Осень в Кёнигсберге

Резниченко Ольга Александровна

– Прости меня. Идиот я, что ушел. Прости, не могу я без тебя, не могу… Люблю я тебя, понимаешь? ЛЮБЛЮ!

И пусть ревла, и пусть захлебывалась слюной, слезами, мечтой и болью. Пусть!

…но тебе не уступила. И в ад я больше, на поводу за тобой, не пошла!

Теперь тебя я ненавижу. И это- твой выбор. Твой. Твой, и только твой, паскуда...

***

И чем дальше я пыталась от него убежать, тем сильнее Леша пытался меня догнать. Звонки, «нечаянные»

встречи. Напор, настойчивость и давление. Я больше не могла. Не выдерживала.

Сдавалась…

– Леш, если ты так хочешь… Если действительно хочешь все вернуть, все наладить. Предлагаю… начать с чистого листа. Мы разведемся и начнем заново встречаться, влюбляться, жить,… словно ничего не было, словно только повстречались.

Солгала.

Поверил.

И пусть мой шаг был робким, и пусть в душе на дне догорала, дрожала глупая надежда, твердой рукой я поставила точку в графе подписи разведенной.

Ты вымолил встречу в ресторане.

Первый для тебя миг новой жизни, а для меня – последний… старой.

Ласково улыбнувшись прошлому, я помахала тебе рукой и навсегда… уверенно закрыла за тобой двери.

…

Я короткими шагами по краю боя,

Всю свободу - за мгновение, зато с тобою,

Ну зачем здесь эти люди, зачем они спасают, меня спасают,

Ведь сегодня мне все можно, сегодня я теряю, тебя теряю.

Проводи со мною, милый,

Все свои цветы и сказки,

Чтобы я совсем забыла,

Чтобы не ждала напрасно.

Я надела свое платье,

Чтобы быть совсем не хуже.

Мне последнее так нужно.

Что же ты так поздно, милый…

(«Милый», Аномалия)

Я смотрю в твои серые льдины, что мечутся, словно раненный зверь, пытаясь предугадать события, твои губы, что нервно дрожат, подбирая правильные слова, да только уже… напрасно. Напрасно, все это, милый. Слишком поздно. Я решилась. Ставлю точку. Хватит запятых, хватит слез, хватит ран на мое сердце и пуль в душу.

Шикарный ресторан. Трепетное внимание, нежные слова, робкие объятия, да только тепло это больше не греет, а морозом щиплет шпорами обиды.

Разрываешься, пыхтишь в попытках быть лучше, чем когда-либо, чем есть на самом деле… Да только слова твои больнее ударов.

Любовь умерла, сгорела, превратившись в золу злости.

Алешенька, радость моя, нежность моя, сказка, для меня ты умер в тот далекий, тяжелый, зимний день. Умер, и на твоей могилке я зажгла твердой рукой лампадку прощания.

Взял мою ладонь в свои, обнял ее, пытаясь согреть, усыпить прошлое, а губы зашевелились,

разливая приторную ложь.

Странно, то ли сознание остыло, то ли сердце перестало чувствовать, но то, что раньше меня б забросило на седьмое небо, сейчас не сдвигало даже на миллиметр.

Сделать глоток дорого вина, мило улыбнуться.

Нет, я не желаю тебе зла. Ни зла, ни боли, ни счастья.

Ничего.

Взгляд оторвался от твоего лица и поплыл вокруг.

Хватит. Хватит этой комедии, трагедии. Хватит отпевания.

Вырвать свою руку из твоей. Отставить тарелку подальше, последний раз взглянуть на свое божество, ухмыльнуться своей детской наивности и мечтам, прошлому... Смелое движение, достать деньги из сумки за свой заказ - и кинуть на стол.

(замер, ошарашенный, не дыша)

Уверенно встала. Взгляд сверху вниз.

– Я ухожу, Леша. И не ищи больше встреч, - глубокий вдох. – Для тебя я умерла, как и ты для меня. Прощай, … и не скучай.

Проводи со мною, милый,

Все свои цветы и сказки,

Чтобы я совсем забыла,

Чтобы не звала напрасно.

Я надела свое платье,

Чтобы быть совсем не хуже.

Мне последнее так нужно.

Что же ты так поздно, милый…

(«Милый», Аномалия)

Глава Восьмая. Новая жизнь

***

Еще долго я приходила в себя, еще долго училась держать голову прямо.

Окончила университет, получила красный диплом в доказательство тому, что могу покорить любые вершины, и преподаватель, который унизил меня еще на первом курсе ни за что, был неправ в корне: я не только говорю, но и делаю.

Все, как всегда, - живу наперекор другим. И, в принципе, пока неплохо получается…

Буквально сразу через знакомых устроилась в районный отдел судебных приставов-исполнителей оным самым. Да только коллектив был уже сформирован. Коллектив алчных, ехидных, ушлых… «государственных служащих». Каждое мое задание – попытка оправдаться, что я стОю своей должности, и мои собственные заслуги держат меня в кресле, а не связи.

Каждое утро словно последнее, поход в офис на работу, в логово к змеюкам, – словно на расстрел, сил оставалось все меньше и меньше.

Не знаю, но, наверно, еще напор – и впервые я просто так возьму и сдамся…

Устала. Физически, морально…

Я больше не могу.

Пройтись по коридору и застыть у двери нашего кабинета. Заметила, конечно, заметила едкую ухмылку на губах «Витюши».

Что на этот раз?

Мгновение – и нырнул к себе в коморку. Глубокий вдох – и дернуть за ручку.