не выказал ничего, кроме сомнений:
— Не знаю, Таллури, не знаю…
— Да как ты можешь отказываться?! Ты же сам говорил: гуманность и все такое. А теперь сомневаешься?
— Вот-вот, гуманность и все такое. Как тебе объяснить? Скажу честно: когда мы обсуждали эту идею в нашем кругу, все выглядело значительно и серьезно. А здесь, рядом с командующим Особым корпусом, я словно ребенок, затеявший какую-то ерунду, пустяк. Ребенок, украдкой примеряющий костюм взрослого. Понимаешь?
— Понимаю. Имеет значение лишь то, как ты выглядишь в его глазах. Так? Само дело ничего не стоит? — она смотрела на бывшего ведущего разочарованно, и это его заметно сконфузило.
— Да, наверное, ты права. Я полечу с вами. Что это я в самом деле?
В вимане прозвучало только:
— Шлемы надеть и пристегнуться.
Они сделали, как он велел. Господин Нэчи молча обернулся, перегнувшись через спинку сиденья, дотянулся до Таллури и коротким движением подтянул туже ее поясной ремень, тронул застежку шлема. «Какребенка проверяет», — застеснялась она Климия. Тот, и правда, смотрел с непониманием.
Двигатель виманы загудел, набирая мощность, его низкие частоты быстро менялись на более высокие, и через мгновение «Торнадо» ушел круто вверх, за считаные секунды обратив остров в розовое блюдце с белоснежными коралловыми краями. Таллури невольно уцепилась за руку Климия, но ее восторженный взгляд был прикован к уносящемуся назад острову, гряде рифов, морю.